Посох Мерлина (СИ)

— Пару раз. Но папа этого не знает, я был аккуратен, — выпалил Брендон.
— И какие заклинания вы применяли?
— Я не знаю их точного названия, мистер Хоган. Моё любимое — это надувать поверхности, чтобы можно было на них прыгать.
— Сделайте это вот с этим листом, — протягивая тетрадный лист, сказал учитель.
Брендон сконцентрировался на листке и шёпотом произнес заклинание. Каждая клеточка начала надуваться по отдельности, а спустя несколько секунд вместо обычного тетрадного листа в клеточку Хоган держал белый с бледно-синими квадратами мини-батут.
— Прекрасная работа, Брендон! — воскликнул тот. — Прекрасная работа. Но где вы нашли это заклинание? Оно редкое.
— Я нашёл учебник по азам у своей мамы. Она училась в Италии, у них другая программа.
— А, Италия, — протянул старик. — А Скотт Картер вам кем приходится?
— Он мой папа.
— Ох! — немного растерянно, но в то же время радостно выдохнул Хоган. — Что ж, я надеюсь, вы-то не потеряете хватку, мистер Картер.
Брендон заметил, как учитель выделил «вы-то».
— Я могу идти?
— Да-да, конечно. Не смею задерживать. Всего доброго.
— До свидания, мистер Хоган, — ответил мальчик и вышел из класса к ожидавшим его под дверью Тёрнерам.
— Он ругался? — кинулся атаковать вопросами Кит. — Грозился письмо отцу послать?
— Спокойствие, Кит, я не успеваю отвечать! Нет, он наоборот похвалил меня.
— Похвалил?!
Челюсть его друга упала от удивления. Брендон понял, что выглядел точно так же при разговоре с мистером Хоганом.
— Именно, — усмехнулся мальчик. — Он сказал, что если я продолжу в том же духе, то буду представлять атенеум!
— О-о-о, — протянул Кит.
— Это так здорово! — радостно добавила Мелани.
— Интересно, по всем ли предметам мне так повезёт?
— Не знаю, как у нас пойдёт с остальными уроками, но говорят, что миссис Клиффорд очень строгая. А мы, кстати говоря, адран интенсив по её предмету.
— Дядя Джер говорит, что любого дракона можно приласкать.
— Ты хоть раз видел ласкового дракона? — улыбнулся Кит.
— Миссис Клиффорд будет первой.
Разговаривая, дети дошли до выхода из замка. Большие тёмные двери, отбрасывающие длинные тени на пол холла, открывали проход к светлому, красивому миру, словно портал, и ребята смело шагнули в него.
Солнечные лучи просачивались сквозь лес, и всё ещё сочная зелёная трава Шотландии начинала светиться приятным зеленовато-золотым светом. Гуляющий по верхушкам деревьев ветер раскачивал старые толстые ветви, и листья тихо шуршали, освещённые солнцем. От этого они казались бархатными, как будто весенними. С другой стороны с шумом перекатывались волны, солёный запах моря кружил голову, а тёмные тучи, неумолимо приближающиеся к берегу, контрастировали с голубым небом.
Птицы, кружащие над замком, смело ныряли в дымку облаков, и Брендон всей душой желал, чтобы у него тоже появились крылья хотя бы на пять минут. Он чувствовал прохладные порывы ветра с моря, слышал призывающий к себе шум листьев на самых макушках деревьев, видел лёгкие и стремительные взмахи крыльев птиц. Ветер трепал его волосы, забирался под рубашку, легко приподнимал юбку Мелани. Мальчику хотелось обнять этот ветер, окунуться в него с головой и плыть по нему сквозь тяжёлые синие тучи над морями, кучевыми облаками, над бескрайним зелёным лесом, и дышать так глубоко, чтобы лёгкие лопнули от этого опьяняющего ветра.
Потом он опустил взгляд на зелёную поляну. От земли шло тепло, трава тихо покачивалась и манила своей мягкостью. Последние цветы отцветали небольшими группками, заговорщицки склонив свои головки друг к другу, тем самым воззывая детей забрести в траву к цветам и узнать их тайны.
Вдруг с окраины леса послышалось конское ржание, порыв ветра донёс сладкий запах сена, и дети, не сказав друг другу ни слова, побежали по дорожке через зелёную поляну к источнику звука.
Они бежали легко. Так легко, что казалось, они всю жизнь только и бегали и были рождены только для этого. Даже Кит, который ненавидел бег, сейчас парил над землёй с такой же непринуждённостью, как и Брендон с Мелани. Его ноги отталкивались от ровной дорожки и не уставали, а наоборот, с каждым шагом становились крепче, а бежать было всё легче и легче. Даже дыхание не сбивалось, а было ровным, как во время сна.
 
Быстро пересёкши зелёную поляну, ребята перешли на шаг у молодого перелеска. Деревья тихо шумели, последние цветы наполняли воздух приятным нежным ароматом. Яркие лепестки тянулись к солнцу, которое рассекало жаркими лучами просоленный морем воздух.
В прохладной тени ветвей пряталась аккуратная деревянная конюшня. Из неё доносилось тихое пение мисс Франсис — той самой пятидесятилетней женщины, которая так лихо села на дьявольскую лошадь в день приезда. Иногда её песню прерывало лошадиное фырчание, после которого следовал быстрый ответ: «Иду-иду, моя прелесть», — и опять начиналось тихое пение.
Из-за деревьев послышались лёгкие шаги. Молодая девушка, один в один похожая на мисс Маккензи, с ведром, полным воды, в руке вышла из-за гибкого ствола дерева. На ней была надета, судя по всему, мужская рубашка, расстёгнутая до груди. Её полы и засученные по локоть рукава были в зелёном соке травы, а на солнце поблёскивали прицепившиеся к одежде конские волосы. Девушка вздёрнула голову так, что яркие лучики солнца светили ей прямо в веснушчатое лицо. Она медленно и глубоко втянула воздух, улыбаясь своим мыслям.
— Тётушка Долли, — сказала она звонким голосом, совсем как ребёнок, — а аспирант нам толковый достался!
Пение в конюшне прекратилось, и послышался радостный голос мисс Франсис:
— На сколько уроков ты свободна?
— Урока на четыре точно. Вам наверняка нужны лишние руки.
— Нужны, деточка, нужны. Я всё никак от своего солнца не отойду, а тут ещё целый табун.
Девушка улыбнулась, глядя на усердные старания старушки расчесать гриву своего любимца, и, качнув копной рыжих волнистых волос, подошла к ближайшей крылатой лошади. Уже запустив тоненькую ручку в гриву пегаса цвета лунных лучей, она резко повернула голову в сторону входа в конюшню и застыла. Детям показалось, что девушка даже забыла дышать или что на неё наложили какие-нибудь чары неподвижности. Но спустя какое-то время она отвернулась к лошади, сосредоточенно проводя пальцами по её морде, а затем, обращаясь к воздуху, громко сказала:
— Выходите из укрытия, вас рассекретили.
Троица гурьбой вышла к одной из дверц, ведущих в конюшню, и рассеянно уставилась на рыжеволосую учительницу и мисс Франсис. Они не прогуливали уроки и вообще не вели себя плохо, но всё же чувствовали неловкость под изучающими их взглядами. Ребятам показалось, что даже тишина стала угнетающей, но её внезапно прервал задорный смех девушки.
— Видели бы вы себя! — смеялась она. — Неужели я настолько страшная? И не стойте в дверях, как неродные, идите сюда и помогите нам управиться с этими красавцами. Вы ведь знакомы с главой конюшни, верно?
— Да, — кивнул Кит, не отрывая взгляда от рыжеволосой учительницы. — Миссис Франсис позавчера показывала нам атенеум с высоты полёта пегаса.
— Ах да, точно, — приложив ладонь ко лбу, сказала девушка. — А я Эйлси Коллинз, ваша учительница по рыцарскому мастерству и усердная помощница тётушки Долли. Вы тоже можете помочь нам, но сначала вас надо переодеть. Вещи есть в шкафу, они чис…
— Но, мисс, — перебил её Брендон, — не легче ли применить магию?
— И не говори, сынок, — послышался недовольный голос старушки из-за высокого рыжего жеребца. — С магией всё легче, но наша Эйлси пытается управляться собственными силами.
— Вы же знаете, животные чувствуют магию, и они более ласковые, когда ты всё делаешь своими руками. Вы это сами поймёте. Но сначала всё же переоденьтесь.
Вскоре дети, обступив одного из пегасов со всех сторон, наблюдали, как Эйлси ловко расчёсывала его тёмную, вьющуюся гриву. Сообразив, что от них требуется, мальчики принялись гладить щётками крепкую спину коня, пока Мелани, запустив одну руку в густые конские волосы, принялась помогать учительнице. Пегас иногда громко фыркал, обдавая тёплым воздухом ребят, переминался с ноги на ногу, терпеливо ожидая, когда дети наконец от него отстанут. Но троица и не собиралась отходить от него. То и дело доставая украдкой яблоки из деревянного ящика, они скармливали их ему. Конь быстро обнюхивал угощение и съедал, громко хрустя и всё так же фыркая. Но тем не менее, черногривый красавец, заглядывая детям в глаза и бодая их время от времени, ясно давал понять, что ему приятна их компания.