Яма (СИ)
"Отвернуло, значит?"
"И слава Богу!"
Как только звучал какой-то тягомотный бред, Закревич подходил к ним и уводил девчонку танцевать.
А Градскому, что до этого? По боку.
Обратно переключил внимание на понравившуюся рыжую, и, пожалуйста, не прошло десяти минут, она сама к нему подошла. Представилась Светланой или Миланой, из-за шума не расслышал. Не в этом суть, впрочем. Как раз к тому времени, когда они собирались подняться наверх, в одну из свободных спален, Смирнова дошла до градуса невменяемости и, набравшись смелости, потребовала Градского на разговор.
Сначала собирался ее послать. Потом, ни с того ни с сего, эта рыжая Светлана или Милана, глянув на него с раздражающим изумлением, настоятельно шепнула:
— Ты же не станешь ее позорить на виду у всех? Иди, поговори, я подожду.
Портить налаженный контакт, когда "уже горело", Граду вовсе не хотелось. А Наташка все не унималась и за руку его стала тянуть в сторону. Дура дурой. Решил сообщить ей об этом прямым текстом. Чтобы отлипла уже раз и навсегда.
В полутьме прохладного холла поднялись на один пролет вверх, остановившись между цокольным и первым этажами.
— Слушай, Град, — начала Наташка и тут же пьяно рассмеялась.
Серега недовольно скрипнул зубами. Ожидая продолжения, не смотрел на нее.
— Серег… — обхватив ладонями его лицо, настырно заглянула в холодные глаза. — Я тебя…
— Ты перебрала, Смирнова. Сильно. Если не хочешь завтра гореть от стыда в моем присутствии, на этом и закончи свою пламенную речь. Нам еще год вместе учиться.
Отпихнул ее от себя. Наташка дернулась и, оступившись, задела полуободранную пальму в большом напольном вазоне.
— После секса с тобой не горю… Мы же не "зеленые", можем говорить откровенно о своих чувствах.
— Каких чувствах? — сделал еще одну попытку ее остудить. — О чем ты вообще?
— Ты был у меня первым, знаешь?
Градский хохотнул.
— Ты за идиота меня принимаешь?
Растерявшись, Наташка замолчала. Ресницами захлопала. Видимо, пыталась продумать дальнейшую тактику. Градский же решил сворачивать разыгравшийся спектакль.
— Кончай позориться. У нас с тобой ничего больше не будет.
Увидев, что он уходит, Смирнова побежала следом.
— Но ты мне нравишься, Град! Неужели непонятно?
Обернулся, только чтобы она шею себе на лестнице не свернула.
— Угомонись.
— Я сказала: ты мне нравишься! — в ее голосе зазвучали истерические нотки.
— Отлично, — буркнул Сергей отрешенно. — Чем я могу помочь?
Правда, не понимал, что он должен делать в этой ситуации. Как это его вообще касалось?
Слышал, что их уединение нарушили. Но останавливаться не собирался. Наташка стояла к подножью лестницы лицом, и ей, судя по всему, было плевать на свидетелей, а ему-то что тогда?
— Я думала… — засомневалась, но все-таки продолжила девушка. — Я думала, что тоже нравлюсь тебе. После прошлого вечера у Карпа. Ты же сказал, что я красивая.
— Нравишься не больше, чем другие. Ты красивая, только таких дофига. Понимаешь? Я был пьян и, если быть до конца откровенным, мало, что помню.
И тут Наташка ни с того, ни с сего, словно по команде, разрыдалась. Пронеслась мимо него.
"Истеричка".
Хорошо, хоть не свалилась с лестницы.
"Пьяная дурь".
Когда же Серега обернулся, взглядами его мозолила добрая половина их группы. Смирнова со своими рыданиями пристроилась на плече у сопереживающей всем и каждому Алины.
— Мы в бар за бухлом собираемся, а то закончилось. Ты с нами? — отозвался Нургалинский, словно ничего из ряда вон выходящего не происходило.
Все остальные разумно молчали.
— Нет, — глянул на Наташку. Подумал, что она тоже попрется. — Не хочу.
К недоумению Градского, пока все старательно игнорировали неприятный инцидент, за Смирнову вдруг впряглась эта раздражающая высокомерная малолетка.
— Было бы из-за кого плакать, — ободряюще прошлась рукой по подрагивающим плечам Наташки. А встретившись взглядом с Сергеем, презрительно сострила: — У него даже вид отталкивающий. Пустой и холодный.
Все присутствующие замерли, некоторые и дышать перестали. Ни один разумный человек не смел бы так разговаривать с Градским. Даже Карп себе бы такого никогда не позволил, а ближе него у Сереги друзей не было. Девчонкам так вообще банально вести диалог с ним бывало некомфортно, не то, что совершать какие-то наезды относительно его характера и поведения.
А тут какая-то малознакомая придурочная малолетка…
— Это ты ко мне сейчас обращаешься?
Крутанув бейсболку козырьком назад, спустился к подножью лестницы. Приперев мини-Кузнецову спиной к застывшей толпе, глянул с высоты своего роста. Она ему и до подбородка не доставала, а все равно голову закинула и нагло смотрела прямо в глаза.
Все знали, Град умел действовать агрессивно и жестоко. Зная, чего от него ожидают, научился поступать согласно выбранному макету поведения, хотя часто ничего вообще не ощущал.
Вот только сейчас он не пытался на ходу воссоздать эмоции, которых от него ждут.
Слова девчонки его задели.
Он на самом деле разозлился.
Ощущения… Ощущения… Ощущения… Их так много. Внутрь него словно закинули гранату. Каркас грудной клетки выдержал, а внутренности — нет. Все разлетелось. Горячими пульсирующими ошметками ударилось о стены, отскочило и по инерции обратно вернулось.
Сердце яростно носилось по грудной клетке — то вниз, то вверх, и вперед по ребрам. Фонило по всему телу — стучало в висках, гудело по венам.
— Град, Град, Град… — доносился со стороны приглушенный голос Карпа.
Не сразу услышал. В голове стояли туман, гул и шум, как после тяжелой наркоты. Зрение поплыло. И дышать приходилось, словно сквозь фильтры респиратора.
Сергею никогда не доводилось справляться со своим гневом. Он знал, что должен это сделать, а как — не понимал.
От толпы отделилась Руслана и уперлась ладонью в его напряженное плечо.
— Тормозни, Град, — он и не подумал сдвинуться. — Ника не хотела сказать ничего плохого. Иногда она просто забывает фильтровать свои эмоции, — на последней фразе предупреждающе глянула на сестру.
— Не нужно говорить за меня, Руся, — с ледяным спокойствием отозвалась малая и гадко усмехнулась. Но Градскому почему-то сразу легче дышать стало. Пока она не добавила следующее: — Я не к нему обращалась. Но говорила о нем.
— Ника, замолчи ты уже…
— To есть? — выдохнул он. — Ты же понимаешь, что это неуважительно?
В мыслях непрошено возник облик матери. Она выразилась бы подобным образом, но не Град.
"Нашел, что сказать…"
И вообще, не в его натуре спорить с девками. Хотя и они обычно его не провоцируют. А тут будто сглазил кто — сначала Смирнова, теперь еще эта выскочка…
— А ты, что, обиделся? Отлично. Чем я могу помочь? — ехидно повторила недавние слова Сергея Доминика. — Стреляться будем? Или, может, драться?
Осознал только, когда ощутил, как свирепо сжимаются его челюсти. Не искрошил бы зубы.
— Раз ты предоставляешь выбор мне, — тянул время, думая, как бы не свалиться к жалким угрозам и пошлым обещаниям. — Слушай сюда, маленький злобный гном: следующая пятница, парк возле универа, после четвертой пары. Один на один.
***"Пустой и холодный…"
"Пустой и холодный…"
"Пустой и холодный…"
"Пустой…"
"Холодный…"
"Пустой…"
Ее мерзкий мелодичный голос засел у него в голове. Шел на повторе. Бесконечное количество кругов.
Она, конечно же, попала в яблочко. Шах и мат. Градский, и правда, был пустым, холодным и безмятежным. Всегда. И не сказать, чтобы это его хоть как-то раньше волновало.
А сегодня, когда Кузнецова прилюдно бросила эти заскорузлые слова ему прямо в лицо, вдруг взволновало. Словно эта мелкая сорвала с него какую-то внешнюю защитную оболочку. Оставила корчиться и извиваться под гнетом этих обвинений.