Тряпичная кукла

— Эй, что это за трагедию вы тут разыгрываете, — крикнула я, — ну-ка вон все на улицу, что за дела? Луизелла, давайте соберите-ка мне вещи: пижаму, трусы, носки, зубную щётку, — мне надо отвезти всё это в больницу.
Луизелла поднялась с невероятным воплем:
— Мой сыночек умер, моё сердце не выдержит, меня сейчас хватит удар, — и упала на пол, как спелая груша.
— Да вы совсем, что ли, одурели, — не вытерпела я, — как это Дурачок умер, а зачем тогда я собираюсь отвезти ему зубную щётку?
Спустя полчаса старуха опомнилась и собрала мне сумку, я поехала в больницу, провела весь день и всю ночь рядом с сыном Луизеллы. На следующее утро, после всех необходимых анализов и осмотров, парня выписали. Я привезла сыночка домой, мамаша, как только увидела его, завизжала, как ненормальная, и опять сбежалась вся деревня. Луизелла и Дурачок крепко обнялись и долго плакали. Я решила приготовить немного овощного бульона с пастой звёздочками, как нравилось Дурачку, а позже, опять же, как очень любил сын Луизеллы, пасту «Роза Мария» с помидорами. А назавтра парень уже хотел пойти на работу, сказал что если не появится там, хозяин его выгонит.
— Не беспокойся, я пойду поговорю с ним, ты пока еще не в состоянии работать, — сказала я Дурачку и отправилась на стройку.
Хозяин принял меня в лачуге из жести и картона, я рассказала ему про Дурачка и добавила, что надо немного подождать, пока парень окончательно поправится. Хозяин был вежлив, но заметил, что пропущенные дни не будет ему оплачивать.
— Хорошо, скажите, сколько вы ему платите, я дам вам эту сумму, а вы отдадите ему, тогда он не будет переживать, — предложила я.
Когда хозяин назвал мне цифру, я пришла в бешенство! Я знала, что дурачок — хороший работник, и, даже если у него и были проблемы в общении, он был внимательный, отрабатывал свои восемь часов в день и даже больше.
— Десять евро в день?! — воскликнула я. — Да вы в своём уме? Вы просто кровопийца какой-то! С завтрашнего дня он прекращает на вас работать.
Я уже собралась уходить, но хозяин вдруг стал умолять, чтобы парень остался работать, потому что тот действительно хорошо справлялся со своими обязанностями, был прекрасным каменщиком. Хозяин заверил, что оплатит ему больничный, мы договорились о зарплате, а когда я вернулась домой и всё рассказала матери и сыну, Дурачок обнял меня сильно-сильно, целуя мои щёки и руки, я почувствовала себя крайне неловко и ушла к себе.
События последних дней дали мне понять, что на самом деле это и была моя настоящая семья — два не знакомых мне раньше человека… Мои мыслями прервала вошедшая в комнату Луизелла.
— Спасибо, Мачедония, ты мне больше чем дочь, никто не делал для нас столько, сколько сделала ты. Можешь жить в моём доме всегда и когда хочешь, я уже смирилась с тем, что ты не выйдешь за Дурачка, — старушка сказала мне это с глазами, полными слёз, и я ответила ей:
— Когда я услышала, что он упал, то почувствовала, будто умираю, я ведь тоже очень привязалась к вам… но я не выйду за него замуж! А кстати, как его зовут, как его настоящее имя?
— Армандо, — ответила старушка.
— Ну хорошо, я не выйду замуж за Армандо, но я обещаю вам, что никогда не оставлю его.
Луизелла обняла меня и улыбнулась, я в первый раз увидела ее улыбку. Вечером мы весело поужинали, после ужина Луизелла уложила «малыша» спать, а потом пришла и попросила пойти с ней. Она привела меня в комнату, которая всегда была закрыта и в которую я никогда не заходила, старуха просила не убирать там, потому что делала это сама. Я открыла дверь и увидела старинную, но очень красивую комнату, и первое, что поразило меня, была огромная кукла Ленчи в центре кровати, одетая в свадебное платье. Луизелла открыла ящик стола, вынула оттуда старую банковскую книжку на имя Армандо и показала мне её, я увидела цифры — сумасшедшую сумму, хороший мальчик Армандуччо смог бы прожить семь жизней на такие деньги. Вся эта сцена происходила в абсолютной ужасающей тишине, а потом, мы пошли на кухню, и Луизелла, долго взъерошивая волосы, наконец заговорила:
 
— Ты видела сумму в сберкнижке, видела мебель и этот прекрасный дом с участоком? Так вот, если однажды я умру и всё останется Дура… э-э-э… Армандо, как, по-твоему, мои родственники и племянники что сделают?
— Что сделают? — повторила я с любопытством.
— Они вышвырнут тебя, как старый башмак; Мачедо́, ты такая сообразительная, ты из Неаполя, не дай себя обвести вокруг пальца. Эти мои родственнички только и ждут, как я со дня на день помру, ты разве не видишь, какие они порядочные? Они звонят мне каждый час и каждую минуту. Почему? Чтобы удостовериться, что я наконец издала последний вздох. Вот я и хочу, чтобы ты вышла за моего сыночка, потому что уверена, ты не упечёшь его в какой-нибудь интернат для психбольных.
«Ну да! — сказала я сама себе. — В глубине души Армандуччо очень нежен со мной, он ни разу не посмотрел на меня, как на прокажённую». Я ушла спать, а на следующее утро решила объявить о своём решении. Это было утро воскресенья, и мать с сыном пошли на мессу, когда они вернулись, я уже приготовила рагу и раскладывала на полотенце ньокки, чтобы ушла лишняя влага.
— Армандо, вымой руки, я должна тебе что-то сказать.
Здоровяк улыбался, ему очень нравилось, когда я называла его настоящим именем. У Армандо были невероятно белые зубы, синие глаза, на самом деле он был очень красивым. Мы втроём сели за стол внезапно я выпалила:
— Армандо, ты хочешь жениться на мне?
Луизелла вытаращила глаза, в то время как счастливый сынуля всё повторял и повторял:
— Да, да, да.
Я хотела понять реакцию паренька… Его мама в то воскресенье только и делала, что весь день плакала, я сказала ей, что в понедельник мне надо поехать в Неаполь, чтобы купить подходящее свадебное платье и присмотреть что-нибудь для Армандо. Луизелла предложила поехать вместе, но я ответила, что это необязательно, тогда она достала деньги, чтобы дать мне с собой, но я сказала, что уже всё взяла, это были деньги, которые мне оставила Пекинеса. Как же странно, на деньги той, которая была любовью всей моей жизни, я покупаю свадебное платье.
Я выбрала себе костюм цвета льда, простую шляпку с намёком на вуаль, туфли и сумку кремового цвета, мне также удалось купить костюм, рубашку и галстук для Армандо. После этого со всеми сумками я отправилась на вокзал, но, сама не знаю как, очутилась перед домом Пекинесы. Я посмотрела на её окна — они были закрыты. А потом, тоже непонятно как, я оказалась под балконом своей матери, она стояла спиной и лущила горох, бросая шелуху прямо на улицу. Моя мама всегда была надменной и презрительной женщиной. Очень тихим голосом я позвала её: «Мама», — потом ещё и ещё раз. Думаю, она меня слышала, потому что в какой-то момент напряглась и, по-моему, даже заплакала. С мёртвым холодом в душе я ушла, надеясь, что голос матери остановит меня: «Мачедония, это мама! Мачедо́!» Но нет, тишина, и я со всем ворохом покупок направилась в свою деревеньку. Сейчас лучше было похоронить под тяжёлым камнем моё прошлое, мою семью, мою осквернённую любовь. Перед тем как сесть в автобус, я зашла к своему старому гинекологу, женщина-врач осмотрела меня, выписала лекарства, в том числе и обезболивающие от моих «чудесных» менструаций.
Какой же это был праздник, когда я вернулась! Армандо сразу же захотел померить костюм, и должна сказать, что мой жених был прекрасен, похож на какого-то актёра, я уже не говорю про Луизеллу, которая всё время плакала от радости.
— Никто ведь не умер, — сказала я ей, — с сегодняшнего дня в этом доме все должны смеяться, смеяться и только смеяться, а потом, дорогая Луизелла, у меня закончились деньги, завтра я пойду искать работу, я узнала, что в семье Мастранджело нужна горничная.
 
Старушка не дала мне даже договорить и прямо-таки набросилась на меня:
— К этому мерзкому старикашке? Даже не думай об этом! Сделаем так: я буду платить тебе «зарплату», а за это ты будешь вышивать кое-что для меня, ходить в магазин, знаешь, мне уже много лет, мне нужен человек… из семьи, который мог бы помогать. А еще я ничего не понимаю в банковских делах, налогах, и у меня больше нет сил ругаться с тем, кто ухаживает за нашим огородом. Что ты об этом думаешь?