Эльфийский тесак (СИ)

И только Торин молча нахлобучил на голову шлем и выпростал из-за спины огромный топор.
— Рубили мы орков на мясо, кровавая сеча была… У орков на сотню бойцов было лишь три топора. А гномы рубили, рубили, пощады не слышали слов. С тех пор все вокруг говорили, что гномы упрямей ослов! — принялся напевать боевую песню храбрый гном, вращая топор вокруг предплечья своей правой руки.
Несмотря на устрашающую песню, волна кольев, вил, лопат, топоров и просто дубин придвинулась еще ближе. Еще секунда и от наших героев осталась бы только братская могилка, но тут из зарослей придорожного кустарника вывалился потерявшийся спецотряд.
— Че это тут, а? — спросил Малыш, ухитрившийся оказаться во главе войска.
— Наших бьют! — пискнул хоббит.
— Что? — грозный рык двух с лишним десятков бойцов спецотряда в мгновение ока грянул в тыл незадачливым крестьянам, сроду не слыхивавшим о тактике ведения сражений и об опасности ударов в спину.
— А я че, я ниче, — как ни в чем не бывало, — заявил староста в красной рубахе. — Я всегда говорил, что закон надо чтить! — Не, мы с королевскими войсками не ссоримся!
— Ну да, конечно, согласен с тобой Суттунг, — понурил голову желторубашечник. — Ребята, я просто пошутил!
— Ха-ха! — обрадовался Рогволд, подходя к старостам вплотную. Черный ворон, перец в жопу! — заявил он и пнул Суттунга по коленной чашечке.
— Правильно! — заявил второй, шмыгая носом. — Меня зовут бородатый Эйрик, — он протянул руку.
— Рогволд, генерал-ефрейтор, — заявил следопыт, отводя колено назад. Через секунду тело бородатого Эйрика согнулось пополам, со свистом выдыхая воздух. — Очень приятно!
— Мне тоже! — просипел Эйрик.
— И мне тоже, — застонал Суттунг.
— Вот и ладушки! — заявил Рогволд, останавливая хоббита, который с криком «разберемся, братан!» намеревался, как он позже объяснил старому ловчему, «немножко попинать этих ублюдков для острастки». — А теперь, я проведу расследование, — заявил старый ловчий, напяливая идиотское кепи, и закуривая стибренную во время своих странствий по Средиземью трубку. Виновные будут наказаны, можете не сомневаться, — мрачно пообещал следопыт.
— А че, нельзя их просто порубать на котлеты? — спросил нетерпеливый Глумлин, помахивая огромным блестящим топором.
— Нет, нельзя, надо сначала провести следствие, вынести приговор и только потом, когда прошение о помиловании будет отклонено, а неудачливый адвокат сдерет с приговоренного последние деньги, вот тогда можно устроить приговоренным побег и сделать из них лапшу, — важно объяснил Торин. Гномы с уважением внимали своему образованному товарищу.
— Как вы посмели чинить тут расправу? — напустился на старост следопыт- детектив, пуская клубы дыма прямо в лицо бородатому Эйрику.
— Кхе — кхе, — закашлялся Эйрик. — Ну прямо как тот, Гындальфа, простонал он. Суттунг понимающе кивнул.
— Ближе к делу, баклан беспредельный, овца позорная, — быстро осадил его Рогволд. — Из-за чего у вас произошла ссора?
— О, это длинная история, — вздохнули оба старосты.
— Ну что же, продолжим следствие за обеденным столом, — заявил следопыт, многозначительно доставая свою большую ложку.
Старосты быстро смекнули, что к чему и принялись наперебой приглашать отряд отобедать именно в их деревне.
— Кинем жребий, — решил следопыт. — Монетку! — повелительно приказал генерал-ефрейтор. При этих словах он словно преобразился. Его сутулая осанка вдруг стала напоминать горделивую позу уездного предводителя дворянства на балу, где он отказался танцевать со старой стервой — устроительницей бала, ищущей на старости лет приключений. Его слова живо напомнили всем времена трехсотлетней давности, когда таким же тоном Саурон потребовал волшебное кольцо у хоббитов. Старосты засуетились. Каждый протянул непоколебимому, как пень следопыту по горсти монет и купюр — все что нашлось в их карманах. Воровато оглядевшись по сторонам, старый ловчий сгреб все, кроме единственной монетки в свое идиотское кепи и подбросил оставшуюся монетку в воздух. Жребий пал на деревню бородатого Эйрика. Лица земляков Эйрика просветлели. Лица соплеменника Суттунга сразу же потухли.
 
— Ребята Суттунга пообедают тоже, — миролюбиво приказал генерал ефрейтор. С лицами бывших врагов произошла обратная метаморфоза.
— Эй, а финики будут? — тут же встрял маленький гном. — Я люблю финики!
В деревне всех встретили радужно, особенно гномов. Женам давно надоели собственные мужья, а также их любовники из соседних деревень, поэтому можно смело утверждать, что такого приема никто из бывших бродяг не видывал. Все разбрелись по деревне осматривать единственную достопримечательность женскую баню. Все, кроме наших отчаянных друзей и несчастных мужиковжителей деревень. Хоббит и гномы уж очень хотели покушать, справедливо полагая, что ни одна юбка от них ночью не убежит, а вот бочка — другая самогонного здравура, вполне может улетучиться, а Рогволд настолько вошел в роль, что с важным видом принялся допрашивать обоих старост.
— В каком полку служили? — заплетающимся языком в очередной раз повторил Рогволд.
Очнувшийся после очередного стакана бородатый Эйрик поведал, наконец, грустную историю двух деревень.
— Жили мы дружно, душа в душу, — начал он, смахивая обильную слезу, выступившую на глаза после того как содержимое стакана ударила Эйрику в голову. Ну случались ссоры из-за того, что линчевали застуканных любовников на месте, но это все в порядке культурного обмена, так сказать, однозначно!
— Однозначно! — поддержали все тост старосты.
— Но вот завелся у них в деревне, — Эйрик ткнул заскорузлым, кривым указательным пальцем в сторону дремавшего Суттунга, едва не выбив тому глаз, — Паршивый старикашка. Они подобрали его, когда он умирал от голода. Откормили и приветили. Он им добром, значица, отплатил, начал предсказывать судьбу, лечить скотину после последствий скотоложества, — смущенно произнес Эйрик.
— Это все они! — очнулся Суттунг, услышав последнее слово. — На секунду стадо нельзя оставить!
— Но тут, — как ни в чем не бывало, продолжал Эйрик, — Вдруг беды обрушились на нашу деревню. Как только благодаря старикашке — колдуну, Храпудуну проклятому, так его звали, дела в их деревне улучшались, так в нашей ухудшались. — У них рекордный урожай, а у нас кто — то половину хранилища обчистил! У нас засуха, кто-то запрудил речку, трава не растет, воды даже помыться нету, а они купаются в ней целыми днями — у них там даже озеро образовалось. Наконец, все мужики уехали в Ануминнас продавать пшеницу, приезжают обратно, а жены все до одной на танцульки в соседнюю деревню убежали. Но мы энто все терпели-терпели, но тут уж, не вытерпели, пришли к Храпудуну пиздюлей вешать, а он, собака на нашу голову проклятия призвал. Испугались мы маленько, отправились обратно, и тут бац, с неба прилетает огромная куча говна и бац! Все хранилище с продуктами засыпано так, что откапывать пришлось целый день. Тут уж мы не стерпели и пошли разборки чинить. Нету такого закона, чтобы говном кидаться! Нету! поучительно заявил Эйрик и в поисках поддержки оглянулся на своих земляков. Те согласно закивали, поглаживая нечесаные бороды. А продукты, итить твою мать! — Эйрик махнул рукой. — Вона, все продукты, включая здравурный перегонный аппарат загажены донельзя. Да что там говорить, вона, вы же их едите, чувствуете, наверное.
После этих слов наступила тишина. Хоббит робко через силу улыбнулся и положил недоеденную лепешку обратно. В заднем конце стола шумно блевал Торин. Возникшую недомолвку прервал Рогволд.
 
— Ну, вы их моете конечно, так ничего страшного.
— Если бы, — вздохнул один из земляков Эйрика. — Воды ж мало, мы ее только на самогон и пускаем.
Спустя секунду, в горнице разгорелся настоящий бой. Деревня Суттунга и бойцы спецотряда, не сговариваясь, принялись бить радушных хозяев. В воздухе замелькали кулаки, кружки, тарелки. Со свистом в стену вонзилось несколько вилок. Пара ножей просвистела в опасной близости от уха Фолко. Он оглянулся и заметил нехорошее выражение на лице некоего детины из Суттунговской деревеньки. При следующем, особо яростном натиске, когда Малыш с Торином похватали по скамейке и принялись размахивать ими, словно это были хлопушки для мух, детина вновь выпростал свою руку из-под стола и в сторону хоббита полетел небольшой топорик для рубки мяса.