Девочка в реакторе (СИ)

— Смейся, смейся! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Она озорно улыбнулась и отвернулась.
  
Глава XVIII
 
— Ну вот смотрите, — рослый темноволосый безусый мужчина, расстелив карты с изображением атомной станции, водил пальцем по плотной бумаге, — вам предстоит проложить ста тридцати шести метровый тоннель под четвертым блоком, провести по нему коммуникации и уложить рельсы для вагонеток. Необходимо построить холодильную камеру под реактором на тот случай, если он провалится.
Тимофей, сложив руки на груди, пристально наблюдал за происходящим.
Стены небольшого помещения впитывали каждые слово и звук. Дымовая пелена окутала комнату, специально выделенную для министра угольной промышленности.
И он, и его помощники, не переставая, курили одну сигарету за другой.
Впрочем, как и все, кто работал в Чернобыле.
— Радиации в этом месте, — чиновник постучал пальцем по схеме четвертого блока, — немеренно, так что, ребятки, вы под большим ударом. Долго находиться там нельзя, поэтому мы разделили сутки на восемь смен по три часа каждая. Как только сообщат, что ваша смена окончена, немедленно уходите оттуда! Все ясно?
— Ясно!
— Даем вам два месяца. Ни днем больше!
— А теперь — вперед!..
— Наворотили они дел, мама дорогая, — сообщил Тимофею его коллега, когда они вместе с остальными вышли на улицу.
— Это могло произойти где угодно.
— Говорят, за рубежом было нечто подобное.
— Меня это интересует меньше всего. Пошли. Нас автобус ждет.
Автобус, загруженный шахтерами, двинулся из города по центральной дороге. В салоне повисла пауза, нарушаемая лишь чьим-то кашлем или шмыганием носа. Когда на горизонте показалось здание атомной станции, мужчины в белой униформе вскочили с мест и, подбежав к окнам, всматривались в постепенно выплывающий разрушенный взрывом энергоблок.
Они проехали мимо стройбазы, ровной землистой площадки, где даже редкие травинки не росли, и обогнули вторую очередь с другой стороны.
Тимофей рассмотрел экскаваторы, убирающие груды строительного мусора.
— Смотри. Удручающее зрелище, не правда ли?
Он молча кивнул.
Шахтерам выдали лопаты и кирки.
— Удачи!
Острие лопаты пронзило насквозь сухую от жары почву. Отброшенные черные комки прилетали на землю неподалеку от копающих мужчин.
С лиц на белоснежную ткань обильными ручьями стекал пот. В респираторах стало душно — приходилось снимать их, делать вдох и надевать снова. Кожа рук, что крепко обхватывали скользкую деревянную ручку, невыносимо горела.
Тимофей, оказавшись наедине с самим собой в мрачном помещении интерната, кормил маленьких золотистых рыбок в стеклянном аквариуме.
Через три часа предстояла новая смена.
Болящие от изнурительной работы руки и ноги казались мелочью по сравнению с штуковиной, изрыгающей радиацию.
Проходила дезактивация жилых помещений — солдат в защитном костюме поливал длинный узкий коридор из резинового шланга.
В нос ударил запах жареной рыбы.
— Вам запрещено ловить рыбу, есть местные фрукты и овощи, а также заниматься охотой! Все здесь заражено радиацией и представляет опасность для человеческого организма! — вспомнил Тимофей слова местного председателя.
Он с грустью посмотрел на обитателей аквариума.
“Все равно сдохнут…”
— Эй, землекоп, иди к нам! — из комнаты выглянул молодой мужчина и махнул рукой. — Мы тут селедки нажарили! Проходи, угощайся!
Тимофей долго раздумывать не стал.
— А нас за это не накажут?
Рыбаки рассмеялись:
— Все здесь занимаются тем, что запрещено! Мы вообще в эту радиацию не верим!
— Ты сам посмотри: рыба как рыба. Что в ней плохого?
На этот вопрос оставалось только пожать плечами.
— О, смотрите-ка, — засмеялся мужчина, — у нас гостья!
На пороге стояла девочка в школьной форме.
— Бедняжка…
Пронзительные синие глаза впились в кусочки жареной рыбы.
— Ты хочешь есть?
— На, бери! Не бойся!
Тимофей во все глаза таращился на малышку, нерешительно топчущуюся на пороге.
 
— Почему вы ее так радостно встречаете? Разве ей можно тут находиться?
— Она тут частенько бегает. Мы уже привыкли. Придет, поест и уйдет.
Девчушка все же набралась смелости и присоединилась к группе мужчин, присев на краешек одиноко стоящего деревянного стула.
Она ловко подхватила кусок рыбы, разломила его пополам и, поднеся ко рту, начала быстро есть.
— Дикарка, самая настоящая дикарка!
Девочка вытерла жирный рот рукавом рубашки.
— Ну не чудное ли создание, а?
— Ее же все ищут…
— Ищут да поймать не могут! По-видимому, деваться ей некуда, поэтому она ошивается здесь.
— Разве у нее нет родителей?
— Судя по всему — нет. За все это время за ней никто не пришел.
Девчонка, отужинав вместе со взрослыми мужчинами, выскользнула из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
— Когда мы ее обнаружили, она была вся в бинтах, еле живая. Помыли, накормили, одели и выпустили. Я уже тогда понял, что она бродячая и никому не нужная. Жалко все-таки, ребенок еще.
Спустя три часа Тимофей вновь отправился на станцию.
Над огромным бетонным зданием светило безжалостно палящее летнее солнце.
По спине, под испачканной землей майкой, текли соленые ручейки пота, пощипывая царапины, полученные в проходах узкого тоннеля.
Респираторы пришлось снять. В них невозможно дышать.
— Вы радиации не боитесь?
Тимофей ответил сквозь зубы:
— Не боюсь! Как можно бояться того, чего не видишь?
Любопытная журналистка из очередной комсомольской газеты. Эти ненасытные репортеры лезли везде и всюду, не замечая, что подвергают собственную жизнь смертельной опасности. Тимофей не мог на них злиться. Люди должны знать правду о происходящих здесь ужасах.
Когда шахтеры подобрались к реактору чуточку ближе, крупные комки песка посыпались им на головы.
Мужчины отпрянули, вытаращенными глазами наблюдая странную картину.
Маленькая фигурка девочки в электрическом куполе.
— Мы сделали все необходимое, чтобы грунтовые воды не подверглись радиоактивному загрязнению. Мы в самые кратчайшие сроки построили несколько защитных дамб. Теперь же нам предстоит соорудить холодильную камеру под реактором. У нас появилось предположение, что рано или поздно он провалится, когда горящее масло расплавит нижние части блока.
Но вместо реактора на людей свалилась девочка в школьной форме.
— Уходите оттуда, немедленно!..
Шахтеры, побросав лопаты, рванули к выходу.
Снаружи уже собрались милиционеры, построившись вокруг второй очереди.
— Что случилось?!
— Девочка! — вырвалось у Тимофея. — Девочка в школьной форме!
— Что?..
Темноволосый мужчина в толстых очках побледнел.
— Ее нужно как-то оттуда увести!
Незнакомец в темно-синей куртке начал протискиваться сквозь толпу.
— Валерий Алексеевич, что вы делаете?!
— Я вытащу ее, пока она все не разрушила!
— Легасов…!
Работники зашептались.
Наступило напряженное ожидание.
По толпе прокатился вздох облегчения, когда незнакомец вышел из тоннеля, держа за руку девочку.
Она, опустив глаза, мирно шла рядом, даже не пытаясь вырваться.
— Ее нужно немедленно передать в руки милиции!
— Я сам этим займусь.
Шахтеры проводили странную парочку недоуменными взглядами.
— Простите, а мы уже можем вернуться к работе?
Милиционер смерил их с ног до головы:
— Можете.
***
— Саша, слушай, только внимательно. На блок ездить это тебе не к теще на блины ходить. На книгах и на том, что в институте узнал, там долго не протянешь. Выполнять все обычные инструкции по безопасности — лучше вообще в Чернобыль не приезжать, ничего здесь сделать не сможешь, все СТРОГО ЗАПРЕЩАЕТСЯ. Но ведь авария… Чтобы работать и жить подольше, надо знать правила игры. Здесь много людей пожглось прежде, чем эти правила поняли. Но раз поняли, их еще раз проверять на своей шкуре уже ни к чему. Поэтому слушай и запоминай, как “Отче наш”.