Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП)

— Мотоциклетный клуб. На самом деле я просто вступил в армию. — Иерихон усмехнулся, и на мгновение на его лице появилось то же озорное мальчишеское выражение, которое так часто появлялось на лице Роума. — Провел там четыре года. Вернулся и узнал, что мой брат отбывает срок за сделку с наркотиками. — Он фыркнул. — Мама очень хорошо справлялась с этими слезами.
— Это ужасно, — прошептала Элиза.
— Это мои родители. Здесь, позволь мне показать тебе кое-что. — Он сунул руку в задний карман и вытащил водительские права, затем протянул их ей.
Элиза взяла их и принялась изучать, пытаясь понять, что же должна была на них увидеть. Потом она поняла, что его имя ей очень знакомо.
— Джон Лозада, — пробормотала она.
— Номер два, — сказал Иерихон со смехом. — Папа — Джон Лозада номер один. Роум — Джон Лозада номер три. Тем лучше, чтобы украсть твою личность.
— Что? — пробормотала Эмили, поднося к губам чашку с кофе. Она сделала глоток и покачала головой. — Ты думаешь, я поверю, что твои родители назвали тебя так же, чтобы украсть твою личность?
— Я уверен, что все началось не так. Может, они просто хотели, чтобы я был младшим. Но к тому времени, когда родился Роум? Я не сомневаюсь, что именно это они и делали. Мы уже много лет имеем кредитные карты на свое имя.
— И банкротства, — сказала Элиза, думая о кредитном отчете Роума. Она задавалась вопросом о сроках его банкротства. Это произошло, когда он был очень молодым подростком. Теперь это имело смысл. — Твои родители — ужасные люди.
— Да, да, это так. Вот почему я ушел. Мне жаль только, что я не вытащил Роума до того, как они испортили ему жизнь. — Иерихон покачал головой. — Значит, если он выбежит за дверь, почувствовав запах семьи, то именно поэтому. Мы не отстаем друг от друга, но мы не близки. Роум слишком много раз обжигался. Теперь он никого к себе близко не подпускает. — Иерихон посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся. — До этого момента.
— Должно быть, он не очень-то заботился обо мне, — тихо сказала Элиза, ненавидя свой плаксивый голос. — Он бросил меня.
— Наверное не хотел, если я знаю своего брата. Ты была единственной причиной, по которой он так долго здесь торчал.
— Так как же мне найти его снова? — В горле Элизы образовался болезненный комок.
— Твоя догадка так же хороша, как и моя. Я сомневаюсь, что услышу его снова в течение нескольких месяцев. — Иерихон пожал плечами.
Элиза не хотела ждать несколько месяцев. Она хотела, чтобы Роум вернулся сейчас. Ей хотелось заключить его в объятия и утешить за его ужасную жизнь, дать ему понять, что она любит его и что теперь все будет по-другому. Но он даже не отвечал на ее звонки.
Ей нужно было найти способ привлечь его внимание. Чтобы заставить его вернуться к ней. Если она поставит его перед собой, то сможет дать ему понять, что ей все равно, что думает Грант, и что его родители — ужасные люди. Что он попал в тюрьму.
Элиза просто хотела любить его и быть любимой в ответ.
— Кстати, — сказал Иерихон. — Не говори Роуму, что разговаривала со мной, иначе он подумает, что я предал его, и тогда я не получу от него вестей в течение многих лет.
— Я ничего не скажу, — пообещала Элиза.
***
В тот вечер Элиза заняла одну из гостевых ванных комнат на втором этаже пансиона Эмили. Она заклеила дверной косяк скотчем, поставила складной столик над унитазом и ввинтила в розетку красную лампочку. Затем поставила подносы с химическими препаратами и щипцы, установила увеличитель на одном конце раковины. Девушка положила пленку в проявочный бак на ночь и была готова обработать негативы. Вытаскивая свежесрезанные полоски, она поднесла их к красному свету, любуясь своей работой.
Роум был ошеломляющим. Элиза выбрала один негатив, вставила его в увеличитель, а затем выключила свет, чтобы установить фотобумагу. Используя руки в темноте, настроила все, щелкнула увеличителем, чтобы напечатать изображение на бумаге, а затем снова выключила его. Снова включила красный свет, бросила фотобумагу в ванну с проявителем, ожидая появления изображения.
 
Когда это произошло, Элиза глубоко вздохнула, наблюдая, как Роум смотрит на нее с фотографии. Она быстро осушила проявитель с фотографии, а затем бросила его в ванну с водой, любуясь им. После взволнованно достала фотографию щипцами.
Это была одна из лучших фотографий, которые она когда-либо делала. Это был снимок Роума, смотрящего на нее через плечо. Свет свечей отражался от его блестящей кожи, его лицо было наполовину скрыто тенью, голубые глаза смотрели на нее из-под длинных ресниц, а кольцо изгибалось над одной полной губой.
Взгляд его был знойным и полным жара. Желание. Господи, как она могла сомневаться, что этот мужчина хочет ее? Роум практически занимался любовью с ее камерой. Только увидев выражение его лица, Элиза вздохнула от удовольствия.
Вытащив бумагу из ванны, она окунула ее в закрепитель, затем вымыла печать и повесила сушиться на тонкий шнур, натянутый с одного конца карниза на ближайшую вешалку для полотенец.
Фотографии были невероятны, и Элиза никогда не чувствовала себя более гордой своей работой или более влюбленной в Роума. Как мог этот прекрасный, чудесный, сексуальный мужчина думать, что она не хочет его?
На следующее утро девушка достала стопку высохших фотографий из своей импровизированной фотолаборатории и начала сканировать их в компьютер. По прихоти отправила один Крисси с названием письма «Что ты думаешь?».
Мгновение спустя в ее ящике появилось письмо.
«ДА, ДА, ДА!!! Мне это нравится! Посмотри на это тлеющее лицо! Это именно то, что мне хотелось увидеть на твоих фотографиях. Хорошая работа, девочка! Они не подходят для «Городской девушки», но я знаю друга, который работает в журнале о татуировках. Он бы умер за что-то подобное. Тебе интересно?»
Элиза задумалась. Она сочла это неплохим вариантом. Эти фотографии были великолепны, и не только в ее собственном предвзятом мнении. Они источали индивидуальность и похоть. Они могли бы заставить ее войти в дверь за пару журнальных разворотов, и с несколькими профессиональными статьями под ее крылом, она будет иметь вход и для других журналов.
Но Элиза ответила написала другой ответ.
«Нет, спасибо. Я просто хотела проверить на правильном ли я пути».
На самом деле она знала, что была на правильном пути. Ей просто хотелось получить подтверждение от кого-то другого. Более того, Элиза хотела, чтобы открылся другой путь.
Потому что ей хотелось знать, что бы она действительно решила, если бы у нее были все варианты, открытые для нее.
И Элиза хотела остаться здесь. Ей нравился тихий образ жизни маленького городка. Ей нравилась идея открыть здесь свою собственную студию в кругу семьи и друзей. Ей нравилось фотографировать обычных людей и показывать им ту сторону, которую они никогда не видели. Элиза хорошо знала себя и понимала, что идея жить в Нью-Йорке и работать в журнале нравится ей больше, чем реальность. Реальность будет означать долгие часы, много поездок и низкую оплату. Это означало бы жить в городе, кишащем людьми, привыкшим к городу, который никогда не позволял никому оставаться в одиночестве.
А это была не она.
Улыбнувшись, Элиза нажала «отправить» на письме, чувствуя себя хорошо от своего решения. Может быть, она прогуляется утром несколько кварталов и посмотрит на крошечную витрину магазина, чтобы понять, что ей нужно для настоящего бизнеса.
Это отвлекло бы ее, пока она ждала и надеялась получить ответ Роума на свои сообщения.
 
Глава 16
Неделю спустя Элиза свернулась калачиком на одной из кушеток в главной комнате, обнимая подушку и наблюдая, как Бренна листает один из свадебных журналов Миранды с выражением ужаса на лице.
— Это ужасно. — Она наклонилась и прошептала Элизе, указывая на розовое создание из тафты длиной до пола. — Она выглядит так, словно собирается на самый яркий в мире бал.