Есть ли жизнь после отбора? (СИ)

– Почему?
– Потому что ты прекрасна, – он легко поднял нас обоих, – но до свадьбы девушка не может носить такие украшения. И как я понимаю, с твоей силой договориться не получится?
– Дома есть зелья, – я провела рукой по шее, – а пока справятся и чары.
Мне было страшно интересно увидеть себя в зеркале. А еще я не могла стоять без поддержки Кристофа.
– А от Митара легко спастись, – сощурилась я. – Достаточно церемонии помолвки. По нашим, окраинным стандартам.
– И что в них входит?
– Ты должен доказать воинскую доблесть, способность содержать семью и, разумеется, проявить доброту и участие, – перечислила я. 
– А чуть больше подробностей? – Кристоф подхватил меня на руки, а я левитировала к себе кувшин.
– Воинская доблесть – это довольно легко, завалить какую-нибудь тварь за крепостной стеной. – Я потерлась щекой о его плечо. – Способность содержать семью – тут все по-разному делают. Самое простое – это изловить что-то съедобное и приготовить на костре. Как бы показать, что даже если не будет денег, голодать нам все равно не придется. Ну и последнее, как правило, работает на само баронство. Это уже Митар скажет, где и чем помочь. Крышу перекрыть или чары на доме исцеления подновить.
Кристоф, направившийся к выходу из пещеры, молчал. И я вдруг подумала, что, как бы то ни было, а он все же Правитель. И требовать от него соблюдения наших традиций… Ну, вероятно, не стоило.
– Знаешь…
Но договорить не получилось.
– Мне нравится, – проронил вдруг он. – Мне нравится. Было бы неплохо ввести это в обиход. Сделать модным. 
Я медленно выдохнула и осторожно произнесла:
– Боюсь, что Окраины не выдержат наплыва молодых лордов, желающих жениться.
– У нас достаточно и своей, вполне себе живой, опасной фауны, – фыркнул Кристоф.
А я вдруг подумала, что Окраины и так ждет наплыв. Наплыв желающих поохотиться на мертвых тварей. Если нас действительно обяжут поставлять ингредиенты, собранные с тварей…
– Забавно, – сказала я, – если ты станешь во главе армии, а я начну войну…
Кристоф споткнулся:
– Прости?
– То наша история любви может стать еще интересней, – спокойно продолжила я.
– У нас уже и так все интересно донельзя, – хмуро произнес Кристоф и прижал меня к себе, – я не допущу войны. 
– Я уже говорила, – напомнила я. – Мы не станем поставлять запрещенные ингредиенты.
– А я повторю: войны не будет.
Я прикрыла глаза и откинула голову ему на плечо:
– Так разумеется, учитывая численность армии и наши отряды. Это будет небольшой военный конфликт, после которого останется лишь пепелище.
– Твой прагматизм излишне похож на пессимизм, – серьезно сказал Кристоф. – Я прошу тебя не объявлять войну вслух. По большому счету, ваши закрытые границы уже повод для введения войск.
– Я знаю.
– И полковым магам хватит недели, чтобы проломить щиты.
– Двух. – Я покачала головой.
– Неделя, – упрямо возразил он.
– Ты знаешь, на что способны армейские маги. А я знаю, на что способны щиты. Где находятся узловые точки и… И многое другое, о чем я тебе сказать не могу. Клятва такая, что передать информацию я смогу лишь следующему барону. Или баронессе. Там уж как пойдет.
– Если у нас будет дочь, то она будет похожа на тебя, – хмыкнул Кристоф, – а значит, ей и царить на Окраинах.
– Я, так-то, тоже планирую «царить».
Мы вышли из пещер, и Кристоф поставил меня на ноги.
– Домой, – выдохнул он.
А я, увлекаемая им в портал, задумалась: зачем мы покидали пещеры, если до этого портал был открыт прямо внутрь?
– Затем, что мне приятно носить тебя на руках, – шепнул Кристоф, когда мы уже вышли на лужайку перед моим домом.
Смутившись, я коснулась кончиками пальцев шеи, отметила, что кожа необычно горяча, и, чмокнув Кристофа в уголок рта, убежала в кузню. Надо, во-первых, показать бабочкам их новый дом и, во-вторых, проверить пластины-заготовки. Как бы ни кружили мне голову поцелуи, но сейчас уже настолько поздний вечер, что он уже как ранняя ночь. А утром нас ждет гора золота, которое нужно любой ценой оставить на Окраинах.
 
  
Глава 8
 
Глава 8
Затворив за собой дверь кузни, я хотела было зажечь магический огонь, но мрак рассеяли лунные бабочки.
Они разлетелись по всей мастерской, залив ее своим призрачным лунным светом. При этом они старались держаться подальше от все еще раскаленных пластин. 
– А ведь сейчас я могу их остудить, – я улыбнулась танцующим лунным бабочкам, – я это чувствую!
Моя ядовитая сила откликалась на мои желания так, будто не было этих жутких, пугающих дней разлада.
Небольшое усилие, короткое заклятие, и вот жар покидает пластины. 
В ту же секунду бабочки рванули к заготовкам!
– Стоять! Висеть! Замерли! – все это я прокричала громким, срывающимся голосом. – Это же не окраин…
Одна из бабочек все же пролетела сквозь пластинку и теперь, вяло-вяло трепыхая крылышками, пыталась устроиться в том углу, где у мастера висели пучки трав. 
«А ведь он был против украшения изделия, – вспомнила я. – Но при этом в его мастерской постоянно были цветы, хоть и не в вазах, а в пучках».
– Сейчас, подожди!
Я вылетела из кузни и заметалась по саду. Ночью, впотьмах, так трудно собирать цветы! Удивительно ли, что я надергала всяких сорняков? Но у них были соцветия, а значит… Значит, должны подойти.
И действительно, изрядно потускневшая бабочка устроилась на принесенных мною цветах.
– Нам с вами надо как-то найти общий язык, – выдохнула я.
А бабочки продолжали висеть в воздухе.
– Вы, эм, можете летать. Просто эти пластины… Это заготовки для совсем других вещей, понимаете?
Вероятно, всему виной мое нетерпение. Моя радость от полноценного слияния с собственной силой. Потому-то лунные малыши и спутали пластины со слитками окраинной стали.
Все бабочки в итоге устроились вокруг моего небольшого и очень, очень странного букета. При этом они старались прикоснуться к своей поблекшей товарке хотя бы кончиком крылышка! 
– Сейчас я буду колдовать, а вы – не лезьте, – строго сказала я.
И, вскидывая ладони, постаралась отогнать от себя видения малышей-бассетов на разоренной дворцовой кухне. Это же бабочки, какой от них может быть вред?
Зачаровав пластины, я сложила их в шкатулку. Хотелось бы спрятать ее в Безвременье, привязанное к клинку, но… Это сейчас мое слияние с силой идеально. А что, если завтра что-то пойдет не так? Нет уж, донесу в ручках.
Бросив прощальный взгляд на бабочек, я вышла из кузни. И всю дорогу до спальни меня терзал один вопрос: я помню лунное сияние, охватившее все мое тело. Но почему я не помню бабочек? Они могут изменять себя? Или я должна изменить их? Или у каждого мастера свои собственные, особые отношения с ними?
«А что, если один мастер может лишь один раз позвать с собой лунных бабочек? И тогда, в детстве, я уничтожила друзей мастера Дейтора?» От этой догадки меня пронзило ужасом. И я вдруг вспомнила про письмо, закинутое куда-то на полку.
«Нет-нет, мастер не стал относиться ко мне хуже! – попыталась я себя успокоить. – Не может быть, чтобы я убила его бабочек. Я всего-то не удержала в руках большой кувшин!»
Но мысль, единожды придя, уходить отказывалась. Я прокрутилась на простынях до самого утра и, разбитая, встала готовить завтрак.
Бассеты же, выползшие на запах молочной каши, были такими умильно-счастливыми, что и у меня поднялось настроение. А потому сразу после завтрака мы направились к Митару.
– Там тоже покормят, – довольно проурчал Гамильтон. – Если только ничего не случилось.
– А что могло случиться? – удивилась Ауэтари. – Я проверяю закрома Тарии. Не ради яда, а ради ее спокойствия.
– Да что-то шумновато, как будто кричит кто-то, – зевнул Гамильтон и чуть ускорил шаг.
Еще несколько минут, и крик услышала и я.