Отныне моя (СИ)
Сердце не собиралось успокаиваться: оно ныло, кололо, корчилось от жгучей боли, грозилось разорвать тяжелыми ударами грудную клетку. Максим тихо замычал от терзающих душу мыслей, перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Перед внутренним взором тут же встала кричащая что-то ему вдогонку Катя.
Он вскочил с кровати, натянул спортивный костюм и подошел к окну. От резких порывов ветра сотрясались стекла. Максим, не мигая, смотрел на мельтешащую снежную круговерть. На глаза навернулись слезы, как в детстве, когда он слетел с велосипеда и сильно рассек себе кожу на лбу, даже пришлось накладывать швы.
Нет, Максим не собирается плакать, еще чего! Он справится. Уедет куда угодно, только подальше от Кати. Как она могла с ним так обойтись?! Может, мстила за обиду, что он нанес ей пять лет назад? Но ведь она простила его, он чувствовал! И любила, любила ведь! Так почему польстилась на этого старого пижона? Что ей во мне не так? Что?!
Максим вдруг сообразил, что разговаривает вслух. Правда, шепотом, но он поморщился — не хватало, чтобы его стенания мать услышала! В голове у него шумело, глаза слипались. Максим отошел от окна, лег, не раздеваясь, на одеяло и забылся липкой тяжелой дремой.
***Завтрак прошел на удивление спокойно. Разговоров «за жизнь» мать не заводила.
Максим насторожился: «Не к добру она решила дать мне спокойно поесть, — усмехнулся он про себя. — Наверное, учинит вынос мозга после еды. Думает, сговорчивее буду!» Не ошибся.
После завтрака мать скользнула следом за ним в спальню:
— Новый год скоро, сынок, — заботливо напомнила она. — Отмечать, где собираешься?
Максим неопределенно пожал плечами.
— Давай дома, посидим по-семейному, — предложила она.
— Хорошо, я подумаю — кивнул Максим.
— Анжела обещала заглянуть, — пробормотала как бы между делом мать, поправляя покрывало на кровати.
«Вот оно, — внутренне вскипел Максим, — начинается!»
Вслух раздраженно спросил:
— С какого перепугу она к нам потащится?
— Не притворяйся! — повысила голос мать. — Одна она, скучно ей!
— Ты же сказала — посидим по-семейному?!
— Для тебя, дурака, стараюсь! — с обидой поджала губы мать. — До старости собрался в женихах ходить?
Максим сложил на груди руки:
— Можно, я сам для себя постараюсь?
— Знаю я, что ты ночами не спишь, сынок, — голос матери дрогнул. — Все соки Катерина из тебя вытянула, иссушила всего! Приводи в дом Анжелу, и живите по-людски!
Максим промолчал. Глаза матери загорелись огнем:
— Лучше не найдешь! — И добавила: — А Кате в твоем доме хозяйкой не бывать! Не пущу! Не о такой снохе я мечтала, когда хоромы с отцом тебе строили! Дом мне принадлежит, если ты не забыл!
Она вскинула голову с упрямо сжатыми губами. Максим вышел в прихожую, пошарил в карманах куртки, вернулся и вложил матери в руку связку ключей.
— Ты права, мам, дом твой, — он спокойно посмотрел ей в глаза. — Я в него больше ни ногой! Свой дом построю, деньги у меня есть. А пока квартиру сниму.
— Чем же она тебя приворожила? — заплакала мать. — Сынок, послушай, поехали по бабкам-шептуньям! Говорят, в Мордовии сильные шептуньи еще не перевелись! Я уже и адрес узнала. Поехали!
Максим на стенания матери никак не прореагировал. Быстро собрался и двинулся к двери.
В спину ему полетели отчаянные слова:
— Сделаешь по-своему, не отступишься от нее, наследства лишу! На чужих людей перепишу хозяйство!
Максим круто развернулся, держась за ручку двери:
— Твое дело, я не претендую. Прокормлюсь! — устало произнес он и, помолчав, твердо сказал: — Женюсь я на Кате или нет, никого не касается. И помыкать собой не позволю даже тебе. Я люблю ее, мам! Оставь ее в покое, если не хочешь, чтобы мы с тобой окончательно рассорились.
Мать беззвучно рыдала.
Он с жалостью поглядел на нее и вздохнул:
— И Анжелу мне больше не подсовывай, бесполезно.
***Катя
5 января 2021 года, вторник
Искрящийся снег хрустел под подошвами Катиных сапог. Она шла по хорошо расчищенной дороге Лесного тупика в сторону Верхнего порядка к старшим Озеровым. Сельская администрация в Порецком, надо отдать ей должное, о содержании дорог заботилась, даже если на пустынной улице проживало всего три пенсионера. Вот так заведено: летом выше головы растущий бурьян вдоль домов могли не выкосить, а зимой дороги расчистить — святое дело!
Глава 26
Катя зажмурилась. Огромный слепящий диск ярко-оранжевого солнца гордо расположился на бледном от сильного мороза голубом небе, заставляя мириады снежинок в сугробах переливаться бриллиантовыми искрами. Над печными трубами уходили ввысь неподвижные плотные столбы теплого воздуха.
От двадцатиградусного мороза перехватывало дыхание. Катя прикрыла рот варежкой.
Она шла к старшим Озеровым на Верхний порядок за Соней, которая гостила у дедушки с бабушкой четвертый день.
Завтра рождественский сочельник, Катя с бабой Любой по заведенной у них традиции пироги испекут к празднику, а Соня помогать будет. Каждой дело найдется! С утра Рождество отпразднуют по-семейному втроем, а после обеда Катя с дочкой, как и обещали, поедут в райцентр, в гости к Золотаревым. Соня уже в предвкушении! Катя купила Деме подарок — навороченный конструктор и несколько красочных книг со сказками на французском языке. По интернету заказывала!
Она с улыбкой вспомнила, как они с Соней встретили Новый год. С одной стороны, с грустью, потому что без Димы. А с другой стороны, весело, так как без внимания друзей и близких они не остались. Накануне праздника, Колька-тракторист, сельский умелец и большой Катин приятель, несколько лет как пребывающий на заслуженной пенсии, принес живую пушистую елку. Катя сначала испугалась, ведь за самовольную вырубку полагалось от властей строгое взыскание, но Колька-тракторист обладал своеобразным даром убеждения. Ну что ж, она самовольных вырубок не делала, значит — не ей отвечать!
Стены в доме тряслись от приводимых им аргументов:
— Грех в праздник сиротинку не порадовать, — орал он во все горло. — Не по-людски это, не по-христиански! А бюрократы, что — нехристи?! Бери, Катерина, для Соньки подарок и не ерепенься!
Полдня Катя с дочкой наряжали лесную красавицу. Игрушек и гирлянд было много— перед каждым Новым годом Дима покупал что-то новенькое и необычное..
Потом пошли к бабе Любе, она уже поставила тесто, да и духовка у нее работала не в пример лучше Катиной. Картошку с мясом поставили тушить у Кати, потому что праздновать собирались у нее. К вечеру в гостиной накрыли стол, принарядились и стали ждать гостей. Пришли Глашка с Сашкой в сопровождении Славы. Глашка была грустная, хотя виду старалась не показывать. Волосы у нее за время вынужденной болезни отросли, и перед праздником она сделала классическую стрижку каре безо всякой эпатажности. Темная краска с волос была смыта, и они приобрели родной русый цвет. Он шел ей необычайно.
Нарядилась она в модное табачного оттенка трикотажное платье чуть выше колен, запахнутое на груди и с рукавами до запястий. «Татуированные цветочные гирлянды на руках скрывает. Вот и будет всю жизнь с длинным рукавом ходить!» — догадалась Катя.
А Слава?! Вот кто поразил ее до глубины души! Не мог этот высокий стройный парень, с аккуратно постриженными блондинистыми волосами, в классической пиджачной паре и светлой рубашке с галстуком, быть прежним, хорошо знакомым ей, лохматым простоватым детиной Славой! Катя отказывалась верить своим глазам!
В руках он принес большую коробку с тортом, как потом оказалось, собственного изготовления.
Глашка же гордо водрузила на кухонный стол пакет с аккуратно разложенными в контейнеры закусками и салатами.
Сашку, принаряженного и, видимо, от смущения очень серьезного, взяла под свою опеку Соня.