Бес Славы (СИ)

– Это тебе спасибо, – улыбается она. – А теперь иди, тебя ждут.
 Целую бабушку и иду к двери. На ходу вытираю ладонью все еще влажные глаза. Спускаюсь по ступенькам и быстрым шагом приближаюсь к калитке. Она открывается со скрипом, я выхожу на улицу и оглядываюсь. Пусто. И даже как-то непривычно тихо.
 Машина Матвея Георгиевича стоит на том же месте, за кустами акации. Издалека вижу оранжевый огонек сигареты, который иногда мелькает в открытом окне.
 Подхожу ближе и с каждым шагом чувствую – ноги подкашиваются. Так, спокойно, Станислава, держи себя в руках и на ногах.
 Открываю дверь автомобиля, сажусь. Поворачиваюсь в сторону водителя, Матвей не смотрит в окно, потом выбрасывает окурок и заводит машину. Резко разворачивается. По деревне едем медленно, но оказавшись на дороге, Матвей прибавляет скорость. Потом еще. И еще. Мы буквально несемся, слава богу, по пустой дороге. Я вжимаюсь в сидение, пугаюсь.
– Можно... чуть... медленнее? – спрашиваю я. Но он меня как будто не слышит. Как будто ушел куда-то глубоко в себя. Тогда я повторяю громче, практически кричу: – Можно помедленнее?
 Матвей словно приходит в себя, трясет головой и смотрит на меня.
– Пожалуйста, – прошу я.
 Автомобиль сбавляет скорость, а потом прижимается к обочине и останавливается. Страх сковывает еще сильнее, чем от быстрой езды. Пустая дорога, ночь и только мы вдвоем.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Какого черта происходит? – слышу вопрос, а потом щелчок зажигалки.
– Не поминайте нечистого к ночи, – отвечаю тихо.
У меня нет, конечно, такого шестого чувства, как у бабушки, но я понимаю: он уже догадался, по крайней мере, такая мысль промелькнула. Вот только Матвей ничего не спрашивает, как будто ждет, что я скажу. Или просто не хочет принимать свою догадку, вот и бесится.
– Слава! – начинает Матвей Георгиевич выходить из себя.
– Извините, – тихо говорю, не поворачивая голову.
– Блядь!
 Крик на весь салон почти оглушает, потом раздается хлопок двери, и через пару секунд открывается моя.
– Что вы?..
– Лучше молчи.
 Матвей, нагнувшись в салон, отстегивает мой ремень безопасности и вытаскивает меня за руку на улицу. Он злится, очень злится. Только мой лимит страха уже исчерпан. Я опустошена. Пусть хоть бросит меня здесь. Мне уже все равно.
 Я даже не боюсь того, что он держит меня, прижимая к себе вплотную одной рукой, а другой – снова удерживает подбородок, чтобы видеть лицо. Хотя что он там в темноте разглядеть-то хочет? Но потом понимаю и просто усмехаюсь… Как тогда, в парке, когда он телефоном светил мне в лицо, а я не могла видеть его, так и сейчас невыключенные фары освещают его спину и мое лицо. Хорошо, хоть не слепят.
 Дальше наш разговор походит непонятно на что. Матвей кричит:
– Это мой ребенок?
– Да, – абсолютно равнодушно отвечаю я.
– Ты уверена?
– Да.
– Ты специально ко мне устроилась в дом?
– Нет.
– Тебе бабки от меня нужны?
– Нет.
– Когда меня узнала, когда в обморок завалилась?
– Да.
– Почему не сказала?
– Не знаю.
 Матвей отпускает меня, и сразу становится как-то холодно. Я поеживаюсь и жду, что он дальше скажет.
– Нет, так у нас разговора не получится. Ты можешь не вести себя как вареная рыба?
– А как я должна себя вести? – спрашиваю я с взявшейся откуда-то злостью. Не помню себя такой, даже не узнаю.
 Мужчина отворачивается, отходит от меня. Шаг, другой... Потом я слышу глубокий вдох и протяжный выдох.
– Расскажи мне, – просит он. – Расскажи мне все с самого начала.
 Продолжаю злиться. Лучше бы он сел в машину и уехал, бросив меня здесь! Зачем все эти вопросы, как на допросе? И ведь не просила я у него ничего! Все, что произошло – случайность. И, увы, из них часто состоит наша жизнь.
– А что вы считаете началом? – интересуюсь я и зачем-то делаю шаг к Матвею. Он думает пару секунд, а потом выдает:
– Ту ночь, в этом гребанном парке...
– Когда вы меня изнасиловали?
 
 Я словно слышу себя со стороны. Словно эти слова произнесла не я... но, на удивление, мне становится легче. Свободней, что ли. А Матвей резко оборачивается, мне даже кажется, что в его глазах полыхает огонь. Кажется...
– Но ты же... – он запинается, хватается руками за голову. – Твою мать... Послушай, – он буквально подлетает ко мне, хватает за руки. – Но это же... Ну не бывает так, а? Может, ты ошиблась, что девочка от меня?
– Вы были моим единственным мужчиной.
– Блядь! – вырывается у него. А руки все сильней сжимают мои запястья.
– Мне больно...
– Прости, – отвечает он и отпускает мои руки.
  
Глава 33
 
Матвей
Какая-то мыльная опера, а не реальность. Если бы бухал сейчас, то подумал бы, что допился до белой горячки. Да такого быть не может! Еще и из Славы каждое слово приходится едва ли не клещами вытягивать.
 Так, надо собраться и остудить голову, а не решать проблемы, стоя на обочине.
– Давай в машину, – киваю я на открытую пассажирскую дверь.
– Может, это… Я…
 Весь запал Славы прошел. Она снова испуганная маленькая девочка, которая не решается поднять глаза.
– Оставить тебя здесь? – спрашиваю. – Ночью на трассе? Решила работу сменить?
 Она хмурится и, видимо, не понимает, что я имею в виду. Н-да… Деревенская неискушенность налицо. А я тоже несу какую-то хрень, потому что не знаю, что сказать.
 Слава подходит к автомобилю, залазит в салон и захлопывает дверь. Мы едем молча, и эта тишина давит, угнетает. Я понятия не имею, о чем мы станем говорить, когда приедем. Но поговорить определенно надо.
 На подъезде к городу сворачиваю на объездную, и только тогда девушка спрашивает немного испуганно, вжавшись в сидение:
– Куда мы едем?
– На природу.
 Я прямо слышу, как она нервно сглатывает, а затем жалобно просит:
– Остановите.
– Боишься меня?
– Пожалуйста.
– Мы почти приехали.
 Еще два поворота, съезд на гравийку – и я останавливаю машину на самом берегу водохранилища. Фары не выключаю, чтобы не остаться в полной темноте, а то девчонку вообще удар хватит. Интересно, неужели я такое хреновое впечатление оставил, что она думает, будто я привез ее сюда, чтобы прикопать под каким-нибудь кустом или посягнуть на честь? А у нее именно такие мысли. И на лице написано, и я как будто слышу ее мысли.
 Выхожу из машины и иду к воде, на ходу сбрасывая одежду. Может, нагишом искупаться? Нет, думаю, не стоит еще больше пугать Славу.
 Вода теплая и, как обычно, успокаивает. Захожу по пояс, а потом окунаюсь и начинаю рассекать воду. Плыву, плыву, плыву… Напряжение спадает, голова становится чище.
 Останавливаюсь и понимаю, что свет фар очень далеко. Заплыв удался. Возвращаюсь к берегу и вижу, что Слава вышла из машины и стоит по щиколотку в воде. Увидев меня, она шумно выдыхает и спрашивает, забыв про свой страх:
– Вы с ума сошли? Кто же лезет ночью в воду? А если бы фары погасли, как бы вы ориентировались? Да и вообще… Это опасно.
– Знаешь, – усмехаюсь я, остановившись рядом с ней, – довольно странно, что ты мне выкаешь, учитывая, что мы с тобой трахались и у нас есть ребенок.
 Слава замирает и, наверное, краснеет. Я опять все, кажется, порчу.
– Вы… вы…
Она что-то хочет сказать, но снова не может.
– Я, – подтверждаю ее слова. – А теперь рассказывай все.
 Слава опять обнимает себя за плечи. А меня этот жест уже начинает бесить! Кажется, что она так защищается. От меня.
– Что еще рассказать? – спрашивает тихо.
– Все. О себе.
– Как... биографию?
– Если тебе так будет проще, – киваю я. Проще... конечно! Непросто рассказывать о себе, стоя в воде. Я беру Славу за руку и веду на берег. Она покорно и молча идет, затем я оставляю девушку ненадолго и иду к машине. В багажнике должна лежать сумка со спортивной одеждой. И действительно лежит. Роюсь в ней, нахожу два полотенца – одно маленькое, другое большое. Застегиваю сумку, убираю ее поглубже и вдруг нащупываю рукой что-то стеклянное. Бутылка. Закрытая бутылка с коньяком. Бля, запасы из прошлого. Беру ее и полотенца, захлопываю багажник и возвращаюсь к Славе.