Отец-миллионер под прикрытием (СИ)

— Нет, это ты послушай! Я хочу пить, а они не принимают евро. Или меня не понимают. Варварство! Мне это не нравится! Я подам на них в суд! Реши эту проблему!
Райнер всегда решал ваши проблемы. И твои капризы. И черные делишки дона Лоренсео. Да что-то надоело. Но я не подонок, надо поступить по совести.
Раздраженный, запрыгиваю обратно в такси.
— Все, еду! — повышаю тон, сбрасываю вызов.
На дисплее сообщения от Маруси, успеваю прочитать “Второй шанс был последним, обманщик!” до того, как телефон окончательно тухнет.
Дикая Кошкина снова злая. Прям уфф! В грудине жжет от ее страсти, и не только в грудине. Но она отходчивая. Я увезу свою Кошкину в Испанию. Или перееду во Францию. Куда Маруся захочет, туда и увезу. И женюсь. Наверное, у меня мания.
— …Нет, ну ты представляешь, парень? Бензин на рубь пятьдесят подняли! Гады! А сами жрут икру ложками! Тут смотрел на сайте новенькую немецкую машину, так, ради интереса. Цену ломят — мама не горюй! Оборзели!
Спасибо за мнение. Про мой автосалон говорит. Даже смешно стало, но поддакиваю.
— Возьми, полный бак заправишь, — щедро расплачиваюсь за поездку.
Выхожу на асфальтовую парковку возле аэропорта. Маневрирую между серебристых тачек и людей в разноцветных одеждах. Внутри здания прохладней. Останавливаюсь на мгновение, присматриваюсь к огромному залу. Расстегиваю кофту, быстрым шагом иду налево. Случайно чуть не сшибаю сотрудницу.
— Молодой человек, осторожней! Не на пожар бежите!
— Простите, женщина.
На пожар. Внутри Маруси уже, наверное, вовсю бушует пламя.
Во второй по счету кафешке терпят строптивую Грэсию. Я узнаю ее по жгучим черным локонам, большим серьгам с изумрудами и яркому платью. Откровенному. Грэсия обмахивается веером.
— Ну наконец-то, Марсело! Уже устала находиться в сомнительном обществе!
— Дон отпустил тебя одну?
— Нет, тайком прилетела. Сказала ему, что отправилась на кемпинг с Розой.
Дон Лоренсео не оценит. Но дочери он позволяет вить из себя веревки. Доверяет ей полностью. А оно вон как выходит.
Покупаю Грэсии воду.
— Я пью без газа.
— Греси!
— Ладно, замолкла…
Открываю бутылку, подаю девушке.
— Марсело, нужно вернуться в Мадрид как можно скорее, мне не нравится твой город.
Усмехаюсь:
— Просто тебя здесь никто не знает. Ты права, я куплю билет. Идем, отвезу тебя в отель.
Помогаю испанке подняться. Стоит признать, что она капризная, но красивая. В тех кругах, где я вращался до встречи с Марусей, все такие. Обертки разные, а начинка внутри та же. С горьким ликером. Кому-то по вкусу. А я барбариску попробовал. И подсел.
Я вывожу Грэсию из аэропорта. Девушка тисками сжимает мое плечо, ластится. Не то чтобы мне неприятно, просто теперь ее руки стали чужими. И запах терпкий, тяжелый. И голос ниже — не птичий, как у Маруси. Договариваюсь с бомбилой, укладываю огромный чемодан Грэсии.
— Ну ни фига у тебя цыпочка. Откуда привез? — удивленно спрашивает таксист.
— Из Испании.
— Горячая, да? А чё говорит?
— Стереотипы. Неважно.
Слишком интимно для ушей бомбилы. Хлопаю себя по карманам. Черт. Этот день не мог пройти идеально. Где-то выронил телефон, и подозреваю, что у первого таксиста.
Я впереди, Грэси на сиденье сзади вновь достает свой веер. Вслух рассуждает о свадьбе. До моего зубовного скрежета. Перед глазами снова “Плаза”.
— Марсело, хоть что-то достойное есть в твоем городе.
— Конечно, донна.
Снимаю ей номер на сутки. Вместе с портье провожаю на нужный этаж. И когда портье исчезает за дверью, на меня выплескивается вся страсть истосковавшейся женщины.
— Подожди, Грэсия. Я не могу. И не хочу. Выбирай себе любой подарок в качестве извинений, но свадьбы не будет.
— Как это?.. Шутишь?..
Донна хмурится, скрещивает руки на груди.
— Мы поторопились.
— Хочешь опозорить меня на весь Мадрид? Марсело, я всем уже рассказала, и мне завидуют!
— Понимаю, но у тебя достаточно поклонников.
— Ты самый красивый, богатый. И статуснее человека в Испании нет. Лишь президент. Ну и папа. Причина? — Топает каблучком.
 
— Самая предсказуемая.
— Марсело, дон заболел. Он не встает с постели. Отец слишком слаб, чтобы приструнить конкурентов Лати́нусов. Ты должен помочь.
— А что с доном?
Какого черта? Этот мужик со своими винодельнями меня переживет. Всегда следил за здоровьем. Щурюсь, внимательно смотрю в темные глаза Грэсии. И бровью не ведет, только слезу пускает.
— Не говорит, не хочет расстраивать. И что с нами будет, если Педро, начальник Лати́нусов, вновь явится? А что мне говорить наемникам папы?
* * *
Мария
Лизка пятится в кухню, размахивая руками крест-накрест.
— Ты заявилась на ночь глядя для разговорчиков о Марате? Мое любопытство не знает пределов, я должна знать все!
Громко хлопает навесными шкафчиками.
Стаскиваю с себя туфли, волочусь следом, падаю на стул с металлической спинкой.
— Мне кажется, Райнер не таксист. Он вообще не тот, за кого себя выдает. Он снова исчез, а я звонила, писала. Так ведут себя нечестные люди, преступники.
Подруга давится водой из фильтра и смотрит на меня, как на сумасшедшую. А я что? Пиститте, в отличие от нее, не поклоняюсь. Облокотившись на стол, стискиваю пальцы в замок.
— Скажи еще — маньяк. И с чего ты решила, что Марат таксист? Он переводчик с испанского. Вот и мотается туда-сюда. Наверное, что-то случилось, Райнер просто так не уехал бы. Тем более — не попрощавшись со мной.
А мне рассказывал другое. Ладно. Дергаю бровью, не комментирую информацию.
— У нас все было, Лиз. Не уточняй, говорю — ВСЕ. Мной просто попользовались! — Последнее слово пищу.
Развожу руки в стороны. И да, я плачу. Как восьмого марта Лизка. Сейчас мы поменялись местами. Но если подругин Санька просто кретин, то Марат…
— Спокойно! — со всей строгостью приказывает Лизка, ставит перед моим носом чай из трав, состав которого известен лишь ей. — Я Марата знаю с детства. Пусть мы не родные, но Райнер однолюб. Точно тебе заявляю. Глаз у него на тебя горит и сердце.
И лучше бы молчала подруга. Всхлипываю, второй срывается хрипом. Размазываю тушь, глаза щиплет. Доверчивая Кошкина. Надо было целиться Райнеру геранью в голову, а я пожалела. Меня вот он не пожалел.
Я говорю про слишком сомнительный доход парня и деньги на номер в “Плазе” — Лизка отвечает, что Марату двадцать восемь лет, и он не обязан в этом возрасте картошку на помойке перебирать. Я признаюсь, что за мной следит черная мафия Маратовских бандитов — Лизка крутит пальцем у виска. Я едва ли не кричу, что Марат вернулся к невесте — Лизка со вздохом достает телефон из кармана балахона.
— Брата нет в соцсетях, а вот его Скунсита есть. Сейчас сама удостоверишься. У них все кончено. Иначе Райнер бы не лазил ради тебя на столб!
— Грэсия.
— Да, всегда путаю. Марусь, надо было сразу мне обо всем рассказать. Я бы успела одолеть Райнера расспросиками, и он бы не отвертелся. А так… — стучит кулаком по столу Лизка.
Хмурит нарисованную красную точку между бровей. Раздраженно листает новостную интернет-ленту.
— Восьмое марта. Твоя ванная комната. Пока ты ходила за тортом, — шепчу тихо.
А Лизка глаза округляет свои карие:
— Кошкина, ты львица. По натуре победительница, но…
— Дай сюда!
Выхватываю телефон из скользких ладошек подруги.
Конечно. Я вижу селфи и раздуваю ноздри. И слезы куда-то пропали моментально. В глаза как песок насыпали — линзы, остатки туши. Щурюсь. Марат не смотрит в кадр, зато рядом брюнетка. Улыбается зубами своими крупными. Скунсита. И дата вчерашняя. День, когда я прыгала у стойки администрации проклятого отеля “Плаза”.
 
— Марусь, да ты в сто раз лучше. У нее даже брови не выщипанные, и прыщики на лбу зафотошоплены.
— Обманщик. Селфи сделано в аэропорту, Лиз. Нашем!