Наши хрупкие надежды (СИ)

Нил касается моих волос, поглядывая на меня с волнением: думая, как я отреагирую. Но я не дергаюсь. Он играет с локоном и прячет его за ухо.
— Потому что люблю… Люблю девушку, которая любит другого, — его шепот пронизывает мое тело, сердце бьется в совершенно сумасшедшем ритме.
Его глаза наполнены добротой — такой же, которую я увидела, когда он помогал мне. Нил всегда был добр ко мне, заботился, помогал. Не позволял себе ничего дурного. Принимал меня такой, какая я есть. И все это наполнилось одной чашей под названием любовь. Любой романтический фильм позавидовал бы такому сюжету.
Мы молчим долгое время, не двигаясь. Рука Нила замерла на моей шее.
— Могу я поцеловать тебя? Я пойму, если ты скажешь нет.
Я знаю, что могу отказать, он поймет. Но во мне что-то откликается, выходит наружу. Такое я ощущала с другим человеком. Киваю и для уверенности говорю «да». Я соглашаюсь не из-за того, чтобы таким образом поблагодарить Нила за все, что он сделал, я просто хочу почувствовать то, что не чувствовала давно: какого быть любимой.
Он медленно притягивается к моим губам и неуверенно целует, все также боясь моей реакции.
— Уверена?
Всего лишь поцелуй, а столько тревожности.
— Точно.
После пару неуверенных касаний губ, поцелуй становится крепче. Я его не касаюсь: мои руки лежат по обе стороны стола. Нил не позволяет себе лишнего: его руки гладят мое лицо, губы изучают мои, а сердце потеряло нормальный ритм. Но мужчина останавливается, зная: еще чуть-чуть, и он потеряет контроль. Его легкие ловят воздух, будто после длительной пробежки.
— Мы ведь можем общаться дальше?
— Если тебе не будет больно от осознания того, что я не отвечаю взаимностью.
Меньше всего я хочу сделать ему больно.
— Я готов принять эту боль от тебя. Все в порядке. — Нил улыбается, но в глубине души он жалеет. Жалеет, что мое сердце отдано другому человеку, с которым мы в непонятных отношениях. В конце концов кто-то остается в проигрыше, и сейчас это мужчина, сидевший на коленях напротив меня, признавшийся в любви.
  
26 ГЛАВА
 
АДАМ
 
Я сижу в группе поддержки, и мы, как обычно, рассказываем наши успехи, даже незначительные. Рядом сидит Билли и дергает ногой, что безумно раздражает.
— Вы молодцы, думаю, на сегодня мы закончим, — Лидия — наш психолог — встает, но тут же один женский голос ее и нас всех останавливает.
— Нет. Это не правда.
Все взгляды резко обратились на Рози. Я все это время смотрел на нее, слушал, что она говорила. Выглядит она нехорошо. Собственно, человек после дозы и не должен быть в отличном виде. Ее волосы распущены, но не расчесаны. Ни одного намека на макияж, если только маленький след тонального крема под глазами, который неудачно скрывают ее темные мешки.
— Я обманула. Все что я сказала пять минут назад — вранье. Никого ужина с родителями не было вчера. Вчера я напилась, словила кайф и позвонила Адаму.
Рози произносит все быстро, желая забыть вчерашний вечер. Она опускает голову от стыда.
Лидия подходит к ней, дотрагиваясь до плеча.
— Ох, дорогая мне жаль.
Девушка машет головой и, наконец, поднимает красные глаза. Ее взгляд обращен ко мне, она губами шепчет “прости”.
— Я решила покинуть вас. Не буду ходить сюда, мне рано. Я думаю отправиться на лечение в клинику.
— Это очень смелый шаг, Рози, — встревает Билли, и Лидия, соглашаясь, кивает.
— Когда решила пойти в клинику? — спрашиваю, и от моего голоса она встрепенулась.
— Пока не знаю. Нужно родителям сказать.
После небольшой тишины голос Лидии окутывает помещение.
— Мы все очень тобой гордимся.
Рози вытирает тыльной стороной ладони слезы, но при этом улыбается. Я знаю, ей стыдно за то, что она вчера поддалась чертовому соблазну. Я не виню ее. Но это улыбка говорит, что ей стало легче, после признания. Хоть немного, но она гордится собой. И я тоже горжусь ею.
— Спасибо вам, ребят, всем. За эти пять месяцев вы мне стали очень близки. Я так горжусь каждым из вас. — Она вытирает последнюю слезу и все ребята — в том числе и я — встаем, чтобы обнять ее.
 
— Перед окончательным уходом в клинику загляни к нам, — улыбается Шейлин — одна из девушек нашей группы
— Обязательно.
Последним обнимаю ее я и снова слышу извинения.
— Все в порядке, Рози. Мы все люди, — шепчу ей на ухо.
Она незаметно кивает, прислоняя голову к моей груди. Она справится. Мы все справимся.
  
27 ГЛАВА
 
МИШЕЛЬ
 
Все тот же диван, те же кружки, та же собака, которая лежит у моих ног. Сеанс проходит слишком долго. Я вообще хотела отменить его. Вчера я не смогла заснуть, потому что вовсе забыла о том, как буду спать — рядом никого. И в итоге я просыпалась, когда чувствовала, что тону в воспоминаниях. Металась от кровати к дивану и наоборот, пытаясь найти где-то спокойствие, но поняла, что его не будет, пока оно не появится во мне.
— Давай поговорим о твоей жизни в Лондоне. Твои первые впечатления были оправданы? — Мина ставит кружку на стол и, улыбаясь, кладет ногу на ногу.
— Я не хочу говорить о жизни в Лондоне, — отрезаю я, смотря в окно с правой стороны от меня.
— Тебе она не нравится? — спокойно спрашивает девушка.
— Сейчас нравится.
Мина садится поудобнее: она пытается быть серьезной, но у нее грустный взгляд.
— Что произошло, что заставило тебя ненавидеть часть жизни здесь? Поделишься? — Ее мягкий голос окутывает светлую гостиную.
— Люди, — твердо отвечаю, громко вздыхая.
Девушка кивает, давая понять, что ценит мой ответ.
— Закроешь глаза, вспомнишь определенный момент, который разрушил тебя?
— Я не буду этого делать, Мина. Я не хочу, — почти срываюсь я.
Мина тянется ближе к столу, пальцами играя с кружкой.
— Хорошо. Расскажешь, как спала сегодня?
Поднимаю брови от странного вопроса, но не успеваю ответить.
— Прошлое или конкретный человек в прошлом не дает тебе покоя. Он приходит даже в твои сны и контролирует тебя и твою жизнь. Разве не хочешь с этим покончить?
— Это не так легко.
— Да. Разрушить чью-то жизнь легче. Я не хочу, чтобы ты окончательно это сделала со своей.
Опускаю голову, тяжело вздыхая.
— Мне всего-то нужно закрыть глаза, да?
— Будет неприятно, — пожимает губы Мина.
— Я готова.
Закрываю глаза и сразу же жалею: загнала себя в собственную ловушку.
— Вернись в тот момент жизни, когда все пошло не так, — слышу я голос Мины и киваю.
— Что ты видишь?
— Мой первый день в Лондоне, когда я временно жила у девушки дома и она познакомила меня со своими друзьями.
— Они причинили тебе боль?
Отрицательно машу головой.
— Нет. Только определенные люди.
— Хочешь поговорить о них?
Я молчу, так как не знаю, готова ли к этому. Ощущаю дрожь в руках, и сжимаю их в кулаки.
— Парень. Он сломал меня полностью. Все изначально началось, когда мы по пьяни переспали.
— Готова вернуться в тот день, когда он окончательно уничтожил тебя?
Ощущаю сухость во рту, хочу открыть глаза, сделать глоток чая или просто уйти, но слишком поздно. Я долго бегала по этому темному лабиринту, пытаясь найти выход, и вот я почти нашла — осталось открыть светлую дверь.
— Это было под ночь. Я пришла после вечеринки, как обычно пьяная, — делаю паузу, вытирая слезы, и знаю, что, если открою глаза, будет целый поток слез.
— И через какое-то время я ощутила его на себе. Я не смогла его остановить. Я все четко вижу: как он закрыл мой рот, его пьяное дыхание, следы на коже. Я все помню!
Наконец я открываю глаза, не в силах снова вспоминать ту ночь. Беспрерывно вытираю щеки, а смысл: слезы нескончаемы.
— Мне очень жаль, Мишель, — шепчет Мина, и я замечаю блеск в ее глазах. Она передает мне пачку салфеток.
— Ты знаешь, где он сейчас?
— Он мертв, а я у психолога.