Илинара. Драготариус (СИ)

— Хочешь не хочешь, — пробормотал Сергей, не рассказывать же матери, что Лина житель непонятного, чуждого для них мира. Он сам в это никак не мог поверить, но то, что дочь у него иная уже не раз и сам замечал.
С горы спустились на удивление легко и быстро, Лина с бабушкой отправилась домой, а Сергей повёл московскую пропажу к участку.
— Что же ты ушёл и не сказал родителям куда, — попенял мужчина.
— У меня нет родителей, — буркнул паренёк, — погибли, — и, не давая Сергею времени спросить, добавил, — разбились на машине.
— Прости, — мужчина приобнял мальчика, — а там кто, — кивнул в сторону предполагаемого участка.
— Дядя с женой, — поморщился, — они меня не очень любят, — прибавил неожиданно для себя, просто почему-то вырвалась, от идущего рядом мужчины веяло чем-то надёжным. Егору внезапно захотелось остаться рядом с ним. Он вздохнул, понимая, что это нереально.
— Что, переживаешь? — по-своему, понял его Сергей.
— Нет, — покачал головой паренёк, — я сейчас счастлив, я здоров, а значит, меня не будут пытаться засунуть в интернат, и я смогу заняться тем, о чём давно мечтаю.
— В какой интернат? — Ветров даже приостановился от удивления.
— Не знаю, они какой-то нашли. Сказали, очень подходит для таких, как я, — пробормотал Егор.
— Мне кажется, что это как-то лечится? Или я неправ?
— Не знаю, специалисты говорили, что время упущено. Но мама постоянно водила меня по разным клиникам, а тётя Ирэн заявила, что тут помогут только бабки. И они стали возить меня по деревням.
— Да, — у Ветрова просто слов не нашлось, — дела.
— Дядя Сергей, — неожиданно обратился к Сергею Егор, когда они подошли к участку, — а можно мне переписываться с вашей дочерью?
— А она разрешила? — мужчина серьёзно смотрел на невысокого щупленького мальчонку, выглядевшего лет на десять.
— Да, — кивнул он, — и даже адрес дала.
— Тогда, конечно, можно. Я буду рад, если у неё появится ещё один друг, — и он пожал Егору руку. «Как взрослому», — думал мальчик, шагая по коридору и храня в душе теплоту крепкого мужского рукопожатия.
Сергей вернулся домой, когда буря там уже улеглась и три женщины чинно сидели за столом, словно ничего и не случилось. Лина только весело стрельнула глазами в сторону вошедшего мужчины. Сергей не выдержал и погрозил ей кулаком.
— Рассказывай, — строго потребовала мать у сына.
— Что рассказывать? — удивился он. — Ты же сама там была.
— Я не про это. Твоя жена, как партизанка, не сознаётся.
— Мам, ты сейчас о чём? — осторожно уточнил мужчина.
— Ты когда планируешь отцом стать?
— Мам, я не понял, — он обвёл взглядом собравшихся.
— Поверь, я тоже не в курсе, — пожала плечами Дарья.
— Пап, — Лина подбежала к Сергею и заглянула в глаза, — я просто сказала бабушке, что от мамы свечение идёт.
— Какое свечение, Лина? Ты что опять придумываешь? — мужчина присел перед дочерью на корточки.
— Папочка, я не придумываю, — она обняла его руками за шею, прижимаясь худеньким тельцем, — я это вижу, честное слово. Пришла домой, а мама Даша светится. Я бабуле тихонечко рассказала, а она решила, что вы что-то скрываете.
— Ма, — Сергей поднял глаза, — ты уверена?
Дарья, слушая их, медленно приподнималась из-за стола, положив руку на живот.
— Уверена, — усмехнулась та, — на все сто. Ветровы, у вас скоро будет пополнение.
— Не может быть, — прошептала Дарья, и на глазах заблестели слёзы, — Серёж, у меня всего три дня задержки. Серёж, я же уже боюсь об этом думать, чтобы не сглазить.
— Вот глупость какая, — фыркнула Зинаида Павловна, — если он есть, значит, его срок подоспел. При чём тут сглазить?
— Даш, — Сергей в три шага преодолел разделяющие их расстояние, — ну что ты родная, не плачь, — он аккуратно стирал слёзы с её щёк. — От радости разве плачут?
— Ревут, — всхлипнула Дарья и разрыдалась на его плече.
  
Глава 5.
 
Прошло семь лет. В семье Ветровых теперь было трое детей. Двойняшки Игорь и Лидочка родились весной шесть лет назад, а в этом году уже собирались в школу и жутко радовались, что теперь вместо садика будут ходить к маме на работу. Когда-то давно Сергей пристроил Дарью учителем биологии. И теперь она твердила, что именно этим ей и надо было заниматься. Ей жутко нравилось учить детей.
 
Суровый северный край с тайгой, болотами и круглыми, словно чаши, озёрами пришёлся неожиданно женщине по душе. Она полюбила это место, хотя, часто бывало, и о чём-то тосковала, тогда её тёмные выразительные глаза поддёргивались пеленой грусти. Может, именно поэтому она и не хотела отсюда уезжать, надеясь где-то в глубине души, что снова откроется проход, приведший её сюда. И пусть уйдёт не она, проросшая здесь корнями, а Лина. Внутри не отпускало чувство вины, что она украла чужого ребёнка, которого, возможно, ищет Вилора. Сейчас Дарья даже боялась предположить, что случилось бы с ней, забери кто её детей.
Только два человека на Земле знали правду о том, что они с приёмной дочерью не дети этого мира — муж и свекровь. Зинаида Павловна долго не могла понять, что было не так с женщиной, что стала женой её сына. Выдала их всё же Лина, после того как провалилась в колодец. Сначала она сообщила, что видит свечение, потом достала из кармана ящерицу, удивительного золотисто-оранжевого цвета, которая вела себя так, словно была разумная. Пожилая женщина не выдержала.
— Дарья, — обратилась она к женщине на следующий день, когда Сергей с Линой ушли в магазин, — можно с тобой поговорить?
— Конечно, — улыбнулась та, она ещё не отошла от новости, что беременна.
— Вы откуда?
Улыбка медленно сползла с Дарьиного лица, и она настороженно уставилась на свекровь.
— В смысле?
— В прямом, девочка. Я же не слепая и всё вижу. Я бы ещё съела твой странный выговор некоторых слов, но Лину я никак не могу переварить.
Дарья бросила бельё, которое развешивала на верёвке, и тяжёлой походкой направилась к скамье, что стояла в тенёчке у стены дома. Опустилась на разогретую летним днём древесину и уставилась перед собой неподвижным взглядом. Она всё ждала, когда Зинаида Павловна начнёт этот разговор, решая для себя рассказывать ей или нет. Та терпела, надо отдать ей должное, очень долго. Но последнее происшествие вывело её из себя. «Рассказать ей полуправду? — лихорадочно думала Дарья. — Сказать, что нашла ребёнка? А поверит? Вряд ли». И рискнула, зная, что женщина очень любит Лину и вреда ей не причинит.
— Что вы хотите услышать? — тихо спросила у подошедшей Зинаиды Павловны.
— Правду, конечно, — та опустилась рядом. — Ложь я уже слышала.
— Какую? — не поняла Дарья.
— От сына, что вы жили во Львовской области и так далее.
— Нет, мы там не жили. Мы вообще нигде у вас не жили.
— Это как?
— Это сложно, — и она принялась рассказывать. Зинаида Павловна умела слушать и слышать. А Дарье, оказывается, надо было ещё раз всё рассказать. Под конец она разревелась, а пожилая женщина принялась её успокаивать. С тех пор у Дарьи появился верный союзник, который был всегда с ней на одной стороне. Наверно, надо было быть местной ведуньей, чтобы поверить во всё, что здесь было сказано.
Однако прожившая не один десяток лет женщина умела делать выводы, и теперь стоило Лине появиться у любимой бабули, та принималась учить её всему тому, чему в своё время учили её.
Егор первый раз приехал к ним на лето через два года после знакомства. Благодаря происшествию в странной пещере парень горел желанием исследовать всё неизвестное и непонятное. Читал фантастику, статьи про НЛО, смотрел фильмы. В интернат его после выздоровления никто, естественно, не отправил. Ирен пришлось смириться с тем, что к деньгам родственников прилагался племянник.
Когда Лина уговорила отца разрешить приехать Егору на месяц к ним, то дядя Стас с женой не стали чинить препятствия, и радостно сплавили мальчишку практически незнакомым людям. Тем летом ребёнок попал в семью, где дети не были обузой. И любили их просто за то, что они есть. И никто не смеялся над увлечениями маленького человека, а наоборот, пытались показать и рассказать, что-то интересное. Тогда они с Зинаидой Павловной ходили слушать дух леса, ночевали в густой чаще, в шалаше, рядом с огромным раскидистым дубом, которому было лет сто. И в темноте слушали странные звуки, словно кто-то огромный дышал и тяжело вздыхал всю ночь, недалеко от их убежища. Проверяли деревенские брошенные дома, следили ночью, а не пойдёт ли лешак бродить по извилистым улочкам деревни. Правда, кроме пьяных мужиков никого не видели.