Бес Славы (СИ)

 Голубые!
 Холодные...
Такое ощущение, что в них нет жизни.
Такое ощущение, что это их обладатель виновен в жизни, зародившейся тогда во мне.
Это он?
Он! Он! Он!
 Я могла ошибиться вчера, но сегодня понимаю и чувствую – это тот человек, сломавший мне жизнь.
И вот так нас свела судьба?!
– Что с тобой, Слава? – спрашивает хозяин и касается моего локтя. Понимаю почему – я стою, упершись в деревянную тумбу. Потому что ноги подкосились.
– Скажите, у вас же есть машина? – зачем-то спрашиваю я.
– Конечно, есть, – фыркает он.
– Какая?
– Черный мерс внедорожник.
 Ответ бьет по ушам. Перед глазами всплывает эта машина. Там, на проселочной дороге.
– Покататься хочешь? – язвительно звучит вопрос.
 Качаю головой. Мой локоть отпускают. Мужчина проходит в гостиную, на ходу расстегивая рубашку. Провожаю взглядом. Делаю шаг и вижу, как рубашка сползает с мужских плеч. А на одном из них – узор. Татуировка.
 Я не могу пошевелиться. Ноги не держат, перед глазами все плывет… Я слышу звук, понимаю, что это я падаю в обморок, но не чувствую боли от удара, потому что вся она в груди.
 Прихожу в себя медленно. Сразу начинается покалывание в кончиках пальцев, пытаюсь сглотнуть, но сухое горло просто режет как ножом, а потом только открываю глаза… Сразу же натыкаюсь на ледяной вопросительный взгляд и пытаюсь сбежать, спрятаться. Но с одной стороны надо мной стоит Матвей Георгиевич, а с другой – спинка дивана. Я, как загнанный зверек, забиваюсь в угол, поджав ноги и уткнувшись подбородком в колени.
– Ты чего?
Да, теперь я узнаю и его голос.
Не могу сказать ни слова.
 Матвей Георгиевич потирает задумчиво затылок и снова спрашивает:
– Болеешь?
 Я отрицательно мотаю головой.
– Устала?
Снова мотаю.
– Беременна?
 В ужасе поднимаю на него глаза и наконец-то выдавливаю:
– Нет.
– Меня боишься?
 И я как-то машинально киваю, а потом спохватываюсь:
– Нет, просто…
Просто ты сломал мне жизнь. Вот и все.
  
Глава 25
 
Матвей
Я смотрю на эту девочку и не понимаю, почему она так реагирует на меня. Я настолько внушаю страх, что она заваливается в обморок посреди прихожей?
 А может, действительно больная, но не говорит, потому что боится, что уволю? Да хрен знает. И вообще мне должно быть похуй. Своих проблем хватает.
 Но я почему-то упорно продолжаю ее выспрашивать о причинах. И меня, блядь, раздражает, что она смотрит на меня глазами, полными ужаса.
 В голове начинают вертеться шестеренки… Вот она меня встречает, смотрит в глаза и тут же отводит взгляд. Потом спрашивает про машину… Хотя с какого перепуга прозвучал этот вопрос? Затем я снимаю рубашку, что она наверняка видит через открытую дверь гостиной. И заваливается на пол…
– Блядь! – произношу громко, когда в голове складывается пазл, а потом повторяю: – Блядь!
 Я вспоминаю запах, вспоминаю тот колхоз, в который попал по прихоти Сашкиной матушки. Как же я сразу не догадался? А с хера ли, если столько времени прошло, если я за этот год перетрахал столько девок, что все лица стерлись?
 И эта девчонка меня узнала. И что?.. Испугалась?
Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Но молчим. Только это молчание говорит само за себя. Признаться, я немного выбит из колеи. Даже не знаю, что тут сказать.
 Отвлекает меня звонок. Он разрывает тишину, повисшую в гостиной, и бьет по ушам. Я отвожу взгляд и достаю телефон из кармана, желая послать звонившего в… Нет, его не пошлю.
– Да? – отвечаю резко, видя, как Слава вздрагивает от моего голоса.
– Матвей Георгиевич, – слышу в трубке голос технаря, который занимается в компании обеспечением информационной безопасности.
Не знаю, где его нарыл отец, но Димон – парень толковый, хоть и с придурью.
– Есть что? – спрашиваю, понимая, что без дела он бы не позвонил в такое время.
– Да. Тот номер, что вы просили пробить, зарегистрирован на некого Спивакова Андрея Олеговича. Вот только проблема в том, что почти год назад этот Спиваков подал заявление в полицию об утере паспорта. Нарыть еще что-нибудь на него?
 
– Думаю, что это бесполезно, – отвечаю, потирая переносицу.
– Я того же мнения, но мало ли…
– Тебе премия к зарплате, Димон.
– Вот спасибо, Матвей Георгиевич. Но у меня тут появилась идея. Мы же можем забиллинговать телефон. Расчет расстояния, конечно, не сделаешь, но мы узнаем, через какую вышку прошел сигнал.
– А ты это сможешь?
 Проблеск надежды искрит где-то на горизонте, хотя я уже готов был опустить руки.
– Обижаете, – протянул Димон. – К утру попробую справиться.
 Мы прощаемся, хотя этот разговор мне показался спасательным кругом поначалу, и я поворачиваюсь к Славе.
– Извините, – говорит она, поднимаясь с дивана. – Я пойду.
– Стоять!
 Она замирает и снова с ужасом смотрит на меня. Да так, что мне становится не по себе. Вспомнить бы, что именно произошло тогда, в той деревне.
 Так. Я, Ильдар и Сашка. Дом какой-то, речка...
 Бурбон пили. Да, я его тем днем у отца спиздил. Девушка тоже пила, вспоминаю, как бутылку друг другу передавали. А потом... Секс как секс. Что в нем необычного?
 Но, видимо, что-то необычное было. Да открой ты рот, Слава, скажи что-нибудь. Только не смотри так. Глазищами своими.
 Нет, лучше молчи. Проблемы нет до тех пор, пока ее не обсудили.
– Ладно, иди, – выдаю я. – Пожрать есть что?
 Девушка лишь кивает. А потом вскакивает с места и несется прочь из комнаты. А я разминаю пальцы, шею. Нервно, с хрустом, с напряжением... блядь! Почему я чувствую себя в чем-то виноватым? Пусть совсем немного, но все ж.
 Иду наверх, в свою комнату. Быстро принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз.
 В гостиной уже накрыт стол. Стопка блинов и какое-то странное мясное варево в суповой тарелке. Выглядит странно, хотя пахнет неплохо. Девушки в комнате нет. Сажусь за стол и зову новую домработницу:
– Слава!
 Она появляется почти сразу, робко заглядывая в гостиную.
– Подойди, – прошу я. Она неспешно приближается, и я спрашиваю, кивая на тарелку: – Что это?
– Мачанка.
– Что?
– Мачанка мясная, – повторяет она. – Посмотрев, что есть в вашем холодильнике, я приготовила это. Деревенское блюдо.
– А чего в магазин по пути не сходила? – фыркаю я. Слава опускает глаза и отвечает:
– Простите...
 Бля, вот за что прощать? Сам виноват, не оставил денег, как обычно делал с Фаиной.
 Ладно, принюхиваюсь. Деревенское, значит. Вряд ли я бы решился такое пробовать, но жрать хочется неимоверно. Беру ложку.
– Лучше есть мачанку, макая туда блинчик, – сообщает мне девушка. И я, на удивление, решаю прислушаться – хватаю блин, складываю его треугольником и макаю его в мясное варево. Пробую.
И, твою мать, это вкусно!
– Неплохо, – говорю я. – Спасибо.
 Она кивает и уходит, а я продолжаю жевать и думать. Сколько мы так будем делать вид, что не знаем друг друга? Странное совпадение. И совпадение ли? Кажется, после смерти отца становлюсь параноиком – везде вижу заговор. Если эта девчонка и неслучайно оказалась в моем доме, то какова причина ее появления? Нет, точно паранойя, учитывая, что узнала она меня только сегодня. Такой шок сыграть невозможно.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Слава! – снова зову новую домработницу.
Она появляется и спрашивает неуверенно:
– Да, Матвей Георгиевич?
– Присядь, – киваю на стул напротив себя.
 Девушка начинает нервничать: закусывает губу, теребит пальцами одежду, переминается с ноги на ногу. Е-мое, как будто я ее сожрать собираюсь. Но без вопросов садится и поднимает на меня глаза. А она миленькая и такая… непривычно естественная.