Нотнерт (СИ)

– Если бы Реджина знала о том, что в моём отсутствии виновата ты, боюсь, ты бы уже была мертва, – улыбнулась Эмма, салютуя мне виски.
Я потянула на себя дверь и в недоумении уставилась на хозяйку гостиницы.
– Белль, прошу прощения за вторжение, но здесь… Вам просили передать и сказали, что это срочно…
Я опустила глаза на протянутое ко мне нечто и тут же ощутила, как резко пересохло во рту.
– Кто просил мне это передать?
Женщина пожала плечами:
– Обычный курьер. Он, видимо, новенький, постеснялся подниматься к Вам наверх. Там что-то плохое? – обеспокоенно добавила она.
Я одним резким движением вскрыла белый конверт и из него выпала зеленая обложка. Сомнений не было, именно из этой книжицы вырывали для меня драгоценные странички и, судя по тому, что в ней торчали всего два листа, новых писем от анонима ждать больше не приходилось.
– Нет-нет, это материалы по работе. Спасибо огромное!
– Всегда рада, – женщина тепло улыбнулась мне, – обращайтесь, если что-то понадобится.
Я проронила «спасибо» и она двинулась в сторону выхода. Заперев дверь, я вернулась на своё место, гипнотизируя обложку. Когда я, наконец, подняла глаза, тут же заметила, что Эмма книжицу узнала.
– Знакомая вещь?
– Локсли любил эти блокноты. Спустил на них целое состояние. Говорил, бумага у них какая-то особенная. У него таких было два: в одном он делал личные записи, в другой записывал наблюдения за пациентами. Ещё один отдал мисс Уэст, чтоб после гипнотерапии она записывала картинки и ощущения, которые приходили к ней во снах. По сути, тот блокнот и помог ему реабилитировать её состояние. Ещё один он подарил Оливии Белл. Его попросила Реджина.
– Реджина?
– Да, она привязалась к девочке, пока жила вне изолятора. Они часто гуляли вместе в зоне рекреации, усаживались на лавку и Реджина несколько часов к ряду читала Оливии книги. Ливи любила её голос.
– Да, у мадам мэр действительно очень красивый тембр.
– Ливи становилось хуже с каждым днём, появлялись провалы в памяти и какие-то бредовые мысли. Реджина попросила Робина её осмотреть, но он не мог, поскольку Ливи не была его пациентом. Он отдал Реджине блокнот и рассказал, что Ливи следует записывать всё, что творится в её голове. Незадолго после Джина вновь оказалась в изоляторе, ну а остальную часть историю мисс Белл ты уже знаешь.
Я кивнула, открывая блокнот и пробегаясь взглядом по строчкам, написанным уже знакомым мне почерком Робина.
– Там что-то важное? – Эмма привстала, пытаясь заглянуть в книжицу.
– Не знаю, мне нужно прочитать материалы. Эмма, мы не могли бы встретиться с тобой позже? Мне нужно это изучить.
Эмма кивнула и, взглянув на наручные часы, поднялась с кресла.
– Завтра у меня выходной. Рони не поймёт, если я пропаду на целый день.
– Напиши мне, когда тебе будет удобно.
Свон кивнула и, отсалютовав мне на прощание, поспешила домой.
Я вздохнула, усаживаясь поудобнее и думая о том, что всё складывается как нельзя удачно – когда ко мне вернутся эмоции, меня не будет мучить совесть за отнятую помолвку.
Спасибо анониму.
========== 16 ==========
Комментарий к 16
Я очень рекомендую перечитать фанфик с 14 главы. Внесла очень много дополнений, чтобы нити сюжетных линий вплетались в канву последовательно.
 
Прошу прощения, но, я была не готова оставить всё, как было)
Дом встретил его оглушительной тишиной. За многие месяцы пребывания в Нотнерте, Робин так и не удосужится превратить это место в нечто большее, чем простую ночлежку. Раньше в этом и смысла-то не было, ведь он практически жил в больнице и приходил домой лишь принять душ и сменить одежду.
Заварив себе чай, доктор сел в кресло и достал из кармана сложенные вдвое листики из блокнота Ливи. Почерк у девочки, действительно, был не самым разборчивым, но Робину было не привыкать расшифровывать чью-то писанину. Отпив глоток из чашки, он пробежался глазами по странице.
Записей было две. И, читая первую, Робин подумал, что у Оливии явно талант оказываться не в том месте не в то время.
«У перевода из Сектора Б в Южное крыло есть свои плюсы. Я могу сама ходить в туалет. Без сопровождения и дурацких пренебрежительных взглядов. Правда, минусы тоже есть. В основном они заключаются в том, что я постоянно вляпываюсь в неприятности. Иногда мне это выходит боком, а иногда я узнаю что-то новое.
Например, пару месяцев назад я возвращалась из туалета по ещё пустому коридору второго этажа. Помню, что поймала себя на мысли, что больница кажется тихой и мирной, но я понимала, что это ложное впечатление, ведь до начала рабочего дня оставалось всего ничего. Стоит часам указать стрелками на восьмерку, сюда тут же набегут врачи, чтобы в очередной раз напичкать пациентов тонной препаратов в надежде, что это поможет им излечиться. Может, кому-то лекарства помогают, но уж точно не на мне — мне кажется, что от таблеток мне только хуже и если к запутанным мыслям я привыкла, то смириться с непрекращающейся рвотой довольно сложно.
Я проходила мимо кабинета доктора Коттона. Нет не так, мимо — о боги! — открытого кабинета доктора Коттона. Ноги понесли меня туда раньше, чем мозг проанализировал возможные последствия. Всё, о чём я думала — стащив из своей карточки новые предписания, я пойму от каких таблеток меня воротит и просто перестану их принимать. Тогда эта идея казалась мне чудесной. Но буквально спустя пять минут, сидя в шкафу с проклятым листком в руках и отчаянно молясь, чтоб никому не пришло в голову сунуться за приоткрытую дверцу, я проклинала себя за собственные опрометчивые решения.
В кабинет ворвался злой, как чёрт, доктор Коттон. За ним, словно преданная собачка, семенила Элла. В мусорное ведро полетела пустая пачка сигарет и, отрекошетив, упала доктору Коттону под ноги. Недовольно сморщившись, он стоптал нечастную картонку, будто именно она была причиной всех его бед. Оставив труп сигаретной упаковки осквернять собой дорогой ковёр, Коттон принялся изливать всё своё раздражение на единственного, как ему казалось, слушателя — Эллу.
Я внимательно слушала, стараясь особо не шевелиться, чтобы не привлечь внимания. Страшно подумать, что со мной сделают за вторжение в святая-святых. Коттон громко сокрушался, скуривая сигарету за сигаретой, мол, какова беда, сегодня он пришел на работу в как никогда приподнятом настроении. Выходные удались на славу, пара дней в компании близких друзей в любимом “Хантер-клубе” помогли ему восстановить силы и вернуться на работу в боевом духе. Но вот, на стойке регистрации он споткнулся об Эллу, которая имела наглость сообщить, что пришлый англичанин украл у него пациентку.
Затем некоторое время главврач крушил кабинет, но, взяв себя в руки, плеснул в стакан виски и устроился за столом, пролистывая истории болезни, очевидно в надежде найти для свалившегося ему на голову врача какой-нибудь интересный диагноз, но каждая новая папка приземлялась на стол жёстче предыдущей. Я заметила, как у него затряслись руки.
Плохой знак.
Очень. Плохой.
− Да кто такой этот Локсли?! Какое он имеет право раздавать приказы в моей больнице?!