В паутине сладкой лжи (СИ)
Не успел я ответить, как моя ассистент блаженно улыбнулась, будто Лера спасла ее не от разговора со мной, а от гильотины и юркнула за дверь. Я досадливо поморщился. Глупая Лера откинула меня на сто страниц назад, почти в самое начало. И сейчас не то что имени преступника не видать, там до преступления еще не дошло дело.
— Андрюша, что-то не то, ты так странно на меня смотришь?
— Все отлично, но впредь не беспокой Алевтину по своим вопросам, она секретарь, а не бариста.
Словно в издевку, именно в этот момент на столе Тины зазвонил телефон и не было никого, кто мог бы ответить. Кроме меня, разумеется. Я демонстративно поднял брови, как бы говоря: «Видишь, что случается, когда ты дергаешь моего ассистента по своим вопросам».
— Добрый день, Алевтина. — На том конце раздался размашистый мужской голос. Говоривший знакомо растягивал гласные, так словно совсем недавно приехал с севера и не успел адаптироваться.
— Алевтина сейчас не может подойти, — тон, которым обращался незнакомец к Тине, показался мне непростительно игривым. А потому я тоже не стал играть в хорошие манеры. — Можете оставить сообщение мне — ее начальнику.
— Ну, разумеется. Добрый день, Андрей Юрьевич, то до вас неделями не дозвониться, то с первого раза. Вот так везение.
— Простите, не расслышал вашего имени.
— А я его и не называл. Алексей Владимирович Руденко, директор цементного завода Юси, у нас с вами контракт на строительство…был.
Это короткое слово «был» мне не понравилось. Еще больше не понравился то, как говорил со мной сибиряк — глухая претензия, скользившая в каждой фразе.
— Я вас узнал, чем обязан?
— Да ничем вы мне не обязаны. Вы, должно быть, в курсе, что наша с вами встреча переносится на неопределенный срок, правильно я понимаю ваше отсутствие, Андрей Юрьевич?
— Отсутствие — где?! — Зажав телефонную трубку плечом, я перелистывал страницы рабочего планера, исписанного мелким неразборчивым почерком. В отличие от педантичной Ирочки, у Тины на столе всегда царил хаос: разноцветные стикеры, приклеенные ко всем поверхностям, сотня блокнотов, ручки без колпачков и карандаши без стержней. В такой атмосфере никто не выдерживал и часа, а Тина работала вот уже несколько месяцев.
Дойдя в календаре до августа, убедился, что обед с ЮСИ запланирован на третье число, в то время как сейчас еще был июль.
— Вы что-то перепутали. Мой секретарь ничего не передавал мне.
— Тогда смените секретаря, ваш крупно облажался. Неделю назад я перенес встречу, так как оказался в Москве раньше.
— Вероятно, вы забили сообщить об этом нам. Такое часто бывает. — поверить в то, что Тина не сделала нужную праву и не предупредила меня — не мог.
— Предлагаете выслать вам распечатки звонков, Андрей? — Собеседник злился, оттого перешел на «ты», позабыв о деловом этикете: — Я как лох ждал тебя в ресторане. Дозвониться нереально. Свой телефон ты тоже никому не оставляешь.
— Я сейчас подъеду и мы все решим. — Ключи от машины тяжело оттягивали карман брюк.
— Лучше сказать подлетишь? До Белуччи от твоего офиса три часа, я не только пообедать, поужинать успею. Вернусь через несколько недель, тогда и обсудим детали дальнейшего сотрудничества.
Я взъярился:
— Недель? Это нам не подходит, контракт уже согласован.
— Но не подписан же, верно? — хохотнули на том конце провода. Я слышал отдаленный шум голосов и звон посуды. Отведя трубку на расстояние, Руденко попросил принести счет. И тон, которым он разговаривал с официанткой, ничем не отличался от того, каким этот придурок читал нотации мне. То есть что я, что какая-то девка с тарелкой лапши наперевес были для него на одном уровне. Я почувствовал, как глаза наливаются красным. От злости хотелось запустить подвернувшуюся под руку чашку прямо в стену. И смотреть как красиво стекают по стеклу коричневые кофейные ленты. Остановило лишь то, что чашка эта принадлежала Тине.
— Андрей, я уезжаю. Не могу сказать, что работать с тобой было приятно, все таки ты — не отец. Но, может, увидимся. Если твоя секретарица опять что-то не напутает.
И гудки. Хорошо, что он звонил на стационарный телефон, не на сотовый. В мобильниках нет гудков, а они мне были сейчас жизненно необходимы. Я стоял, слушая прерывистое «тууу» и мысленно считал до десяти. Оттягивал момент встречи с Тиной, потому что не хотел всерьез покалечить девчонку.
Но тут на пороге показалась фигурка в розовом сарафане, такая нелепая, до невыносимого несуразная, что сразу стало понятно: все-таки сорвусь.
— Тина!!! — Готов поклясться, от моего крика сотряслись стены.
Она показалась на пороге сразу, будто пряталась где-то за углом и выжидала. Замерла, суетливо вглядываясь в мое лицо. Я устало посмотрел на Тину: какая же она маленькая, яркая, глупая. Забывшая, что значит выполнять свои обязательства и подставившая под удар меня — человека, которому была…должна.
— Что-то не так? Что-то с документами? Кондиционер вот-вот починят. Образцы плитки уже на столе, вы можете выбрать все что понравится, завтра оформят заказ. — Она нервозно теребила край туники, сыпала короткими, рваными фразами, и они словно бисер рассыпались по полу, отскакивали и не попадали в цель. Я ее не слышал.
— Тина, скажи мне, что я здесь делаю?
— Работаете. Управляете огромной компанией, — слегка заикаясь, начала она, ища поддержки в лице Леры или моего брата. Тот бесшумно появился в проходе и застыл прямо за спиной Скобеевой.
— Нет, Тина. Что я делаю сейчас здесь? В эту конкретную минуту?
— Это вопрос на логику? Господи, а с вами не просто. Сейчас вы злитесь. Вероятно, на меня, но пока не понимаю, почему.
Она испуганно вжала голову в плечи и посмотрела мне прямо в глаза. Так долго и до того обволакивающе, что на миг я забыл обо всех неприятностях сегодняшнего дня.
— Ляля, некоторые проколы невозможно исправить, — заметила Лера, тем самым вернув меня обратно в реальность. В реальности оказалось неуютно, сыро и пахло гнилью.
— Тина, почему ты не перенесла обед с Руденко на сегодня? — по возможности спокойно спросил я.
— Что? Кто такой Руденко, я, правда, ничего не понимаю.
— Как мило, — хохотнула Лера, — знаете, а я ей верю! Она правда не понимает, о чем речь, потому что никогда не теряла ничего дороже пломбира в стаканчике. А мы сейчас сели на миллионы. Миллионы, Ляля! ЮСИ единственные, кто дал нам хорошие цены, и либо придется лизать мохнатые яйца этого Руденко, либо искать нового поставщика, и я даже не знаю, что из этого хуже.
Не смотря на то, что Лера говорила правду, меня покоробило от цветистости ее метафор. Я с омерзением взглянул на свою любовницу. Та пожала плечами и отвернулась, будто ничего не произошло. Будто не сказала ничего непристойного.
— Но Андрей, — пролепетала моя ассистент, — я ничего не делала, клянусь! Вообще не понимаю, о чем вы все. Я записываю все, что вы говорите, я делаю все, что вы говорите! Это даже Максим Карлович подтвердит.
О, ты будешь смеяться, Барбара. Именно это окончательно добило меня. Не сорванная на миллионы сделка. Не оскорбительный тон, который себе позволил какой-то Руденко и даже не потеря репутации — нет. Взбесило меня то, что для Тины все вокруг были Карловичами и Александровнами и только я один — Андрей. Не имя, плевок. Будто щенка зовет на прогулку.
«Андрей, к ноге», — и шипастый поводок до крови впивается в шею, а я и рад. Стою, заискивающе смотрю в глаза своей хозяйки, надеясь на ее случайную ласку.
Каким жалким казался я себе тогда. И каким ничтожным вижу себя сейчас, спустя время, события и километры.
— Тина… — я будто перестал слышать, что она говорила. Закрыл глаза и резко выдохнул, кожу обдал раскаленный воздух. Подавлять злость становилось все сложнее, почти невозможно, и потому я сорвался. — Почему ты так сильно подставила мою компанию? Это что-то личное? Может, тебе именно я противен?
— А при чем здесь вы?
— Очевидно не при чем. Но ты скажи, может, ты не можешь работать со мной, не хочешь? От этих переговоров очень многое зависело, и из-за тебя мне придется унижаться и просить прощения или же искать новых подрядчиков. Просто скажи, зачем ты это сделала?