Вкус подчинения (СИ)

– Я благодарна тебе, что все-таки привел, – сухо сказала Гермиона, пораженная размером паутины, которую Малфой так долго и скрупулезно плел вокруг нее. Все эти приглашения на ужин, резко участившиеся визиты в Министерство, легкий флирт – конечно, она подозревала, что за этим что-то кроется, но чтобы разгадать подобную многоходовку, нужно было как минимум быть слизеринцем. И все же ее ярость ушла, перекипев за последние два дня, что они не виделись, и теперь она поняла, что больше не может настолько сильно на него разозлиться. Сейчас, услышав его объяснения и осознав все причины, что побудили его поступить так, она могла лишь сопереживать, потому что отлично понимала, каково ему пришлось. И хотя, несмотря ни на что, он все еще оставался невыносимо раздражающим засранцем, она знала, что должна простить его.
– Ты выглядишь… счастливой рядом с ним, – продолжил Драко, и его лицо посветлело впервые за все время их разговора. – Я рад, что у тебя настолько удачно все сложилось. И за него тоже рад, хотя может показаться обратное. Снейп заслужил счастье.
Как ни старалась Гермиона скрыть эмоции, на ее лице все же отразилось глубокое сомнение, что из-за нее Северус мог казаться счастливым. Заметив это, Малфой усмехнулся, покачал головой, а затем еще раз фыркнул, явно приходя в себя после откровенной исповеди.
– Моя наивная глупышка Грейнджер, – с нежностью проговорил он, зная, что это выбесит ее еще больше. – Ты научилась как рыба в воде лавировать среди министерских интриг, но по-прежнему в упор не видишь чью-то симпатию к себе. Впрочем, тебя тут сложно винить: касательно своих симпатий Северус даже Темного Лорда умудрился обвести вокруг пальца.
Гермиона растерянно погладила змеек у себя на шее, задумчиво уставившись невидящим взглядом куда-то мимо Малфоя. Его слова по поводу симпатии к ней Северуса не стали для нее откровением: в конце концов, Снейп не робот, чтобы заниматься тем, чем они занимались, с человеком, противным ему. К тому же она старалась вести себя хорошо и усмирять свой неумный характер, и судя по тому, что он ее еще не выгнал, получалось у нее вполне неплохо. Но вот то, что Северус якобы мог быть с ней счастливым…
– Так ты не злишься на меня, или мне все же придется долго и… разнообразно вымаливать у тебя прощение? – лицо Драко было серьезным, но в глазах уже загорелось прежнее нахальство.
– «Вымаливать» звучит заманчиво, – усмехнулась Гермиона, беря себя в руки. – Ты должен очень хорошо постараться, чтобы я простила тебя.
– Грейнджер, – фыркнул он, закатив глаза. – Не забывай, кто перед тобой. Я хорош во всем, что делаю.
– Тогда дай мне карт-бланш, – вдруг сказала Гермиона, осененная внезапной идеей. – Одолжение. Однажды я попрошу тебя, и ты выполнишь мою просьбу без колебаний и каких-либо дополнительных условий. Естественно, в рамках разумности и законности. Ну и ничего такого, что каким-то образом скомпрометирует тебя – я все же гриффиндорка, не то что некоторые…
– Хм, Грейнджер, – сощурился Малфой, явно пытаясь потянуть время, чтобы вывернуться из щекотливой ситуации. – Да ты не так проста, как хочешь казаться. Уже зажала яйца Снейпа в одной руке и теперь хочешь мои в другую для равновесия? Я не свитч, смею напомнить: на колени перед тобой не брошусь, как ни проси.
– Тогда кто тут пару минут назад собирался вымаливать прощение? – скрестив руки на груди, с наигранной обидой поинтересовалась Гермиона. Она уже окончательно простила засранца-Малфоя, но теперь не могла отказать себе в удовольствии всласть поиздеваться над ним. И заодно получить для себя возможность на будущее разузнать что-то о «Наркозе», если, конечно, он все-таки согласится на одолжение на ее условиях.
– Хм, а стоп-слово мне полагается? Тогда мое будет «сырники». С детства терпеть их не могу. Ладно, Грейнджер, – вздохнул он, мгновенно возвращая себе серьезность. – Пусть будет карт-бланш. Никому другому я бы не доверился настолько, но раз это ты…
– Спасибо, Драко, – отозвалась Гермиона, вставая и, обогнув стол, устремляясь к нему. – Все будет хорошо, – прошептала она ему в плечо, когда Малфой крепко прижал ее к себе, по старой привычке зарывшись носом в волосы.
 
– Знаю, Грейнджер, – ответил он и поцеловал ее в висок. – Потому что я работаю над этим.
Бар уже совсем опустел, когда Гермиона и Драко выбрались в главный зал, чтобы попрощаться и разойтись. Она решительно отвергла его предложение проводить ее до дома, желая хоть немного прогуляться в одиночестве, обдумать все сказанное и привести чувства в порядок.
Дверь тихонько скрипнула, закрываясь за Малфоем, и Гермиона осталась в полутемном зале одна. Бурлящий кипяток эмоций внутри нее остыл, и теперь с уходом Драко навалилась тяжелая усталость и опустошенность, будто их разговор выпил из нее последние силы. Вздохнув, она застегнула пальто и повернулась за сумочкой, оставленной на одном из столиков. И вздрогнула, увидев за стойкой, там, где гуще всего клубились тени, высокую темную фигуру, от которой веяло опасностью.
Моргнув, она с облегчением выдохнула, когда морок, явно навеянный усталостью, рассеялся, и, взяв сумочку, шагнула к стойке. Прислонившийся к дверному косяку у входа в подсобку Снейп молчал, внимательно наблюдая за ней своими темными глазами, кажущимися сейчас черными провалами на бледном, окутанном тенями лице. Гермиона сделала еще шаг вперед, как завороженная глядя на него, и вдруг ее воображение нарисовало восхитительно заманчивую картинку, что, если бы их не разделяла сейчас стойка, Северус мог бы протянуть руку и ласково погладить ее по щеке своими изящными пальцами, которые горячо скользнули бы по коже и спустились к губам…
– Спокойной ночи, Гермиона.
Она крепче сжала ручку сумочки в кулаке и постаралась сдержать вздох острого разочарования, безжалостно заслонившего собой соблазнительную картинку у нее в голове. Резко развернувшись к двери, она бросила:
– Хорошего вечера, Северус, – и вышла из бара.
Наутро на работе творился кавардак, и жутко не выспавшаяся Гермиона пыталась делать несколько дел сразу, жалея, что у нее нет маховика времени. Или личного помощника, которого можно было бы загрузить всякой ерундой, отнимающей понапрасну силы и заставляющей много и бесполезно суетиться. Как назло, накануне важного совещания навалилось много административных проблем, которые, конечно, больше не входили в ее должностные обязанности, но тоже требовали безотлагательных решений. Разрываясь между изучением оставленной ей Сэйерсом новой формы отчетности, которую ей необходимо было внедрить вместо него, и спорами через совиную почту с поставщиком офисных кресел, задерживающим спецзаказ на мебель для Министра магии, который уже неделю сидел на табуретке, Гермиона готова была сойти с ума. Жалея, что поддержала решение Кингсли не подыскивать ей замену на место секретаря, она снова и снова отвлекалась на все сыплющиеся на нее письма и посетителей, которым срочно требовалось организовать встречу с Министром.
Наконец, наплевав на все, она схватила оставленные ей Альбертом инструкции и, понимая, что, если срочно не задаст ему уточняющие вопросы, на завтрашнее собрание можно будет просто не приходить, бросилась к лифту и помчалась на пятый уровень, где располагался Отдел международного магического сотрудничества.
– Привет, Меган, Альберт у себя? – бросила она секретарю уже на полпути к кабинету Сэйерса.
– Его сегодня не будет, – остановил ее у двери голос Меган, сосредоточенно перебирающей письма и аккуратно подшивающей важные в папку. Гермиона невольно улыбнулась: судя по всему, Альберту всего за пару недель удалось заставить тут ходить по струнке всех сотрудников, если даже вечно легкомысленная Меган в его отсутствие не позволяла себе расслабиться.
– Как не будет? – удивленно переспросила Гермиона, когда ее перегруженный мозг смог, наконец, обработать полученную информацию. – Альберт всегда на месте. Ты точно ничего не путаешь?
За почти три года, что они проработали вместе в приемной Кингсли, Сэйерс никогда не болел, не брал отгулы и с большой неохотой уходил в отпуск, поэтому услышать, что его нет и не будет на месте, было сродни небольшому концу света локального масштаба.