Дышать счастьем (СИ)

Что вообще происходит?! Кому понадобилось меня запирать? Зоя, Марк? Они что-то задумали против Артема и для этого изолировали меня? Неужели решили его убить из-за дома в Брентвуде? Можно строить догадки бесконечно, но выбираться-то отсюда нужно. Может, кому-то требуется сейчас моя помощь.
Цепким взглядом осматриваю каюту — ни окон, чтобы вылезти, ни тяжелых предметов, чтобы выбить дверь или хотя бы пробить в ней брешь, ни острых инструментов, чтобы поковыряться в замке. Ничего. Только бы паническая атака не началась, до жути боюсь закрытых помещений. Нужно собраться, взять волю в кулак — я смогу.
В отчаянии откидываюсь на пол и смотрю в потолок. Глубоко дышу, считаю цифры, чтобы успокоиться, и тут замечаю люк. Он высоко, но если приложить максимум усилий, то можно попробовать до него добраться. Встаю в полный рост на кровати и без труда дотягиваюсь до люка, открываю его, впуская свежий морской воздух. Несколько секунд дышу им, потом хватаюсь за стенки люка и пробую подтянуться.
Моя физическая подготовка оставляет желать лучшего, мрачно думаю я, делая попытки поднять свое же тело. Не получается. Господи, чем же меня опоили? Я слаба, тело ватное, сердце бешено стучит, выбрасывая в кровь порции адреналина. Этот гормон заставляет меня бороться, а не сидеть, опустив руки.
— Артем! Артем! Ты где? — громко кричу в открытое окошко. — Слышите, хоть кто-нибудь? Откройте меня!
— Алена! — не поверил своим ушам Артем, который, то уходил под воду, то снова выныривал. — Алена! Спаси нас! Мы в воде! Спусти нам лестницу!
— Я не могу выбраться из каюты! — кричу в ответ, разобрав только некоторые слова: спаси, в воде, лестница.
Раздаются громкие всплески и отчаявшиеся Зоины крики.
— Марк тонет!
Я, наконец, понимаю, что произошло нечто страшное и начинаю действовать быстро. Сообщение о том, что жизни Марка угрожает опасность, придает мне силы. Спускаюсь с кровати и берусь обеими руками за тумбу. В любой другой ситуации, мне было бы не под силу в одиночку поднять ее и пронести хотя бы метр, но только не сейчас.
Двигаю ее по полу, а затем рывком поднимаю на кровать, становлюсь на нее, держась руками за люк, и высовываю голову наружу. Моим глазам предстает картина словно из триллера: изможденный Артем и Зоя, которая рыдает и держит над водой ослабевшую голову посиневшего Марка, у него закрыты глаза.
— Держитесь! Еще немного! Я сейчас спущу вам лестницу.
Отталкиваюсь ногами от тумбы, которая тут же с грохотом падает на пол, и вылезаю из люка. Скатываюсь вниз и больно ушибаю колено, по ноге течет струйка крови — досадная мелочь. Не теряя ни секунды, устремляюсь к трапу и спускаю лестницу вниз.
— Поднимайтесь!
Первым на борт поднимается Артем, который ни говоря ни слова прижимает меня к себе. Он холодный и мокрый. Целую его синие губы и заставляю снять мокрую одежду.
— Помоги поднять Марка, — кричит Зоя.
Кое-как мужчина смог подняться по лестнице сам и завалился на пол. С него натекла приличная лужа воды.
— Снимайте всю мокрую одежду. Сейчас принесу сухое, — командую я.
Метнулась в каюту капитана и выудила из шкафа комплекты мужской одежды и три пледа. Возвращаюсь и вижу трясущуюся всем телом Зою. Оставляю им одежду, два одеяла, и увожу Артема в рубку. Включаю чайник и готовлю ему горячий чай.
— Пей маленькими глотками, тебе необходимо согреться. Я не спрашиваю, как вы там оказались — уже все поняла
— Я… люблю… тебя, — трясется он.
Вместо ответа крепко сжимаю мужчину в объятиях, затем отпаиваю его чаем и глажу по голове, как маленького.
— Все позади. Все кончилось.
  
Глава 22
 
Всю неделю мы с Артемом без зазрения совести пользуемся гостеприимством Марка, потому что моя аренда благополучно закончилась. Настал тот жизненный этап, когда нужно решать: что же делать дальше? Я настаивала на своем возвращении в Москву, но мужчины и даже Зоя ничего не хотели об этом слышать.
— Ты — наш ангел-хранитель, наша спасительница. Если бы не твое мужество, плавали бы мы сейчас в море и кормили собою рыб, — поежившись, сказала Зоя.
 
— Туристическую Визу тебе сделают за неделю, у меня есть такие возможности, — кивает Марк.
— Я тебя люблю, и хочу, чтобы ты всегда была рядом, — добавляет Артем.
Что тут возразишь против таких железных аргументов? Ничего не мешает мне посмотреть Америку и в частности шикарный Лос-Анджелес. Обязательно первым делом посещу Голливуд — легендарный район, где снимают фильмы.
Я никому еще не говорила о том, что начала писать сценарий к фильму про ковбоев Дикого Запада. Вот так получилось, что полушуточный дружеский совет Артема восприняла всерьез и решила проверить собственные возможности. У меня нет уверенности, что сценарий попадет в нужные руки и по нему когда-либо снимут фильм. Просто это увлекательное занятие на самом деле. Я выросла на американских фильмах и знаю, какими они должны быть в идеале.
После того страшного происшествия на яхте, Зою как будто подменили, она стала относиться ко мне по-другому. Нет, руки не целовала и не благодарила за спасение, просто стала более открытой и дружелюбной по отношению ко мне. Спустя неделю после морской прогулки у нас состоялся откровенный разговор наедине.
— Всего один вопрос меня мучает: зачем ты это сделала? — спрашиваю я.
Зоя молчит некоторое время, подыскивая нужные слова.
— Ревность — дикое первобытное чувство. Оно толкает нас на необдуманные, глупейшие поступки. До встречи с тобой я не знала, что такое настоящая ревность, у меня никогда не было ни одной достойной соперницы. Всегда знала, что я лучше всех. А потом появилась ты: болезная, вся из себя добрая и гордая.
— С чего ты взяла, что я достойная соперница? — усмехаюсь я.
— И Марк, и Артем считают тебя ангелочком, эдакая все понимающая, всех прощающая и святая девушка с красивой внешностью. А я на твоем фоне дьяволица и сущая стерва, и место мое в аду.
— Что ты такое говоришь… Разве мужчины не предпочитают стерв?
— Так-то оно так, но с нашими мужчинами это не работает. Они оба предпочитали тебя! Меня это бесило, выводило из колеи, я понимала, что теряю контроль над обоими. Хотела восстановить свой статус-кво. Ты мне мешала. И я очень жалею о своем поступке. Нет, не потому что мы попали в серьезную передрягу, а просто потому, что ты не заслуживаешь такого с собой обращения. Я думала, что ты будешь требовать от меня прощения, заставишь меня унижаться, чтобы я стояла перед тобой на коленях, ведь я виновата… Но этого не произошло. Ты вела себя так, будто ничего не случилось.
— Не помню, говорила тебе или нет, но у меня создался иммунитет против обид.
— А вообще, нельзя прощать такие вещи. Это тебе на будущее.
— Я запомню, — постучала пальцем по голове, будто сделала себе зарубку.
Отныне мы разговариваем спокойно — без сарказма и взаимных упреков, как старые добрые подруги. Она больше не называет меня Крапивой, а я ее Опасностью.
— Что ты там пишешь? — заинтересовалась Зоя, наблюдая, как я строчу английскими буквами на белых листах.
— Вестерн.
— Да ладно?! Этот Дикий, Дикий Запад. Но почему именно вестерн?
— Мой папа обожал их. Мы с ним пересмотрели практически все фильмы этого жанра.
— Дай-ка взгляну.
Я, смущаясь, подаю ей белые листы, все-таки она первый человек, кто проявил интерес к моему творчеству. Зоя читает, лицо ее не выражает ровным счетом ничего. Я ерзаю на месте, с нетерпением ожидая ее реакции.
— Вау! Как человек, принадлежащий к киноиндустрии скажу тебе честно: получается здорово! Я встречала сценарии гораздо хуже этого. А тут… как будто писал профи. Думаю, стоит кое-кому показать твои листочки, но это по приезду в Лос-Анджелес.
— Да ну, Зой. Не думаю, что кто-то всерьез заинтересуется моим … баловством.
— А я и не обещаю тебе повышенный интерес к твоему труду, просто говорю, что стоит показать. Так что не тешь себя ложными надеждами.