Заклятые супруги. Золотая мгла

Ветерок коснулся обнаженных плеч, и я обхватила себя руками: после случившегося не так-то просто прийти в себя. Разве что дышалось здесь не в пример легче: вместо перемешанных запахов парфюма – ароматы цветов, вместо людей – лабиринты живых изгородей, редчайшие растения со всего света. От иньфайского золотого бамбука до кардонийских тюльпанов, оттенкам лепестков которых могла бы позавидовать даже радуга. Матушкина оранжерея тоже была великолепна, но мне не нравилось, когда цветы прячут под стеклянным колпаком.
Мимо прошли пожилые джентльмены, о чем-то яростно спорящие, на соседней аллее мелькнула пара. Камилла Уитмор? Рассмотреть я не успела: они быстро скрылись за поворотом, но мужчина явно не был ее мужем. Сердце давно забыло, как это – биться в нормальном ритме, юбки трещали под сжатыми пальцами. Почувствовав тонкий приятный аромат, я ускорила шаг, петляя в лабиринтах дорожек. Вот она, сиреневая аллея, уставленная белоснежными каменными скамейками.
Девять лет назад я пряталась здесь, после того как пролила пунш на леди Энн. Она неудачно развернулась и кроваво-красный напиток выплеснулся прямо на пышные бледно-розовые юбки. Я слова не успела сказать, как она залилась слезами и заголосила, что я сделала это из зависти, потому что ее чаще приглашают на танцы. Нас тут же окружили подружки леди Энн и просто сочувствующие: поразительно, какую поддержку способна обрести рыдающая девица. Только ленивый не попытался меня пристыдить, я же ответила, что так ей и надо. А потом сбежала сюда.
Все в прошлом. Все это, как и танец, и взгляды, и осуждение. Я закрыла глаза, наслаждаясь нежным запахом сирени и одиночеством.
– Недурственно.
О нет.
– Вы меня преследуете, или мне сегодня просто не везет?
– А как вам больше нравится?
Я зло взглянула на подошедшего. Смуглая кожа и такие медовые волосы… Да он весь состоит из контрастов! На нем не было фрака, просто темный сюртук, а шейный платок он, видимо, потерял где-то по дороге вместе с жилетом: расстегнутая на две пуговицы белая рубашка открывала смуглую грудь.
– Мне не нравится никак. – Я поспешно отвела взгляд. – Вы хоть понимаете, что натворили?
– Привлек внимание к самой красивой женщине на этом балу.
От того, как это было сказано – тихо, мягко, вкрадчиво, по коже побежали мурашки.
– Если желаете извиниться, вы не с того начали. А теперь оставьте меня в покое.
Анри надломил веточку сирени и протянул ее мне. Сразу видно, вэлеец: в Энгерии сирень дарят как предложение руки и сердца. Представляю его лицо, когда он об этом узнает.
– Сорванные цветы пахнут смертью, – сказала я, принимая тонкий стебелек и проводя пальцами по полупрозрачным лепесткам. – А еще вы только что сделали мне предложение.
– А вы только что его приняли.
Ладонь Анри уверенно легла мне на талию, наши пальцы снова переплелись, а потом он меня поцеловал. Мягкие теплые губы скользнули по моим, размыкая, от скользящего прикосновения языка по телу прошла дрожь. В ту же минуту меня обожгло магией – яростной, проникновенной, могущественной, порыв ветра взметнул вокруг нас опавшие лепестки, крошка гравия впилась в кожу тысячей игл, но это не шло ни в какое сравнение с тем, как полыхало мое запястье. Я рванулась назад, прижимая руку к груди.
Мой. Первый. Поцелуй!
И с кем!
– Что вы наделали?! – звенящий яростью голос Винсента ворвался в сознание.
Я перевела взгляд на дорожку, и мне подурнело окончательно: рядом с братом стоял Альберт. Он видел, как я… как я обнимаюсь с…
– Всего лишь поцеловал жену.
Всполохи силы прокатывались над садом Уитморов, как отголоски далекой грозы. Вэлеец подтянул рукав: его запястье обвивал обручальный браслет. По нему, точно напоенная магией кровь, струился поток золотистых искр, понемногу складываясь в четкий узор. Не снимая перчатки, я могла сказать, что у меня такой же. Эти символы мне показал винехейш.
 
5
 
А.Ф., А.Ф., А.Ф.! Знала бы я, какую подлянку готовит мне винехейш!
Кинжал с мягким хрустом вошел в дерево. Я подошла, выдернула его и снова отступила на несколько ярдов. Замах – бросок – и легкий треск многострадальной доски, на которой уже живого места не осталось. Лучше уж на ней, чем на ком-то еще, если мою ярость сразу не направить в нужное русло, ничем хорошим это не кончится. Луни то и дело недовольно ворчал: он всегда меня чувствует. Чувствует, если так можно выразиться в отношении зомби, который уже двадцать два года не упокоен и на покой не собирается. Чему я несказанно рада – с ним приятно разговаривать: никогда не спорит, а в отличие от живых людей еще и никогда не предаст.
 
А.Ф.! Вопреки моему наивному предположению вовсе не лорд Альберт Фрай. Анри Феро, граф де Ларне, чтоб ему сдохнуть на месте! Вот и верь после этого армалам.
Шаги на лестнице – это кто там такой самоубийца? Я резко указала в сторону дальних подвалов, где в Темные времена во время войн и набегов находились камеры узников. Луни поднялся и беспрекословно потопал из залы. Роста в нем под два метра, силищи – как в носороге. Как я совсем крохой умудрилась вытащить этого увальня с той стороны, не понял даже отец. Но именно с того дня моя жизнь была предрешена.
– Тереза, можно к вам?
К чему спрашивать, если уже вошла?
Луиза застыла в дверях, расширившимся глазами оценивая размах бедствия. А посмотреть было на что: свет факелов озарял искромсанные в щепки столбы, валяющаяся неподалеку сабля, позаимствованная в оружейном зале Мортенхэйма, теперь сгодится только для выставок. Настенное деревянное полотно ощерилось ранами от кинжала, куча тряпья на топчане превратилась в истлевшие ошметки. Некоторые считают, что сила некромага распространяется только на живую материю. Наивные! Обратить в тлен можно все.
– Нет, – резко сказала я.
– Что – нет?
– Я не стану говорить с Винсентом.
– Почему?
– Он знал, но ничего мне не сказал.
На этой мысли ядовитая ярость снова побежала по венам, я рванула кинжал с такой силой, что дерево жалобно треснуло, а спустя миг отозвалось тоненьким хрустом под новым броском.
– Уходите.
Луиза подошла ближе. Ее тень метнулась по плитам подземелья, дрогнула и вползла на стену.
– Тереза, он знал об этом немногим больше вашего.
– Он знал.
Она перехватила мою руку до того, как я снова вцепилась в кинжал. Я вперила в нее свирепый взгляд, но Луиза и не подумала отступить. Не знаю, чего в этой женщине больше: смелости или глупости.
– Винсенту сейчас не лучше, чем вам. Он просил графа подождать, для него случившееся у Уитморов стало…
– Ай бедняга!
– Тереза, поговорите с ним.
– Я же сказала: нет.
– Не хотите говорить с Винсентом, поговорите с графом де Ларне. Попросите его…
– Вы рехнулись?
Я резко вырвалась и отступила. Нет, она точно не в своем уме. И чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь. Я – Биго, стану о чем-то просить какого-то вэлейского мерзавца?
– Поговорите с ним! Расскажите о своих чувствах.
О да. Я расскажу ему о своих чувствах – к Альберту! А потом в подвале Мортенхэйма найдут хладный труп вэлейца. Ничего личного, просто некоторые истории убивают.
– Обо всем можно договориться.
– Так, как вы договорились с моим братом?
Луиза слегка побледнела, я же сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на нее. Нечестно, знаю: не так давно их связало смертельное заклятие на крови, из-за которого они поначалу друг друга чуть не поубивали. Но я не просила ее приходить и изображать добрую фею.
– Вы прекрасно знаете, что я этого не одобряю.
Не одобряет? Гм, как-то это мягко сказано. Я слышала, в каких выражениях она объяснялась с Винсентом по поводу поступка отца. Вот только ее неодобрение мне ничем не поможет.
– Я не стану с ним разговаривать.
Винсент найдет способ убедить графа де Ларне расторгнуть наш брак, после чего тот пушечным ядром полетит в сторону Вэлеи. А если решит остаться, очень сильно об этом пожалеет! Равно как и о том, что сразу не дал мне развод.