Отныне моя (СИ)
Но ничего, Катя с Соней и бабой Любой напекут пирогов, по традиции сварят холодец, натушат картошки с мясом и будут пировать. Пригласят Глашку с ее младшим братом, да и Слава обещал прийти, если на хлебозаводе форс-мажора не случится. Разве плохая компания!
А к старшим Озеровым Катя с Соней пойдут праздновать на следующий день!
Звонили Кирилл Алексеевич с Демой, пригласили на Рождество. Дема теперь каждый день напоминает Соне по телефону, чтобы не забыли. Забудешь тут, как же!
А Максим… Сердце Кати болезненно сжалось, оно категорически отказывалось забывать Максима! Но ей вредно нервничать! Врач сказал — больше положительных эмоций!
— Екатерина, заходите, — пригласила ее врач, полная, приземистая женщина в годах, с румяным лицом и серьезными карими глазами. Она тщательно осмотрела ее, потом села за стол, кликнула мышкой компьютера и о чем-то стала размышлять.
«Анализы посмотрела, — догадалась Катя, — и молчит! Неужели что-то не так?» — Сердце испуганно забилось. Врач считалась лучшим акушером-гинекологом города. Попасть к ней на ведение беременности — большая удача!
Врач, как будто подслушав Катины мысли, взглянула на нее и ободряюще улыбнулась:
— Не волнуйтесь, все у вас отлично! Но кое-что мне хотелось бы уточнить. Сейчас пройдете в кабинет УЗИ и с результатами обследования вернетесь ко мне. — Она протянула направлениеи пояснила: — Предпоследняя дверь слева по коридору.
Врач кабинета УЗИ, миловидная блондинка средних лет, щекотно водила Кате холодной штуковиной по политому специальным гелем скользкому животу. В приборах что-то гудело, шумело и пиликало. Врач внимательно смотрела на покрытый рябыми волнами монитор.
«Что-то рановато меня на обследование УЗИ отправили, — беспокоилась Катя. — Я нормально себя чувствую и, анализы, врач сказал, в порядке!»
— Вытирайтесь, пожалуйста, — подала врач сложенную в несколько слоев специальную салфетку и улыбнулась: — Поздравляю, у вас будут два малыша! Патологии я не выявила. Пол детей определить не могу, рано пока!
Кате показалось, что ей на лицо набросили душное ватное одеяло. Очнулась она от энергичных похлопываний по щекам и испуганного голоса врача:
— Простите, что напугала вас! Я никак не предполагала такой нервной реакции. На трепетную лань вы вроде не похожи и производите впечатление очень даже себе разумной женщины!
— Это вы меня извините, — смущенно произнесла Катя. — Я просто… не ожидала. — Она дрожащими руками помогла себе подняться. В теле еще оставалась противная слабость, но в голове прояснилось.
Катя сдала результаты УЗИ в кабинет акушера-гинеколога и, выслушав на прощание кучу наставлений, вышла из Центра.
***На улице бушевала метель. Машины и люди, казалось, тонули в плотной белесой мгле пляшущего в воздушных вихрях снега.
Катя сделала глубокий вдох и сошла с крыльца. После оглушающего известия о ее надвигающемся двойном материнстве, она не могла сразу сесть за руль, да еще при такой погоде. «А ведь когда я приехала сюда, ничто не предвещало метели. Так, легкий ветерок играл роем мелких снежинок», — расстроено поморщилась она.
Ей вдруг остро захотелось сладкого. «Эх, пирожных бы сейчас, — подумала она. — Свежих и чтобы от сладости зубы вязли!»
Она несколько десятков метров влево по заметенному рыхлым снегом тротуару и оказалась в крохотном, на несколько столиков, уютном кафе. На нее пахнуло запахом шоколада и ощущением праздника.
В окнах-витринах ненавязчиво мигали огоньки разноцветных гирлянд, в простенках были развешены новогодние рисунки: Дед Мороз со Снегурочкой стояли на опушке леса в окружении стаи снегирей, медведь тащил на плече елку, неслась запряженная санями тройка лошадей, а в санях Дед Мороз держал в руках огромный мешок с подарками… Это были именно рисунки, очень искусно исполненные акварелью. В рисунках чувствовалось настроение художника, от всей души стремящегося подарить посетителям радость.
Кате здесь очень нравилось. В прошлой ее жизни они с Димой часто заходили сюда, когда приезжали в Артемьевск по делам или просто прошвырнуться по магазинам.
Время близилось к полудню, но в кафе посетителей почему-то было мало. Катя села за столик у окна и заказала сразу три пирожных и две чашки чая.
Она с удовольствием съела одно за другим все пирожные. Они оказались очень свежими и вкусными. Запила горячим душистым чаем и решила передохнуть. Теперь можно подумать, как жить дальше. Она не будет биться головой об стену! Двоих детей ей бог посылает — значит, двоих!
Подняла же ее мама близнецов, и она, Катя, сможет. Правда, рядом с мамой всегда находился отчим. Он души в них не чаял. А Катя будет одинокой матерью. Как грустно звучит! Отчество дети будут носить Максима. Он же их отец! Обманывать Катя никого не собирается, но и кричать на каждом углу не намерена. Раз не захотел знать о ребенке, то и пусть остается в неведении! На душе заскребли кошки.
«После праздников пойду к свекру «сдаваться», — размышляла Катя. — Скрывать беременность от него долго все равно не удастся. Как он отреагирует на известие? Будет шокирован или воспримет равнодушно? По большому счету, какая ему разница: он не обязан содержать ни меня, ни моих будущих детей. Я соблюдаю условия договора — замуж не выхожу! Главное — открыть клинику и продержаться до родов. А там наняла бы няньку — и ездила бы в ветклинику вела прием! Не на целый рабочий день, то хотя бы на сколько смогла!»
Катя посмотрела в окно. Сквозь густую толщу облаков пыталось прорваться солнце. Метель улеглась также внезапно, как и возникла.
«Уютно здесь, посижу еще немного и в ветклинику поеду, а то там Глашка без меня зашивается, — виновато подумала Катя. — А завтра еще больше работы прибавится — оборудование устанавливать будут».
К Глашке она пошла на другой день после того как встала на учет по беременности. Произошедшие с помощницей за время болезни изменения потрясли Катю.
Из Глашки исчезла вся детскость и налет веселого легкомыслия. Катя с изумлением увидела перед собой стройную девушку с жестким взглядом голубых глаз. На изрядно похудевшем лице выделились скулы, красиво очерченные губы были плотно сжаты.
За месяц Глашкиного отсутствия клиника оставалась практически без внимания. Катя собирала готовые документы, кроме того, оставались разные мелочи, которые требовали кропотливой работы.
Новая Глашка категорически отказалась возвращаться на работу.
— В зимние каникулы мы с братом уезжаем! — упрямо твердила она. — Так будет лучше.
И только Катина беременность заставила дрогнуть Глашкино сердце. Она пообещала остаться до лета.
Об обидчиках никто ничего не слышал. Слава сказал, что парни будто испарились. Катя попробовала коснуться этой темы при встрече с адвокатом Калашниковым, но он просил не волноваться и дал понять, что они, то есть обидчики, все поняли. Глашку и ее брата больше не потревожат!
Из воспоминаний Катю вывело легкое покашливание официантки. Она поставила на стол тарелочку с пирожным:
— Извините, девушка, но вы с таким удовольствием ели нашу выпечку, что вам прислалив подарок фирменное от шеф-повара, — официантка широко улыбнулась. — Ешьте на здоровье, только испекли!
— Спасибо, — кивнула смущенная Катя и попросила уложить ей в коробку четыре разных пирожных для Глашки.
***Максим
28 декабря 2020 года, понедельник
В спальне притаилась мягкая, душная тишина. За окном бушевала метель. Максим целый день проторчал вчера на базе хозяйства, устранял неполадки молокопровода. Воскресенье не воскресенье, а коровы доились!
Ночевать остался в родительском доме, не поехал в пургу к себе в райцентр.
Каждую ночь Максиму снилась Катя. Тот момент их последней ссоры, когда он уходил от нее, а потом оборачивался и видел, что она кричала ему о чем-то вдогонку. Он видел, но не хотел слышать. Садился в старый уазик и уезжал. Максим просыпался посреди ночи с гулко стучащим сердцем, больше не в силах заснуть. Что она кричала ему с таким отчаянием, когда он уходил?! Он скрипнул зубами. Лучше бы вернулся тогда, взглянул еще раз в ее лживые глаза, выслушал ее оправдания. Не убыло бы от него — зато спал бы сейчас, а не таращился широко раскрытыми глазами в потолок! А может, позвонить?! Максим вытащил из-под подушки сотовый телефон. Он вспомнил Катин голос, тогда показавшийся ему лживым, ее умоляющий, как бы виноватый взгляд и положил телефон обратно под подушку. Нет, не сможет он с ней разговаривать!