Стань моей свободой (СИ)

— В порядке. — Особенно, если забыть про раздражённую Алёну, недовольную Аллу и общую нервозность персонала. И собственные проблемы, да.
— Ты расскажешь мне, как съездила к Инге Владимировне? — осторожно, видимо, чтобы не давить, спрашивает Андрей.
— Расскажу, но давай не сейчас? — тяжело вздыхаю я. За прошедшие два часа шаблонный и молчаливый достали всех.
Ладно я, Алла и Алёна, въедливые беседы с нами логичны и имеют смысл, на на кой чёрт им понадобилось разговаривать ещё и с продавцами — большой вопрос. На который, вместо ответа, мне вежливо улыбнулись и намекнули на выход.
— Вечером?
— Давай вечером, только я не знаю во сколько приеду. — Прикрыв глаза, я устало потираю переносицу. — Пока разберусь здесь, пока съезжу в больницу… Ещё бы в магазин заехать, а то дома… сам знаешь.
— Что-то случилось?
— Случилось, но всё потом. Когда у меня пропадёт желание убивать, — хмыкаю я.
— А оно пропадёт? — насмешничает он.
— Даже если нет, я верю в твою уравновешенность. Должно помочь.
— Я весь и полностью к твоим услугам, моя Полуночная госпожа. — Как же хорошо, что есть кто-то, способный заставить улыбаться одной фразой. — Кстати, звонил Илья насчёт твоей машины, завтра можно будет забрать.
— Хоть одна приятная новость за весь день! — вздыхаю я.
— Всего одна? — И я понимаю, о чём он, но обсуждать это по телефону?..
— Я всё расскажу вечером, обещаю.
— Может, мне забрать тебя из больницы? — меняет он тему.
— Не надо, — ещё один вздох, — я сама.
— Тогда увидимся?
— До встречи.
И надо бы шевелиться и ехать к отцу, а мне хочется лечь и не двигаться. Инга Владимировна заверила, что это лечится, а, значит, нечего расслабляться. Вот сейчас дам задание Алле, продублирую его Алёне и поеду.
Поеду. Вот вроде выспалась, а всё равно подвисаю, уставившись невидящим взглядом в погасший монитор. Зачем тут налоговая? Кому я понадобилась со своим магазином? Покачав головой, я вижу значок сообщения в мессенджере. Неизвестный номер?
«У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться!»
Не сомневаясь в отправителе, я всё же залезаю в вызовы и сверяю этот номер с тем, который звонил мне утром. И как я должна записать его в контактах? «Не брать»? Так возьму ведь…
Добавив в телефонную книгу «Исилин», я спрашиваю: «Какое?»
Да, эта библиотека вывернула мне мозг наизнанку и да, я хочу участвовать в её создании. И да, я всё ещё не готова смириться с присутствием Яна. Шах и мат.
Вибрация и лёгкий перезвон требуют посмотреть пришедшее сообщение. Как быстро он ответил. Сидел и ждал или случайно получилось? С кривой улыбкой я открываю чат…
… и телефон выпадает из ослабевших пальцев.
Он совсем рехнулся?!
Нет, то, что у Яна проблемы с головой мне давно известно, но это?..
— Ты совсем больной? — Я просто не могла не набрать его номер. — Соображаешь что предлагаешь?
— Ради твоего звонка я ещё и не на это готов, — веселится он. — Что тебя не устраивает, девочка моя?
— С тобой бесполезно разговаривать… — покачав головой, я собираюсь положить трубку.
— А на что ты готова ради того, чего очень хочешь? — меняется Ян. — Разве несколько миллионов высокая цена?
Помнится, в самом начале, только собираясь открыть второй магазин, на свой страх и риск, я пошла на полузаконную сделку. Выиграла, конечно, но стоило хоть одному винтику лечь не так, и я бы потеряла всё. Но это бизнес, в котором риски всё равно, что льющие с козырька капли дождя. Сунешься, не подумав, и вода противной ледяной змеёй заберётся за шиворот. И есть всего одна попытка, чтобы проскочить — в нужном месте и в нужное время.
Вот только для меня это было перспективой, а для Яна это очередная идиотская блажь.
— И чего хочешь ты? — Глупое сердце, с чего ты так замираешь!
— Реализовать проект библиотеки, — ровно отзывается Ян. — С участием лучших из лучших.
Низкой самооценкой я никогда не страдала, несмотря на все свои проблемы.
— И только ради того, чтобы я согласилась на совместную работу, ты даришь мне тот дом на Гоголя? Откуда ты, вообще, о нём узнал? — и хочется занять руки, но я лишь откидываю голову на спинку стула и закрываю глаза.
 
— Продаю, — поправляет Ян. — Мне позвонила Настя и спросила нет ли у меня желания сдать дом в аренду. — Удивительно, но, когда мы говорим о делах, то практически адекватны. Хотя это его «Настя»… — Учитывая, что насдавался я уже до тошноты, что она хорошо знала, это был странный вопрос. Я спросил, она ответила, слово за слово и Настя рассказала о твоём интересе. Конечно, без имён, но соотнести одно с другим много ума не надо.
Заманчиво, очень. Настолько, что, может, стоит рискнуть?..
— Нет.
— Что именно? — хмыкает он.
— Я не буду с тобой работать и не куплю дом на Гоголя, — твёрдо отзываюсь я, наконец, чувствую единение в мыслях и действиях. Да, хочется, но чего мне только не хочется. В нормальный отпуск, например.
— Почему?
— Потому что гладиолус, если других причин ты не видишь, — вздыхаю я. — Удачи с проектом. И не звони мне больше.
Не дав ему даже шанса ответить, я отключаюсь. Пора собираться.
— Пап, ты меня слышишь? Папа?
Я не поверила, когда увидела его открытые глаза и осмысленный взгляд, но врач, имя которого я так и не запомнила, подтвердил, что отец уже час как пришёл в себя и не планирует больше засыпать.
— Пап, это я, Лиссет. Твоя дочь, — ни на что не надеясь, зову я. И, задержав дыхание, вижу как он переводит на меня взгляд. — Ты понимаешь, что я говорю? — Медленно закрыв глаза, он также медленно их открывает.
С тихим всхлипом я прячу лицо в ладонях. Господи, спасибо! Я ничего не понимаю в медицине, но то, что отец сохранил разум, кажется хорошим знаком. Несколько мгновений слабости и я снова смотрю на отца, всё ещё не отрывающего от меня взгляда.
— Хорошо. — Судорожно вздохнув, я беру себя в руки и продолжаю: — Ты помнишь, как тебя зовут? — Он продолжает смотреть, не мигая. — Кирилл? — Нет ответа. — Игорь? Костя? — Снова закрытые на несколько секунд веки и камень, что с грохотом покатился с моих плеч.
Всё хорошо. У нас всё будет хорошо.
— Как ваши успехи? — В палату заходит врач без имени.
— Он всё понимает.
— Да, — задумчиво отзывается врач, разглядывая что-то на мониторах. — Мы проверяли, у Константина Игоревича сохранилась память и сознание, но вот с рефлексами и речью пока сложно. Завтра начнётся курс реабилитации, и в ближайшее время можно будет уверенно прогнозировать сроки восстановления физического и психического здоровья.
— А что может быть не так с психикой? — хмурюсь я.
— При самом лучшем развитии событий, всё остаётся практически по-прежнему, разве что появится некоторая, вполне понятная, нервозность. — Вот вроде разница между нами всего лет десять, а Иван Карлович, если верить бейджу, разговаривает со мной так, словно я идиотка. — При худшем могут произойти любые изменения, но об этом лучше не думать.
— Хорошо, — выдыхаю я и беру отца за безвольную руку.
— Алиса Константиновна, вам нужно будет подписать реабилитационный договор и ознакомиться с дальнейшим планом лечения, — задерживается врач.
— Я подойду к вам перед уходом.
Реабилитация. Долго, муторно, дорого, но эффективно. Пусть восстанавливают! Пусть ищут лучших специалистов, а деньги, если понадобится, я найду. В самом крайнем случае продам «Саркани», хотя одна только мысль заставляет сжиматься внутренности.
Плевать.
Я сделаю всё, чтобы поставить отца на ноги, а весь остальной мир подождёт.
Дома меня ждёт ужин и Андрей.
— Ты не беременна, — констатирует он, стоит мне сесть. — Ешь.
— А ты? — На столе всего одна тарелка, но и он не выглядит расстроенным.
— Я не хочу. — Дождавшись, пока я начну вяло ковырять вилкой, он разворачивается и направляется в прихожую.