Инстинкт (СИ)

— Я не… — Томас, как и все остальные, опешил от такой реакции. Он ожидал много чего, но никак не этого. — Она не хочет участвовать в «ночи продолжения».
— Томас, правила есть правила. Все женщины из женского корпуса должны проходить через это без исключений. У тебя не должны быть к ним личные чувства, ибо они именно к этому и приводят. Ты ведь понимаешь, для чего всё это делается?
— Да, отец. Ради восстановления популяции людей.
— Верно. А что делать с человеком, что препятствует этому?
— Отстранить его от этой работы? — поинтересовался Томас, надеясь, что его слова помогут Николаю взглянуть на суть происходящего под другим углом. Но отец вспомнил недавний разговор с Томом, и подумал, что тот таким жёстким способом собирается навсегда доказать своё нежелание участвовать в «ночи продолжения».
— Нет, Томас. Слишком высокий риск тратить ресурсы на содержание человека, не способного помочь нам и всему человечеству. Такие люди являются только помехой на пути нашего будущего. — Отец Николай начал намекать Тому на его последнюю операцию, после которой тот не смог ничего привести с собой. Юноша создавал слишком много проблем в последнее время.
Томас начал нервничать. Он не ожидал, как смотря в его глаза будут говорить о том, что кого-то выгонят из убежища, и, тем самым, отдадут на верную смерть. У Тома не было идеи, что он мог бы сказать отцу, чтобы тот пожалел бедную девушку, и, все оказались в выигрыше. Посмотрев на спящую Лию, он увидел засохшую кровь вокруг её рта. Этот знак напомнил ему то, что она совершила перед тем, как он смог её забрать к себе в комнату. «Точно!» — пронеслась мысль в голове юноши.
— Отец Николай, не нужно ничем рисковать. Она — боец. Такой же, как и я, Адам, Джейк или Скай. Спросите у всех, кто был с ней или слышал об этом. Спросите всех, что она сделала с Кайлом или Адамом. Она может драться, и она будет драться не хуже любого из нас. В ней есть сильный инстинкт самозащиты и дух прирождённого бойца. — Поддавшись бурному всплеску эмоций и чувству собственной правоты, Томас поднялся со стула, оказавшись выше отца Николая.
— Инстинкт значит… — мужчина задумался. Он почесал свой подбородок, устремив взгляд на окровавленный рот девушки и маленький синяк у глаза. Он думал о том, как правильно ему поступить. По нему было заметно, что он не хотел соглашаться с юношей, но, с другой стороны, жалел упустить возможность заполучить ценного солдата. — Уговорил, у тебя будет неделя на её обучение. Если она не справится с первым заданием, ты лично её выгонишь.
Это был окончательный вердикт. Отец Николай покинул комнату юноши. На выходе он посмотрел на лицо Адама и с легкой грустью в голосе сказал: «прости, приятель. Теперь это уже не твоя комната». Мужчина удалился также быстро и властно, как и пришел. Вслед за ним отправился Нейт.
В течении часа, Адам собирал все свои вещи. Он даже не смотрел на Томаса. Его друг ощущал обиду в свою сторону. Сосед, недавно погибшего на одной из последних вылазок мальчишки, стал новым товарищем по комнате для Адама. Томас представлял, как сильно вся эта новость не понравилось его другу. Ему ведь заново придётся адаптироваться под новое окружение, строить планы с новым человеком и многое другое. На протяжении всех сборов старый хозяин комнаты ни на шаг не отходил от девушки, что теперь стала его ученицей и соседкой. Впервые именно она пугала Томаса. А точнее то, что она за собой приведёт.
Теперь юноша остался один со своими мыслями в полупустой комнате. Он помнил, как тренировали его самого. Как он тренировал других людей, но не знал, как тренировать эту девушку. Телом она походила на любого другого юношу, не считая худобы. Но её воспитание, мысли и воспоминания о старой жизни сильно могли подпортить любую тренировку. Она была для него полна загадок: «сможет ли она справиться?», «чего сможет достичь?». Томас мрачно смотрел на Лию, опасаясь, что своими поступками он сломал её жизнь. Он начал жалеть, что позволил всему этому произойти. Если он не справится, то её выгонят. Ему самому придётся её выгнать. Он подарил ей жизнь и будет вынужден забрать её обратно. До места задания они смогут добраться на машине, это самое безопасное и лёгкое. Но, что дальше? Он, к примеру, может сбежать вместе с ней, но их будет ждать ужасный мир, полный опасных созданий и новых условий. «Может… Всё-таки сделать её матерью? Как того требовали отцы» — раздался собственный голос в голове. Томас вернулся в первоначальную точку, где он разрывался от множества противоречивых мыслей, где он мог совершить с девушкой то, что от него хотели, тем самым дав ей безопасность и свободную жизнь, или дать ей равные ему права и шанс каждый день ощущать, как последний.
 
Томом овладело чувство вины за то, что он решает судьбу другого человека. Ещё пару часов назад он находился с ней в одной комнате, где она возражала против всего что с ней происходило, но потом, дала своё согласие. Она ведь будет ему благодарна, а через год они снова могут встретиться. Юноша поднялся со стула и подошел поближе к кровати. Опустившись на колени, он повис над спящей девушкой. Упираясь на вытянутые руки, Томас смотрел в закрытые глаза Лии. Он почувствовал свою вину, так, будто не он командует собственным телом. Что-то внутри него било тревогу, призывая все чувства и действия к порядку. Чем ближе юноша был к тому, чтобы совершить затеянное, тем наиболее отдалённо он ощущал самого себя, испытывая сильное отвращение ко всему происходящему.
Медленными движениями Томас направил руку к ногам девушки. От прикосновения к мягкой коже, по рукам и спине пробежал озноб. Сердце билось с невыносимой силой, эти удары отдавались по всему телу, и сильнее всего по голове. Юношу будто били по затылку гаечным ключом. Его зрение мутнело, сердце сжималось и болело, лёгкие горели от быстрого дыхания, горло пересохло. Он зверь. Чудовище! Он навис над невиновной жертвой апокалипсиса. Он становится тем, кого ненавидел каждой клеткой своего тела.
— Ненавижу… — проговорил Томас, шепча себе под нос.
Непривычное ощущение мягкости сводило его с ума. Юноша начал медлить, не зная, что он делает и что он должен делать.
— Что ты делаешь? — раздался чей-то голос.
Томас поднял свой взгляд в сторону изголовья кровати. Девушка по-прежнему находилась без сознания. Странная галлюцинация атаковала юношу и вернула его в реальный мир. Замерев на несколько секунд, он решился вернуться обратно на свой стул, продолжая ожидать того, как девушка очнётся. Томас начал корить себя за слабость духа и приступ жестокости.
Через пару часов Лия очнулась. Она не до конца осознавала то, где оказалось и в какое необычное направление свернула её жизнь. Собственной одежды у неё не было, только тонкое платье что было на ней с самого прибытия. Старая одежда Томаса пришлась ей как раз. В ней девушка выглядела совершенно иначе, как худой и слабый юноша. Сильнее всего её пол выдавала выступавшая грудь, а также её лицо, которое сильно выделялись на фоне лиц других людей, их жестоких и суровых взглядов. Она же имела безобидный и добрый вид, а также мягкие и осторожные черты лица. Тома смущал её общий вид, поэтому он сделал небольшую повязку ей вокруг живота, чтобы скрыть сильно выступавшие детали фигуры. Задумываясь об этом, он начал осознавать, что информация о Лии настолько быстро обойдёт всё убежища, что её смогут узнать сразу как увидят, без какой-либо глупой маскировки.
Томас не знал, как лучше говорить с представительницей противоположного пола. Последний раз ему доводилось делать это только десять лет назад. Поэтому он не стал объяснять ей, что она лежит в его кровати и пытаться вернуть привычное ему ложе, и смиренно переселился на старую койку Адама. Юноша продолжал смотреть на девушку, не представляя, как он поможет ей адаптироваться под новые для неё условия.
Мысли о том, как Тому доведётся жить дальше при новых обстоятельствах, казались ему по-настоящему сложным испытанием. Несмотря на быстрое распространение слухов в стенах убежища, Томас уже представлял, как и сам будет скрываться и стараться не попадаться большому скоплению людей, опасаясь, что все, кто заметит его, будут пристально следить за ним с понятной завистью.