Осень (СИ)
Вокруг было целое море темноты, и Аянами вынужденно подсвечивала в поле зрения только фигуру пилота, чтобы не осветлять картинку целиком: голова от этого здорово болела. Хотелось разорвать соединение с «Ружьем», очень хотелось, — так, что даже подергивало в виске. Но такую роскошь стоило позволять себе только в лагере или когда пленница будет связана по рукам и ногам, а по возможности — не увидит и не услышит самого процесса.
«С другой стороны, вряд ли Сорью уже сможет рассказать подробности кому-то из своих. И все же…»
Рей не считала себя перестраховщицей, но полагаться на «верные варианты» не любила.
Пока Аянами наблюдала сквозь темноту за пилотом, та, видимо, удовлетворившись проверкой, потянулась, насколько позволяли путы.
— Уже выдвигаемся, Нулевая?
«Я обзавелась кличкой. Это так мило».
— Да.
— Я хочу есть.
Взвесив за и против, Рей поднялась и пошла к пленнице.
— Курок взведен. Без глупостей.
Она освободила руки, сняла с разгрузки питательный пакет, положила перед Сорью и, только отойдя назад, зажгла фонарик. Рыжая прищурилась, слегка опустила лицо, сразу же обнаружив тонкую палочку пайка. Аянами внимательно смотрела за каждым движением капитана NERV, и ей все меньше нравилось увиденное. Сорью словно сидела у костра, или в столовой, или где там вояки в армии едят. Даже когда Рей снимала с нее ремни, капитан не шелохнулась, хотя вокруг рыжей должна быть пустота, выстреливающая фантомными вспышками, которые вечно придумывает себе для развлечения мозг. Сорью просто обязана была дергаться и вздрагивать, хоть бы и чисто рефлекторно. Но сон будто вынул из кожи капитана истеричку и вставил вместо нее хладнокровного профи.
«Она будто раз пять уже сбегала из плена. Придется вести ее за шкирку».
«Нулевая опасна».
Рей ни на секунду не дала слабины, даже фонариком в лицо засветила в нужный момент, а уж пока развязывала — непременно одной рукой — ощущение близкого ствола нещадно терзало нервы Сорью. Она почти чувствовала, как двигается по телу пятачок, куда вопьется пуля, сделай Аска хоть одно движение к свободе. Рыжая одевалась, натягивала все еще волглые, но хотя бы теплые ботинки и думала, думала, думала.
«Ненавижу тварь. Но недооценивать ее… Один раз хватило, спасибо».
Аска анализировала, искала оплошности в приходящих из темноты движениях, вслушивалась в дыхание повстанца, оценила даже расположение источника слепящего света. И увидев перед собой запаянную в фольгу пайку, поняла, что ошибок нет. А еще — эта пайка чертовски злила, потому что это был стандартный NERV’овский походный пакет, питательная смесь, которой регулярно не хватало карантинным войскам.
«А причина нехватки — вот она сидит. Небось, в набеги ходила нередко».
«Наверное, — думала Аска, — надо бы умилиться. Темень пещеры, вокруг — зараженные территории отчуждения, до своих — километры, Евы больше нет… А тут пачечка родного комбикорма, которым нередко приходилось питаться, когда запаздывали поставки».
И в Еве такой был — в НЗ.
Аска с силой сдавила фольгу, но почти мгновенно опомнилась и, как по инструкции, рванула нить. Рефлексии потом, еда — сейчас, к тому же, радовать замарашку Рей проявлениями слабости больше не стоило.
«Хватит уже, собственно».
Едва подсоленная теплая и влажная палочка быстро утоляла голод, а вместе с ним уходило и раздражение. Только старательно пережевывая пищу, Аска поняла, как сильно ей хотелось есть, а еще — большого труда стоило удержать себя в боевом настрое, когда мягкое тепло от камня наконец словно бы проникло в живот и темнота оказалась не такой уж глубокой, а свет фонарика — не так чтобы ярким.
«Итак, план на первое время. Наблюдать, оказывать пассивное сопротивление».
— Руки, — потребовал голос из-за темноты за фонариком.
Аска протянула руки, и повстанец уточнила:
— За спину.
— В горах? — Аска старательно скрывала, что разговаривать со слепящей хренью ей неприятно. По крайней мере, ей очень хотелось верить, что она это скрывала. — Хочешь меня нести?
— Я не дам тебе упасть.
«О, как высокопарно. Пора начинать», — решила девушка.
— Рискуешь ценным балластом?
«Не пережать бы. Вдруг все же решит допросить меня на месте».
Аска внутренне сжалась, готовясь к ответу. Она прекрасно понимала, что в случае чего без пыток не обойдется. Ее и так уже удивляло, что конвоир-повстанец не опробовала на пленной воспитательный мордобой. Просто во избежание и для предотвращения, так сказать. Капитан NERV не особо боялась боли — она ее очень не любила.
— Я сказала, что не дам тебе упасть.
Рей погасила фонарик, оставив Аске пляшущие огоньки и зуд от напряжения в глазах. По звукам Сорью поняла, что «Нулевая» дожевывает свой паек, потом холодная рука поставила капитана на ноги, накрепко связала руки и разрезала путы на щиколотках. Замарашка легко мерила едва уловимыми шагами пещеру, и вопрос, насколько хорошо видит красноглазка в темноте, Аска бесповоротно сочла неактуальным.
«А я так надеялась, что мне показалось…»
— Наклонись и ползи.
Аска оттолкнулась ногами и двинулась вперед, чувствуя камень и только камень. От ползания с руками за спиной сразу же заболела грудь. В темноте чудилось, что вокруг смыкаются тяжелые жернова, что вот-вот от нее не останется и мокрого места, хотелось ползти быстрее… Сорью выпала в холодную воду и от удивления сипло вскрикнула: вокруг по-прежнему не было ни единого проблеска света. Она побарахталась и с трудом поднялась.
«Вода? Мы уже в основной пещере? Но…»
Все оказалось просто: привал длился до ночи. До горной ночи, глубокой и снежной.
Легкий снег в свете зажженного фонарика ложился на воду и исчезал в черноте. Аска обернулась: Рей уже стояла позади, изучая пещеру сквозь закрытое забрало шлема.
— Раньше фонарик нельзя было зажечь? — не выдержала Сорью.
— Нет.
Аска раздраженно прислушивалась к тому, как тает тепло пещеры, прохватывает холод, как сочится вода, уверенно прокладывая путь к телу. Она пошевелила ногой, заметив, что на поверхности воды образовывается тонкая корочка, а дыхание струится паром в свете фонарика.
«Мороз. Она хочет, чтобы мне было холодно. Чтобы я не думала ни о чем лишнем и просто шла, стараясь согреться».
Развернувшись, Сорью пошлепала к подъему из расселины. Камень влажно блестел, шел бликами, и теперь уже повстанец любезно подсвечивала дорогу.
«Эта сволочь, похоже, не раз брала людей в плен. Смыться от такой будет крайне непросто».
Ночь выдалась темной, и Рей было слегка не по себе: фонарика надолго не хватит, тропа покрылась тонкой корочкой льда, и снежные заряды, пришедшие с севера, сильно скрадывали видимость. Горы исчезали за пеленой белых шквалов, и Аянами невольно сокращала дистанцию с пленницей. Бежать в такую погоду — легче легкого, но бежать в никуда — верный способ самоубийства, особенно если на тебе летный комби, изрядно вымоченный в воде.
Капитан уверенно шла впереди, низко наклоняя голову, когда ветер швырял в лицо горсти колючего снега. Рей поминутно протирала залепленное забрало, а потом и вовсе его открыла.
Старые горы, исхлестанные обстрелами, крошились, как зубы больного цингой, и в темноте было легко заблудиться среди гнилого камня и обломков. Ветер утих, когда они повернули за скальный выступ, забирая к западу. Снег теперь просто оседал, приходил из мрачного ниоткуда над головой и ложился под ноги. Рей уверилась, что они на правильном пути, когда слева показалась Лестница Троих — огромный ступенчатый выход породы, который всегда еле заметно светился — то ли радиация, то ли еще что. Дураков, желающих уточнить причину свечения, не находилось.
Рей заметила, что пилот опасно долго смотрит в сторону, а не под ноги: видимо, светящаяся скала таки заинтересовала капитана. Решая, стоит ли окликать готовую свалиться девушку, Аянами не сразу заметила далеко впереди тусклый огонек.
— Стоять.
Аска механически сделал еще шаг и, оступившись, с трудом удержала равновесие, но все же осталась на ногах. Теперь рыжая тоже смотрела вперед.