Первоклассная учительница, дракон и его сын (СИ)

Не обожгли.
Какое-то время мы молчали, а потом я сказала так тихо, словно боялась спугнуть то живое, чувствующее, раненое, что сейчас поднялось в Кайлене и выпрямилось во весь рост - не сломать, не прогнать:
- Однажды мы все встретимся. Мы встретимся, и все будет хорошо, уже навсегда.
Он не ответил - просто смотрел на вечерние холмы и туман. Откуда-то издалека донесся тоскливый крик птицы, и на кладбище снова воцарилась тишина. Айви аш ан Тан стала землей и травой, как и моя мама, как и мой сын.
- Нет таких слов, которые заставят раны затянуться, - добавила я. - Мы можем только жить дальше. Постепенно станет легче, пусть вы сейчас мне и не верите.
Что-то похожее мне говорил врач - и сейчас я могла лишь передать эти слова другому. Кайлен кивнул, но я не была уверена, что он услышал меня и понял.
- Она называла его Джолли, - произнес Кайлен. - Мне никогда это не нравилось. К мальчику надо обращаться серьезно, чтобы он с детства знал, что он дракон, а не человеческое отрепье из трущоб, - он помолчал, а потом признался: - Все бы отдал, чтобы хоть раз услышать это «Джолли» от нее.
Вот, значит, в чем дело - я назвала мальчика так, как называла мать, и он откликнулся и потянулся ко мне. Достаточно было назвать его по имени так, как он хотел, чтобы струны его души дрогнули и зазвенели.
Только потом я поняла вторую часть фразы Кайлена. Человеческое отрепье из трущоб. Дешево же он нас ценит - впрочем, ладно, об этом потом.
- Пообещайте мне одну вещь, медир Кайлен.
- После того, что вы сегодня сделали с Джолионом - все, что угодно. Хоть звезду с неба.
- А, вы все-таки меня слушали! - улыбнулась я. - А мне казалось, что мой отчет прошел мимо вас.
Кайлен посмотрел на меня устало, но без злости.
- Он мой сын. Для меня важно все, что с ним происходит.
- Тогда, пожалуйста, пройдите терапию, - попросила я. - Пока вы застряли в своем горе, у мальчика ничего не изменится. У него никого нет важнее вас, но вы от него закрыты.
Кайлен кивнул, и я вдруг поняла, что он бесконечно устал и едва держится на ногах. У него был еще один долгий день, который не принес ему исцеления.
- Если бы вы только знали, медира Юлия, сколько у меня сейчас работы, - вздохнул Кайлен. - Все как почувствовали слабину, так и пытаются укусить. Мне дышать некогда.
- Если вы потеряете сына, то все это уже не будет иметь значения, - твердо сказала я. - Я теряла ребенка. Я понимаю, что это такое.
Кайлен бросил на меня недовольный взгляд. Я не нравилась ему. Я раздражала.
Но самые сильные перемены всегда начинаются с боли. Если бы не моя потеря, я никогда не отважилась бы на развод. Так и жила бы дальше, каждый день слушая согласный хор мужа и свекрови, который исполнял старую песню «Да кому еще ты нужна?»
Себе. Самой себе - и это важнее всего. Жаль только, что моему сыну понадобилось умереть, чтобы я поняла и приняла это до конца.
- Соболезную, - откликнулся Кайлен. - Он и правда на вас показал?
- Да, - улыбнулась я. - Я спросила: «Джолли, кто принес тебе магнит?» - и он взял руку Мадса и показал ей на меня. И произнес: «:Агни.. .т». Он все понимает. Он все чувствует.
Наверно, мне показалось в сумерках - лицо Кайлена вдруг сделалось настолько живым и страдающим, что этот гордец умер бы от стыда, если бы кто-нибудь увидел его сейчас.
- Называйте его, как хотите, - произнес Кайлен каким-то незнакомым, не своим голосом. -Вы в самом деле первоклассная учительница, медира Юлия. Нам всем с вами очень повезло.
Я позволила себе сдержанно улыбнуться.
- Что вам нужно для работы, кроме фасоли и бассейна? - поинтересовался Кайлен.
- Я бы хотела планшет или ноутбук, - сказала я. - Мне нужно посмотреть, что в вашем мире есть на тему детского развития.
Меня вдруг разобрал нервный смех. Господи, еще вчера я была в родном городе, в школе, готовилась к новому учебному году - и вот я в мире, где есть драконы. Раньше я читала о попаданках в книгах, а теперь сама попала, во всех смыслах.
Кайлен осторожно придержал меня за руку.
 
- Все в порядке?
- Да. Просто удивляюсь тому, насколько быстро приняла все, что со мной случилось. Кайлен одобрительно кивнул.
- Да, вы прекрасно справляетесь. Планшет вам принесут сегодня. Что-то еще?
- И кошку, - улыбнулась я. - Животные всегда на пользу детям.
В улыбке Кайлена мелькнула печаль.
- Когда-то он просил кошку, - признался он. - Наверно, пора ее подарить.
В столице был большой приют для животных: после завтрака я сказала Джолиону, что мы поедем выбирать ему кошку. Мальчик ничего не ответил, выкладывая крошки в ряд на скатерти.
- Красивую умную кошечку, - сказала я. - Она будет с тобой дружить, Джолли. Дружить и играть. Ты будешь ее гладить, а она будет мурлыкать тебе песни.
Джолион даже виду не подал, что понимает, о чем идет речь. Мадс погладил мальчика по плечу и произнес:
- Он не любит выезжать из дома, медира Юлия. Ему кажется, что его везут в больницу, даже если это не так.
Я понимающе кивнула.
- Боюсь, что он снова будет кричать, если я уеду одна. Джолли, хочешь поехать со мной за кошкой? Если да, то дай мне хлеб.
Некоторое время Джолион сидел, рассматривая ряд хлебных крошек, а потом медленномедленно, словно боясь совершить ошибку, протянул мне ломтик хлеба.
- Вот и хорошо, - улыбнулась я и посмотрела на Мадса. - Едем?
В машине Джолион сидел рядом со мной и сжимал мою руку так сильно, что я не сомневалась: будут синяки. По счастью дорога по выделенной драконьей полосе заняла всего четверть часа. Мадс приказал остановить машину, не доезжая до приюта и объяснил:
- Никто не должен понять, чей сын этот мальчик. И медир Кайлен не должен знать, что мы сюда приезжали.
Я понимающе кивнула.
- Договорились. Я мама, Джолли сын, а вы - дедушка.
Вскоре мы остановились возле двухэтажного здания, разрисованного бегущими собаками и умывающимися кошками, и я сказала:
- Вот, Джолли. Пойдем, выберем тебе друга?
Нас встретила девушка-администратор, выслушала пожелания о кошке, любящей детей, и осведомилась:
- Мальчик что, болен?
Джолион с самого начала прижался ко мне, зажмурился и не желал открывать глаз. Даже пестрый попугай в клетке на стойке администратора не привлек его внимания. Только сейчас я заметила, что девушка смотрит на нас как-то странно, словно Джолион готов был в любую минуту броситься на нее, а потом все разгромить здесь.
Мне сделалось не по себе.
- Да, мальчик болен, - ответила я. - Наш невролог посоветовал взять домашнее животное для адаптации.
В глазах девушки появился неприятный блеск.
- Знаете, наши животные - не средство адаптации душевнобольных, - с нескрываемым презрением ответила она. - Вы ведь не собираетесь обеспечивать кошке безопасность, она станет просто игрушкой для ребенка? Вы понимаете, что это живое существо? Оно не создано для игр неполноценных детей!
Я с трудом подавила желание ударить ее - врезать так, чтобы навсегда выбить из ее рта такие слова. Мадс сделался не смуглым, а каким-то серым. Джолион по-прежнему не отлипал от меня и не смотрел по сторонам. Я открыла было рот, чтобы сказать, что мы с Мадсом собираемся следить и за ребенком, и за кошкой, и никто никого не будет мучить -а потом подумала: какого, собственно, черта?
- У вас тут бродячие кошки, верно? - уточнила я. Девушка поджала губы.
- Да. Мы собираем их на улицах, лечим, приводим в душевную норму. А вам породистых подавай?
- А если кошку никто не возьмет? Она так и будет тут жить до старости?
Попугай разразился хриплой птичьей бранью. Губы девушки сжались в нить.
- Таких животных усыпляют, - процедила она.
- Что ж, - я подарила ей самую очаровательную улыбку. - Пусть усыпляют. Жаль, что вы не дали одной из ваших кошек новую долгую жизнь. В хорошем доме и с заботой. Подумайте об этом, когда будете усыплять ее.
В спину нам полетели брызги слюны и вопли, самым цензурным из выкриков были «живодерка» и «тварь». Мы вышли на улицу, и Мадс сказал: