Шёпот ветра (СИ)

— Вначале апреля у меня случился выкидыш… — стоило ей озвучить это смелое признание, как улыбка на губах парня мгновенно сникла.
«Господи, ну какая же я дура! И с чего я решила, что он поймет? Мы в отношениях всего-то десть дней», — поморщившись от собственной глупости, Кузнецова попробовала встать, но Дима её удержал:
— Расскажи, — коротко попросил он, бережно сжимая её руки в своих ладонях.
Интересно, исчезнет ли эта бережливость, когда она вывалит на него всю правду о себе? Захочет ли он строить отношения с такой девушкой? Дочерью алкоголички, бывшей любовницей и охотницей за лучшей жизнью. Это вряд ли. Но и врать ему и умалчивать она тоже не могла. Она хотела, чтобы у них всё было по-настоящему. Чтобы он знал, почему она загрустила, когда он рассказывал ей те смешные семейные байки, или почему она всякий раз каменеет, стоит им зайти чуть дальше поцелуев.
Она желала, чтобы он понимал её, так же как она понимает его.
— Ну-у, это будет долго, — уклончиво ответила Кузнецова, давая ему последний шанс для побега.
— А разве я тебе не говорил, что буквально влюблен в твой голос? — Дима ободряюще улыбнулся и крепко переплел их пальцы.
И Лиза заговорила…
— В общем, если всё будет хорошо, дней через пять у Серёжи начнется кондиционирование, — подытожила свой рассказ о делах племянника Лина.
— А что говорят насчет трансплантации? Уже назначили дату? — я сдвинула солнечные очки на макушку и откинулась на спинку шезлонга, безучастно глядя на блестящую гладь воды.
— Ну, тут всё зависит от того, как отреагирует организм Серёжки на кондиционирование, — со вздохом призналась тетя. — Сама понимаешь, настолько ударные дозы химии… Но я верю в нашего мальчика. Он справится, — бодро добавила она, заставив меня улыбнуться.
— Он обязательно справится, — повторила я, чувствуя, как Лина нуждается в этих словах. — Всё будет хорошо, Лин. Я тоже верю.
В динамике послышался шумный вздох, а следом зазвучал преувеличенно-бойкий тон тети, которым она пользовалась в исключительных случаях. Или же когда просто решала отточить свои материнские навыки на мне.
Сегодня, к моему несчастью, был второй вариант:
— А ты видела, какая замечательная погода на улице? Непременно выйди прогуляться. Твоему организму нужен витамин Д. Кстати, о витаминах, надеюсь, ты там нормально питаешься?
— Ну, в этом замшелом подвале, где меня удерживают, не особо с кормежкой…
— Катя!
— Не поверите, дорогая тетушка, но я уже гуляю. Мы компанией отдыхаем у реки. И кормят тут вполне неплохо, — с ухмылкой отрапортовала я и потянулась, чувствуя, как от жарких лучей по телу растекается ленивая нега. Похоже, моему организму и впрямь не хватало витамина Д.
— Рада слышать. А что за компания, мальчики есть? — с интересом спросила Лина.
— Есть, — честно призналась я, а мой взгляд тотчас устремился к одному конкретному «мальчику».
Он стоял возле высокого металлического столпа, натягивая волейбольную сетку и, шутя, пререкался с Ником. До меня доносился его смех — счастливый и беззаботный, в точности такой же, каким он мне запомнился сегодняшним утром. И ночью. Самой волшебной ночью в моей жизни.
— А что, ты по-прежнему мечтаешь, чтобы я разбила кому-нибудь сердце? — чуть хрипло выдавила я, продолжая беззастенчиво разглядывать Пашу. Солнце играло, в его темных взъерошенных волосах, падало на широкие плечи, согревая вороновы крылья, искрилось на платиновом архангеле и витой цепочке. Я машинально провела пальцами по щеке, вспоминая прохладное прикосновение металла к коже. А перед глазами ярким виденьем вспыхнула картинка, как Паша, посмеиваясь, зажимал свой кулон в зубах, потому что тот то и дело мельтешил у меня перед лицом, когда он был сверху…
— Ау! Кать, ты там? — обеспокоенный голос Лины, заставил меня опомниться и покраснеть.
— А…ага. Прости, меня немного отвлекли, — сказала чистую правду. Краснов действительно отвлекал меня. Очень отвлекал. Я в последний раз взглянула на парня, ощущая, как от одного его вида меня пробирает до самых кончиков пальцев, и со вздохом запрокинула голову, принявшись с преувеличенным любопытством изучать простенькую конструкцию белоснежного пляжного зонта. — Напомни, пожалуйста, о чем ты там говорила?
 
— Похоже, мальчики там и вправду симпатичные, — хмыкнула в ответ Лина и уже серьезно добавила: — А говорила я о том, дорогая племянница, как рада, что ты наконец-то вспомнила о себе и отдыхаешь. Ты молодец, Катёнок.
— Должна признать это самая странная похвала в моей жизни.
— Уверяю тебя, с моей стороны это выглядит не менее странно. Но отдых и хорошее питание нужно всем и тебе в первую очередь.
— Да-да я поняла. Кстати, а как у Сережка с аппетитом? Ему же надо набираться сил перед тра… — я едва не сказала «трансплантацией», да так и застыла, почувствовав на своих лодыжках прохладное прикосновение чужих рук. Вернее родных. Паша занял краешек шезлонга, разместив мои ноги у себя на коленях, и с легкой улыбкой посмотрел на меня.
И я запаниковала.
В ушах вместо тётиных слов раздался шум собственной крови, а в голове лихорадочно завертелись мысли: «Он же ничего не поймет, верно? Нет-нет-нет. Я ведь даже не успела ничего такого произнести. А если он догадается?»- я гулко сглотнула, ощущая, как страх тугими обручами сжимает горло, но все-таки открыла рот и сказала:
— Ладно, Лин. Мне уже пора, — каким-то чудом слова прозвучали вполне беззаботно. — Сержику привет и поцелуй от меня, — я дождалась, когда тетя попрощается, и немедленно заблокировала телефон, сжав тот до боли в руке. Мое сердце тоже будто сжали: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я с опаской посмотрела в Пашины глаза — серые, как пасмурное утро, но на фоне угольно-черных ресниц и загорелой кожи, они казались необычайно яркими и пронзительными.
«Может, стоит рискнуть и признаться ему?»
— Это была Лина? — не дав мне толком обдумать последнюю мысль, тут же спросил Паша. — Как они там с Серым поживают?
— Более или менее, — почти не соврала я, и пока парень не успел ничего спросить, пошла в атаку сама: — А почему ты не играешь? Или Ник с Киром, слишком серьезные соперники для тебя? — я кивком указала на немногочисленную компанию парней, околачивающуюся возле сетки, и изобразила беспечную улыбку, хотя внутри меня раздирало от противоречий.
Казалось, вот он идеальный момент, чтобы сознаться ему. Рассказать. О себе, о Сереже, о Лине. И так уже затянула дальше некуда. Хуже того — я всей душой чувствовала, что каждое мое лживое слово или поступок, даже фальшивая усмешка на губах, только усугубляли ситуацию. Делали яму, которую я выкопала себе собственноручно, глубже. Однако — я оглядела высокую сосновую рощу, белоснежный пляж и спокойную водную гладь реки, — пару часов ведь роли не сыграют, верно?
— Ник и Кир, и слово «серьёзно» в одном предложении? — Паша насмешливо заломил черную бровь, продолжая вычерчивать подушечками пальцев на моей голени невидимые символы. — Да ты им льстишь. А насчет твоих мыслей по поводу моего проигрыша… — парень вдруг резко подался вперёд, оседлав мои бедра, и начал неистово щекотать меня.
В ленивой тишине жаркого, летнего дня мой истеричный хохот звучал несколько неуместно. Да и хохотать в сложившейся ситуации для меня было неуместно. Но я смеялась. От всего сердца. От всей души. И от огромной благодарности к этому ужасному человеку, который опять заставлял меня улыбаться и вспоминать, что помимо прошлого с его ошибками у меня ещё есть «здесь и сейчас».
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Есть он.
 
— Краснов, прекрати немедленно! Ты же знаешь, что я терпеть не могу щекотку! — на силу выдавила я, изворачиваясь на узком шезлонге, словно уж на сковородке. — Ну, пожалуйста-а… — в надежде протянула и это, как ни странно, сработало.
Паша замер, по-прежнему сжимая мои ноги бедрами, задумчиво посмотрел на меня сверху вниз, и внезапно выдал: