Исчезновение (сборник)
Они ждут, он знает, просто дают время врагу, окопавшемуся на холме, подумать, и ждут… Потом приходит долгожданный сигнал. Внезапно до них доносится стук лошадиных копыт, и слева от него показывается кавалерийский отряд с развевающимся над головами знаменем.
Даже на расстоянии он узнает «Звезды и Полосы». Он забывает про свою нестерпимую жажду и про боль в уставших мышцах. Его охватывает бурная, трепетная радость. Он крепче сжимает винтовку и с нетерпением устремляет взгляд на вершину холма.
Грохот лошадиных копыт сотрясает землю. Низенький коренастый всадник во главе отряда скачет к склону, и солнце поблескивает на его пенсне и вскинутой шпаге. Душу Баррика наполняет бурный восторг. Это Тедди там, впереди, как всегда.
— Огонь!
Команда перекрывает грохот боя. В ответ раздается рев возбужденных голосов.
Подобно разрушительной волне, кавалерия неслась вверх по склону холма к его вершине. Баррик бежал следом в удушающей пыли, оступаясь, соскальзывая вниз, крича как ненормальный. И вот он уже на вершине, задыхающийся, но переполненный бурлящей радостью от сознания того, что одержана решительная победа.
Битва за Сан-Хуан-Хилл и еще желторотый рядовой Баррик в испано-американской волне.
Он пережил все это заново. События были яркими и реальными, как будто происходили здесь и сейчас, а не в далеком полузабытом прошлом.
Один за другим, воссоздавались события золотой эры его молодости. Поход в Манилу… возвращение в Штаты… парады и музыка… Все было таким острым и ярким, словно и не было всех последовавших за этим лет.
А потом серость вернулась. В него пришли цвет и пульсация. Он снова был в радужном море — но оно блекло, исчезало.
Баррик открыл глаза. Несколько долгих мгновений он оглядывался вокруг, ничего не понимая. Затем осознание окружающего накрыло его холодной отрезвляющей волной. Он вновь был всего лишь убогий старик в убогом гостиничном номере. Всего лишь убогий старик без цели и надежды. Осознавать это было тяжело и горько.
Он выпрямился на стуле. Для этого потребовалось немало усилий, ибо он чувствовал себя странно вялым и слабым. Его силы, казалось, убыли, пока он находился во власти чар кристалла.
Комната утопала в вечерних тенях. Тен Эйк терпеливо стоял у окна, попыхивая большой изогнутой трубкой. Он повернулся, когда звуки пробуждения Баррика нарушили тишину номера.
— Ну, минхер Баррик, теперь вы убедились?
Баррик слабо кивнул.
— Этот кристалл — дьявольская штуковина.
— Но это было реально?
— Может, даже слишком реально. — Баррик с отвращением оглядел свои костлявые морщинистые руки и поношенную одежду. — В сравнении с магией, это как дурной сон.
Тен Эйк мягко усмехнулся, затем посерьезнел. Несколько секунд он внимательно наблюдал за Барриком. Потом спросил:
— Вы хорошо себя чувствуете?
— Как побитая собака, — ответил Баррик.
— Это кристалл так действует, — сказал Тен Эйк. — Как я уже объяснял, он использует силы человека, чтоб вызвать магию.
Баррик вновь слабо кивнул и взглянул в окно. В душе зашевелилось дурное предчувствие, когда он вдруг заметил, что уже вечер.
— Мне пора идти, мистер Тен Эйк. Уже время ужина, и Алма — это моя невестка — устроит мне головомойку за то, что опоздал. Вы будете завтра в парке?
Тен Эйк кивнул.
— Я пробуду в городе еще несколько дней. Я не могу отказаться от поисков Уильяма, пока не удостоверюсь окончательно, что его здесь нет.
Баррик в беспокойстве поспешил домой. Как он и ожидал, Алма рвала и метала из-за его опоздания.
— Ты старый бездельник, — вопила она. — Только и знаешь, что есть, спать да болтаться где ни попадя. Если уж не в состоянии ничего полезного по дому делать, так, видит бог, мог бы, по крайней мере, хотя бы приходить вовремя к ужину.
В довершение всего, Том не вступился за него, как он обычно делал. Конечно, помощь Тома была довольно вялой, в лучшем случае, но, по крайней мере, это все же было лучше, чем выносить бурю обвинений Алмы в одиночку.
Алма, однако, не была напрочь лишена сочувствия. Спустя некоторое время, немного успокоившись, она разогрела Баррику остатки ужина, ворча при этом, что ей приходится нянчиться с бесполезным стариком. Спеша сбежать от брюзжащей невестки, Баррик быстро глотал свой ужин. Он понимал, почему его сына Тома так часто не бывает дома. Том говорит, что просто у него такая работа, но эта отговорка ничем не хуже других.
Вскоре закончив, Баррик поднялся в свою комнату в мансарде. Он разделся, облачился в залатанную ночную рубашку и лег на твердую койку, которая служила ему постелью. Ему хотелось бы немного послушать радио, но это бы вызвало у Алмы очередной приступ ярости. Слишком хорошо он знал, что у нее есть сказать на тему бестолковых ленивых стариков, которые слушают радио.
В темноте Баррик пожал своими костлявыми плечами. Он решил, что может обойтись без радио, если придется. Интересно, подумал он, удастся ли выпросить утром у Тома на билет в кино. Том имеет со своей зарплаты только то, что Алма выделяет ему, но время от времени ему удается незаметно сунуть отцу немного мелочи.
Баррик почувствовал прилив жалости к себе. Хорошенькая жизнь для старика! Никто с ним не разговаривает, радио слушать нельзя, денег на кино нет. Как бы ему хотелось снова быть молодым. Тогда бы он работал и делал, что хочется.
Вдруг он подумал о кристалле Тена Эйка. Вот это вещь! Лучше, чем кино. Даже лучше, чем кто-то, с кем можно поговорить. По сути, это почти так же хорошо, как снова стать молодым. Он с жаром уцепился за мысль о кристалле.
На следующий день Баррик поспешил в парк. Однако, Тена Эйка все не было, и он появился возле статуи на площади только под вечер.
Они некоторое время поговорили. Тен Эйк признался, что пока еще не добился успеха в поисках Вильгельма. Баррик ловко подвел разговор к кристаллу.
— Я бы очень хотел еще раз увидеть его, — сказал он Тену Эйку. — В мои молодые годы было так много всего, что я хотел бы пережить заново.
— А вы уверены, что хорошо себя чувствуете? — поинтересовался Тен Эйк. — Так скоро после вчерашнего может быть не слишком желательно.
— Я чувствую себя прекрасно, — настаивал Баррик. — Прекрасно, как никогда, в сущности.
Тен Эйк неохотно кивнул.
— Ну, ладно. Я покажу вам кристалл еще раз.
— Сегодня? — спросил Баррик. — Сейчас я пойду домой ужинать, но потом выскользну потихоньку.
— Сегодня, — ответил Тен Эйк. — Я буду ждать в гостинице.
* * *Тем вечером Баррик снова сидел за письменным столом Тена Эйка, восторженно вглядываясь в мерцающие глубины кристалла. В этот раз он вернулся в те дни, когда ухаживал за Мартой, которая, в конце концов, стала его женой. У него тогда была хорошая работа, спортивная одежда, лошадь и кабриолет, на зависть своих друзей. Из всех воспоминаний Баррика воспоминания об этом периоде его молодости были лучшими. Добрые старые деньки, затерявшиеся на жизненном пути, но возрожденные магией кристалла. Вновь вместе с Мартой он ездил на долгие конные прогулки под летней луной и посещал незабываемые танцы, пикники и вечеринки. Все это было настолько реальным, что когда сознание, наконец, вернулось, Баррик сильнее, чем когда-либо, почувствовал это, скорее, как дурной сон, чем как пробуждение.
Несмотря на полное изнеможение после недолгого пребывания под чарами кристалла, Баррик мог думать только об одном: он снова должен увидеть кристалл. Это желание было таким же всепоглощающим и непреодолимым, как пристрастие наркомана к наркотикам.
— Я должен снова увидеть кристалл, — сказал он Тену Эйку. — Можно мне прийти завтра?
— Но опасность! — запротестовал Тен Эйк. — Я же говорил вам, что кристалл, когда вы смотрите в него, выкачивает из вас силы. Тело, к счастью, имеет шестое чувство, что-то вроде будильника, который разрушает чары, когда отток сил становится слишком серьезным. Но если смотреть в кристалл слишком часто, это предостерегающее ощущение притупляется, и чары затягивают так глубоко, что человек уже не может из них вырваться и не просыпается.