В теле дрища в военной школе аристо (СИ)

— А как я могу сделать заказ? В магазине этих эликсиров не видно? — Снова поинтересовался, так как Владимир ответил не до конца.
— А ты в настройках магазина поставь отображение отсутствующих товаров.
— Благодарю.
— Везёт тебе с куратором. — Владимир перевёл тему, и взгляд его стал мечтательным. — Мой куратор — это наш директор. — Он тяжко вздохнул.
Владимир наклонился ко мне ближе и сказал:
— Я сегодня разговаривал с самим Серафимом Огневым. У него вторая стихия Земля и он будет посещать нашу группу, представляешь.
«Я с ним тоже разговаривал, правда, это было вчера, представляешь», — но этого вслух я не сказал.
— А ты должен был видеть Варвару Туманову, она первая наследница главной ветви Тумановых. Видел её вблизи?
— Да, — коротко ответил я, вспоминая равнодушный взгляд девушки.
— Говорил с ней?
— Нет.
— А нам знаешь, что Серафим рассказал? — Я покачал головой, и Владимир продолжил. — Он с боевым отрядом его рода искали дикого мага в Старой Костроме. А там потом клан Теней ещё вылез, представляешь. Вот бы мне в подобном поучаствовать.
«Я вот тоже в этом поучаствовал. Только меня там ловили. Представляешь», — но об этом старался даже думать тихо.
— Слушай, а как ты относишься к диким магам? — Спросил я шёпотом.
Владимир зарылся пятернёй в свои чёрные волосы и прошептал:
— Понимаешь всё не однозначно. Принято, что их надо убивать, но ведь многие из них не виноваты, что стали такими магами. В основном это простолюдины. Там ведь нет такой возможности контроля инициации. Но их всё равно жалко: люди всё-таки. Но по закону так положено. Не мне с этим спорить. Я же не Серафим Огнев, который действительно может на что-то повлиять.
Толпа зашевелилась, сместилась немного от дверей, и те бесшумно открылись наружу. Из них вышло два дежурный в тёмно-синей униформе. Поток учеников хлынул в дверной проём. Не все заходили охотно: огненно-рыжая девушка плакала и не хотела заходить. Это была Лика Огнева, которая сильно боялась магов разума. Её уговаривали четыре девушки. Среди уговаривающих была Виктория — любительница морской кухни. Огневу, трясущуюся от страха, взяли за руки и всячески успокаивая, завели в полумрак большого помещения.
Внутри огромное пространство заполняли красные кресла с номерами. Центр зала с креслами был подсвечен, а чёрные мраморные стены были в тени. И создавалось ощущение, что кресла висят в черноте. Кресел было десять в ряду, а рядов тоже было десять. Перед креслами была сцена с чёрным напольным покрытием, стены за сценой тоже были чёрные. Там стоял Разумовский, он тоже был в чёрном: комбинезон, а за плечами был плащ, напоминающий крылья ворона. Разумовский не сливался со сценой, только потому, что за его спиной висел двухметровый золотой диск. Крепление этого диска уходило под потолок.
Голос Разумовского раздался будто бы со всех сторон:
— Уважаемые ученики, рассаживаетесь согласно номерам, полученным на плацу. Те, кто забыл, подойдите к ближайшему дежурному.
У меня на плацу был семьдесят седьмой номер. Учеников было в два раза меньше. Нумерация шла с пропусками, и я оказался в третьем ряду предпоследний справа.
Я сел в удобнейшее кресло, отделанное красной бархатистой кожей. Провёл рукой по подлокотнику и ощутил дороговизну материала. Вспомнилась жизнь бывшего хозяина тела. Простолюдины жили намного скромнее: не имели такой роскоши, в их рационе присутствовало много синтетической еды, технологии с отставанием на несколько десятилетий, разный уровень доступа к информации в сети. Даже поисковый помощник Марфа отличалась настолько, что прошлая на моём смартфоне теперь воспринималось детской игрушкой. Летать простолюдинам на флаерах тоже было нельзя. От мыслей о расслоении общества меня отвлекла севшая слева синеволосая девушка — маг жизни их моей группы, но она не посмотрела в мою сторону. В кресло справа разместился Кирилл Замятин, он кивнул мне в знак приветствия, я ему ответил тем же.
Когда ученики расселись, на сцену вышли ещё шесть человек, они разделились на две тройки и встали с двух сторон от двухметрового золотого диска. Их стиль одежды очень отличался друг от друга, а особенно он отличался по цвету. Первой в тройке слева стояла девушка с красными волосами в красном платье, затем седой старик в костюме благородного шоколадного оттенка с тростью в руках, далее пожилая женщина с тёмно-зелёными волосами, заделанными в тугой пучок, на ней было строгое длинное платье в цвет её волос. Тройку справа начинал блондин с длинными волосами, заделанными в тугой конский хвост, он был одет в серо-голубой костюм. Следующей стояла полная женщина с синими волосами, у неё была стрижка под каре, на ней был синий женский деловой костюм. Завершал правую тройку молодой брюнет в тактическом фиолетовом комбинезоне с изображением молнии на груди. Спереди на шаг перед золотым диском стоял во всём чёрном Разумовский, он прокашлялся и заговорил:
 
— Приветствую благородных сыновей и дочерей нашей империи. Мы сегодня проведём занятие по новым прогрессивным методикам, одобренным министерством образования. А чтобы в ваши головки не поместили ничего лишнего, хочу представить вам магов разума высшей категории от каждого влиятельного рода. И хочу начать представление с нашего особого гостя — Бальтазара Алмазова, — он указал нам за спины. Я обернулся вслед за всеми. Там на чёрной мраморной стене была слегка подсвечена застеклённая ложа, в ней сидел седой мужчина сером невзрачном костюме, от его пронзающего взгляда захотелось отвернуться, что я и сделал. Заметил, что по краям на стенах были ещё шесть застеклённых лож по три с каждой стороны.
Когда все ученики успокоились и снова посмотрели на сцену, Разумовский продолжил:
— А теперь представлю не менее значимых гостей нашего занятия. — Разумовский стал рукой обводить слева направо, стоящих за ним людей. — Екатерина Огнева, Аристарх Землин, Алана Туманова, Венедикт Ветров, Ольга Морозова, Родослав Громов и Роман Разумовский. — Он закончил, положа себе руку на грудь, и слегка поклонился.
Шесть магов разума, что двумя тройками стояли по краям золотого диска пошли за сцену. Как только скрылся последний маг, диск за спиной Разумовского стал раскачиваться из стороны в сторону.
Разумовский сцепил пальцы на груди.
— Тема сегодняшнего урока, устройство школы, школьная программа и правила поведения в ней. Также, кратко мы затронем текущую геополитическую ситуацию.
Огромный золотой маятник за его спиной набирал амплитуду. Я почувствовал, как моё кресло стало слегка вибрировать, свет в зале стал мигать и со всех сторон раздался тихий, пробирающий до костей гул. Разумовский продолжал улыбаться и оглядывать зал. Многие передо мной уже замерли обездвиженными куклами.
Мне показалось, что я слышу шёпот, но он был настолько тихий, что я не мог разобрать слов. Почувствовал, что теряю контроль над своим телом.
Огромный золотой маятник качался, кресло подо мной периодически дрожало, свет едва мигал, воздух гудел, а я в это время пытался не слушать неразборчивый шёпот, который мне, почему то не нравился. Пытался отгородиться от него. Пытался не думать об этих непонятных словах. И мне даже показалось, что у меня получается, но я не смог долго сопротивляться и провалился во мрак.
  
Глава 27
 
Открыл глаза, и осознал себя в кресле. Золотой маятник не качался; Разумовского на сцене не было. Чувствовал себя будто прочитал несколько книг за ночь. Схватился за голову она шла кругом.
Оглянулся.
Не все ученики могли встать с мест, некоторые продолжали сидеть замершими куклами, кто-то лежал. Один парень даже лежал на полу. В зал вошло человек двадцать в светлых комбинезонах с десятком носилок, они стали грузить тех, кто не очнулся.
Решил немного посидеть. Осмыслить урок.
Хорошо, что меня перед этим занятием куратор усилила, а то может быть и сейчас валялся бы без сил. В голове стали возникать знания о школе. Будто бы я всю ночь читал её правила и даже больше. Те знания, что я раньше получил из школьной справки, обросли новыми подробностями. Теперь я знал, что ученики могут приветствовать друг друга без аристократических расшаркиваний. А вот вышестоящее по статусу начальство нужно приветствовать, прикладывая руку к сердцу. Правда, того испытания на плацу это не касалось, там нужно было просто устоять на ногах.