Толкователь болезней
Из кучи скарба Бури-Ма взяла только свою метлу.
— Поверьте, поверьте!.. — повторяла она, удаляясь.
Бури-Ма потрясла свободным концом сари, но он был пуст.
СЕКСИ
Это был худший кошмар любой замужней женщины. Лакшми рассказала Миранде, что после девяти лет брака муж ее двоюродной сестры встретил другую. Он сидел рядом с ней в самолете из Дели в Монреаль и, вместо того чтобы лететь домой к жене и сыну, вышел с новой знакомой в Хитроу. Оттуда он позвонил супруге и сообщил, что у него состоялся разговор, изменивший его жизнь, и что ему требуется время, чтобы разобраться в себе. Сестра Лакшми слегла.
— И немудрено, — сказала Лакшми. Она взяла горсть острой смеси, которую постоянно жевала; Миранде эта закуска из нутовой лапши, орехов и изюма напоминала пыльные оранжевые хлопья для завтрака. — Представь себе: англичанка, вдвое моложе его.
Лакшми, ненамного старше Миранды, уже вышла замуж. К перегородке ее рабочего места, располагавшегося рядом с ячейкой Миранды, была прикреплена фотография, изображающая их с мужем на белой каменной скамье на фоне Тадж-Махала. Лакшми не меньше часа висела на телефоне, пытаясь успокоить сестру. Никто этого не заметил; они работали на общественной радиостанции в отделе привлечения финансирования, и все вокруг проводили день в телефонных разговорах с потенциальными спонсорами.
— Ребенка жалко, — добавила Лакшми. — Он уже много дней из дома не выходит. Сестра говорит, что не может даже отвезти сына в школу.
— Ужас, — согласилась Миранда.
Обычно болтовня Лакшми по телефону — в основном с мужем: что приготовить на ужин? — отвлекала Миранду от составления писем или обращений к подписчикам с просьбой увеличить годовой взнос в обмен на холщовую сумку или зонтик с логотипом радиостанции. Через тонкую стенку, разделявшую их столы, она отлично слышала Лакшми, которая то и дело сдабривала речь индийскими словами. Но в тот раз Миранда не слушала. Она сама беседовала по телефону с Девом, договариваясь о вечерней встрече.
— С другой стороны, несколько дней дома ему не навредят. — Лакшми взяла еще горсть закуски и убрала пакет в ящик стола. — Он вроде вундеркинд. Мать у него пенджабка, отец бенгалец, а в школе мальчик учит английский и французский, так что уже сейчас говорит на четырех языках. Кажется, он перескочил через два класса.
Дев тоже был бенгальцем. Поначалу Миранда думала, что это вероисповедание. Но затем он показал ей на карте, опубликованной в журнале «Экономист», область Индии под названием Бенгалия. Дев специально принес журнал к ней домой, поскольку у Миранды не было ни атласа, ни других книг с картами. Показал город, в котором родился, и другой, где родился его отец. Один из городов был обведен рамкой, призванной привлечь внимание читателей. Когда Миранда спросила, что значит эта рамка, Дев, свернув журнал в трубочку, произнес: «Тебе не стоит этим заморачиваться», — и в шутку шлепнул ее по голове.
Перед уходом он выбросил журнал в мусорное ведро вместе с тремя окурками — во время своих визитов он всегда выкуривал три сигареты. Но после того как его машина скрылась в дали авеню Содружества, направляясь к дому в пригороде, где он жил с женой, Миранда извлекла журнал, стряхнула с обложки пепел и завернула в обратном направлении, чтобы разгладить. Она легла в постель, все еще измятую после страстного свидания, и принялась изучать границы Бенгалии. Южнее располагался залив, а севернее — горы. Карта прилагалась к статье о каком-то Грэмин-банке. Миранда перевернула страницу, надеясь увидеть фотографию города, где родился Дев, но обнаружила только графики и таблицы. И все же она стала всматриваться в них, думая тем временем о Деве, о том, как всего пятьдесят минут назад он клал ее ноги себе на плечи, прижимал ее колени к груди и говорил, что никогда не сможет насытиться ею.
Они познакомились неделю назад в универмаге «Файлинс». Во время обеда Миранда заглянула в цокольный этаж купить колготки со скидкой, после чего поднялась на эскалаторе в отдел косметики, где мыла и кремы сияли на витрине, как драгоценные камни, а тени для век и пудра переливались, подобно засушенным бабочкам за стеклом. Хотя Миранда никогда не покупала ничего, кроме губной помады, девушке доставляло удовольствие гулять по узкому тесному лабиринту, который был знаком ей лучше, чем весь остальной Бостон. Ей нравилось проталкиваться мимо топчущихся на каждом шагу женщин, которые брызгали духи на полоски картона и водили ими в воздухе; иногда она находила сложенные полоски в кармане пальто через несколько дней, и подвыветрившийся сочный аромат согревал ее, когда холодным утром она ждала автобуса.
В тот день, остановившись, чтобы понюхать одну из благовонных полосок, Миранда заметила стоявшего у прилавка мужчину. Он держал в руках кусок бумаги, исписанный аккуратным женским почерком. Продавщица бросила взгляд на записку и начала открывать ящики. Достала мыло в продолговатой черной коробочке, увлажняющую маску, масло для омоложения кожи лица и два тюбика крема. Мужчина был смуглым, в нежно-розовой рубашке, темно-синем костюме и пальто верблюжьего цвета с блестящими кожаными пуговицами. Расплачиваясь, он снял перчатки из свиной кожи и вынул из бумажника винного цвета хрустящие банкноты. Фаланги пальцев поросли черными волосами, обручального кольца не было.
— Что вам предложить? — спросила продавщица Миранду. Она смотрела поверх очков в оправе, раскрашенной под черепаховый панцирь, оценивая цвет лица покупательницы.
Миранда не знала, чего хочет. Знала только, что не хочет, чтобы мужчина уходил. А тот как будто медлил, ожидая вместе с продавщицей, что скажет девушка. Она уставилась на флаконы, низкие и высокие, расставленные на овальном подносе и похожие на семью, позирующую перед фотоаппаратом.
— Крем, — в конце концов изрекла Миранда.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
Продавщица кивнула и открыла флакон матового стекла.
— Он может показаться вам слишком жирным, но я бы советовала применять этот крем уже сейчас. К двадцати пяти уже появятся морщины, и дальше они будут только углубляться.
Мужчина стоял рядом и наблюдал, как продавщица наносит каплю крема на лицо Миранды. Пока консультантша рассказывала покупательнице, как пользоваться кремом — втирать быстрыми движениями от низа шеи вверх, — незнакомец крутил стойку с помадой. Нажал на дозатор антицеллюлитного геля и размазал средство по тыльной стороне кисти. Открыл какую-то баночку и склонился над ней так низко, что испачкал кремом нос.
Миранда улыбнулась, но продавщица в это время водила большой кисточкой по ее лицу.
— Это румяна номер два, — сказала она. — Они придадут коже здоровый цвет.
Миранда кивнула, взглянув на свое отражение в одном из наклонных зеркал, расставленных вдоль прилавка. У нее были серебряные глаза и бледная, как бумага, кожа, контрастирующая с блестящими кофейно-черными волосами, благодаря чему все считали ее если не красивой, то эффектной. Вытянутая яйцеобразная голова, очень тонкое лицо и такие узкие ноздри, что казалось, их сжали бельевой прищепкой. Теперь лицо словно светилось, щеки розовели, под бровями лежали дымчатые тени, губы переливались.
Незнакомец тоже посмотрел в зеркало и быстро смахнул крем с носа. Миранде стало интересно, откуда он родом. Может быть, испанец или ливанец? Когда он открыл другую баночку и произнес, ни к кому не обращаясь: «Пахнет ананасом», — то обнаружил лишь едва различимый акцент.
— Что-нибудь еще для вас? — осведомилась продавщица, беря кредитную карту Миранды.
— Нет, спасибо.
Женщина завернула покупку в несколько слоев красной бумаги.
— Вам очень понравится этот крем. — Когда Миранда подписывала чек, рука ее слегка дрожала. Мужчина не пошевелился.
— Я положила пробник нового геля для кожи вокруг глаз, — добавила продавщица, передавая Миранде пакетик с покупкой. Прежде чем отдать карту, она прочитала имя на ней. — Всего хорошего, Миранда.