Посох Мерлина (СИ)

— Ты хорошо подумала? — скучающе поинтересовался Сауней и слегка повернул руку. Тонкие потоки магии обвязали тело русалки и выгнули ещё сильнее.
— Я не следила за приспешниками палача! — рыкнула та, срывая горло. — Я охотилась!
— Я заклеймил тебя и знаю, где ты была. Выполняй ты свои обязанности лучше, я бы не ставил на тебя метку, грязная тварь! Вчера я капнул кровь на карту, и угадай, куда она потекла? Ты будешь выполнять наш договор, а следовательно, говорить правду, если хочешь выжить.
— Я ничего не знаю!
Конноли выкрутил руку ещё сильнее и магией притянул русалку ближе к себе. Её красные глаза с ненавистью уставились на Саунея, а клыки, казалось, стали ещё больше. Женщина дёрнулась в оковах магии, и пара капель попали историку на лицо. Прозрачные дорожки нежно очертили сжатые челюсти, что выбесило Конноли ещё больше, и тот приблизил лицо к русалке.
— Лжёшь.
Женщина застонала от боли, и по её щекам побежали мутные серые слёзы.
— Палачи хотят… Они хотели наследников, они никого не поймали. Я видела, как какой-то мальчишка с друзьями умчался от них, но я больше ничего не знаю!
Учитель истории лишь улыбнулся и нарочито медленно рассёк кожу на запястье. Кровь тёмными струями засочилась из раны, очерчивая руку, а потом закапала на камень. Конноли придвинул запястье к лицу русалки, держа его, однако, на таком расстоянии, чтобы она не могла укусить. Тело женщины судорожно дёрнулось, её слёзы упали прямо на рану, но магические путы лишь сильнее сковали её.
— Если ты хочешь получить мою кровь, ты скажешь мне всё.
— Наследник должен достать солтор основателя. Я должна была… должна была поймать тех, кто войдёт в воду. Барр отдаёт приказы, и я не могу их ослушаться.
— Они говорили что-нибудь про посох Мерлина? Или о дьявольском палаче? Ты знаешь, кто это?
— Я знаю лишь байки, которые гуляют среди рыбаков, мессир, — прохрипела русалка.
Сауней резко разжал кулак, и женщина упала в воду.
— Слижешь с камня. Ты же охотилась, — сказал Конноли, с отвращением наблюдая, как язык русалки принялся усердно слизывать густую кровь.
Мужчина уже успел дойти до люка, когда бледное лицо мифической девы показалось из водной толщи. Налитые кровью глаза почему-то завораживали, а белоснежные руки с немного зажившими ожогами плавно и нежно двигались в тёмной воде. Сауней уже хотел отшвырнуть её заклинанием, но русалка игриво наклонила голову к плечу, и капли ярко заблестели в свете солтора, словно магия фейри пыталась прорваться сквозь её кожу.
— У меня есть секрет, — одними губами сказала она, но Конноли казалось, что он слышит её голос в своей голове.
— Какой? — хрипло поинтересовался историк, всеми силами пытаясь оторвать взгляд от её глаз.
Русалка потянула свои руки вдоль его тела, оставляя мокрые следы на одежде. Она всё так же, не моргая, смотрела на мужские губы и глубоко дышала, из-за чего её грудь, прикрытая тёмными волосами, вздымалась, почти что прикасаясь к паху Конноли. Странное чувство из смеси отвращения, страха и возбуждения мешало думать рационально и вызывало колкую дрожь по всему телу.
— Нагнись, — попросила она, впиваясь ногтями в мужские руки и оставляя царапины на его коже.
Сауней ненавидел себя за то, что подчинялся её голосу в своей голове, пытался сопротивляться ему, но… так хотел узнать этот секрет. Это клеймо, что он поставил на ней своим грубым вмешательством в её сущность, давало ему возможность отслеживать передвижения прислуги Барр, но позволяло и ей найти способ управлять им. Он так надеялся узнать, где скрывается дьявольский палач, к которому водная бестия наверняка часто приплывала, а вместо этого подарил ей возможность манипулировать им. Голос русалки проникал в каждую клеточку его тела и заставлял внутренности сжиматься то ли от страха, то ли от желания подчиниться воле адского создания, а во рту пересохло от волнения из-за непонятного секрета и смертоносности существа, обладающего им. Конноли молился в глубине души, что его кровь послужит веской причиной, чтобы сохранить ему жизнь, но красные завораживающие глаза не давали таких обещаний.
 
Руки мужчины были напряжены, подсознание раз за разом предлагало применить чары и убираться отсюда, но в голове тихим шёпотом раздавалось слово «секрет». Алые губы беззвучно двигались, отдавали приказы, ловко замаскированные под невинное желание выдать ему важную информацию взамен на что-то ужасное и кровавое.
— Барр хочет, чтобы я следила за мальчишкой, который ходит сюда, — послышался голос русалки у самого уха. Вода с её волос капала на плечи и грудь, вызывая кучу странных мурашек. Конноли, не в силах пошевелить языком, лишь кивнул и болезненно, но тихо охнул, когда горячее дыхание русалки на его коже сменилось ощущением боли — в его шею впились клыки.
В глазах темнело, а по телу разливалась отнюдь не приятная слабость, из-за чего мужские руки были не в силах отстранить от себя русалку, вытягивающую из него кровь. Он никогда до этого не позволял ей кусать его не в запястье, но Конноли едва ли понимал, что происходит. Мозг медленно, то и дело уводя мысли в другую сторону, пытался понять, о каком мальчишке шла речь. Лицо Брендона Картера — неугомонного, даже раздражающего своей непоседливостью кайндаймхца — уже в который раз всплыло перед глазами, пока по шее бежала тонкая струя крови, растворяясь в воде. Сауней был уверен, что этот глупый и чрезмерно активный ребёнок не может быть целью Барр, но он и его друзья были единственными, кто знал о подвале, и это сбивало с толку. К этому факту добавлялось и странное поведение Картера, и непонятный изучающий взгляд мальчика, который Конноли часто ловил на себе.
Историк повалился на застывшую под его ногами воду, на которой стоял ещё пару минут назад, когда тонкие руки русалки оттолкнули его. Да, его кровь была нужна ей, чтобы питаться и заживлять раны, которые появлялись даже без его «бесед» со своим агентом, и это радовало и пугало одновременно. Конноли почувствовал, как у него скрутило внутренности, когда он опять ощутил чужое дыхание на своей шее, по которой без остановки бежали тонкие горячие струи его крови.
— Колдуйте, мессир, если не хотите умереть, — шепнула русалка, облизывая укус.
— Я убью тебя, как только прочитаю послание, — с ненавистью прохрипел Сауней и на удивление быстро вскочил на ноги, как только почувствовал её язык, из-за чего в глазах сразу же потемнело.
— Если мальчишка не расшифрует его раньше. Барр не говорит, почему этот ребёнок важен, но с ним явно что-то не так.
Конноли, борясь с головокружением, хотел продолжить разговор о странном мальчике, но русалка исчезла в воде до того, как он успел открыть рот.
Саунея начало тошнить из-за запаха рыбы и недалёких голосов учеников, которых, судя по выкрикам, кто-то кусал, толкал и пытался утопить, как только он вылез из подвала. Должность учителя в его глазах была больше проклятием, чем благословением, особенно когда школьники мешали его планам или же доводили до головных болей. Пару лет назад Сауней находил преподавание увлекательным: хоть он и был строгим преподавателем, его ученики хорошо знали программу, а некоторые даже подходили к нему за советами, какую книгу взять для более глубокого изучения истории. Однако однажды вечером, прогуливаясь по безлюдному району, Конноли впервые услышал про возвращение Барр и про посох Мерлина из-за неосмотрительности солдата только появившейся на свет армии палача. И в тот момент, когда мужчина шутки ради решил изучить столкновение Барр и Мерлина детальнее, он собственноручно сломал свою жизнь. Несколько неделей чтения огромной кипы разных книг и документов были приятным способом отвлечься, но потом Сауней вернулся в атенеум. И в одно мгновение красивая легенда превратилась в реальность, в непонятную, но ощущаемую угрозу, в которую Конноли не верил до глупой случайности, которая и привела его в этот подвал. В подвал, который никогда не существовал.
А затем начались первые набеги, но никто, кроме Конноли, не связывал их с адскими палачами. Мужчину ужасно раздражала глупость его коллег. Почти так же сильно, как раздражала его собственная подозрительность по отношению к каждому живому существу. А после встречи с русалкой, со скупыми знаниями, которые он смог выудить из надписей в подвале, он не придумал ничего лучше, чем найти людей Барр, чтобы… Причин было много.