Я так хочу (СИ)

– Привет, – помятый Тим встретил в коридоре кардиологии, крепко обнял: – Уф! Никак ночевала в пивнушке?
Лина пожала плечами:
– Есть новости?
– Хорошая и плохая естественно. С какой начать?
Белые ячейки потолка с мертвенным светом встроенных ламп убегали бесконечно вдаль. Она опустилась в бежевое кресло, пальцы сжали деревянные подлокотники.
– С плохой.
– Док послал твоё предложение в задницу.
– А, хорошая?
– Кит будет сотрудничать.
– Снимет здесь клип?
– Снимет, в перерывах между утками, – усмехнулся Тим. – Час назад у него был Джонсон, они поговорили. Кит переносит поездку. Думаю, он и сам перетрухнул. Шутка ли дважды за месяц очухиваться в палате!
– За неделю.
– Да... Не припомню, чтобы Кит вообще когда-нибудь болел... – Стюарт задумчиво поскрёб ощетинившийся за ночь подбородок.
Лина поднялась.
– Ты куда?
– К нему.
– Уже видела газеты?
– Да.
– Н-да… обывателям гораздо прибыльней впаривать передоз, чем инсульт.
– Да, – Лина развернулась.
– Эй, погоди! Давай я принесу кофе?
– Какого черта, Тим? – она забросила сумку на плечо, прислонилась к стене с чередой глянцевых пейзажей.
– У него там Мария с дочкой и Кики… – Стюарт отвернулся, обеими ладонями взъерошил волосы.
– И ты пустил её… – прошептала Лина и съехала обратно в кресло, неловко подогнув ноющие колени. Хотела разозлиться, но кроме усталости и опустошённости ничего не было.
– Она его мать. Кто ей запретит?
– Да… и угробит его быстрее, чем он сам. Тащи, давай свой кофе. Не желаю их видеть.
Лина поставила локти на колени, пряди свесились вдоль лица. Мир свёлся к ровным полоскам коричневого паркета и запаху дезинфицирующих средств. Казалось, она успела вздремнуть, когда Стюарт сунул в руку горячую картонку. Лина вытряхнула из баночки на ладонь пилюли, запила горьким варевом.
– Что это? – Тим кивнул на таблетки.
– Антидепрессанты.
– Ну-ну. Смотри не очень-то увлекайся, – Стюарт отвел глаза, широко зевнул и потянулся. – Ладно, поеду я, отосплюсь. Джо тебя сменит через три часа.
– Не нужно. Я останусь на ночь.
– Не глупи!
Подпирая щеку кулаком, Лина сосредоточилась на круглой выбоине в полу, стараясь держать глаза открытыми.
– Ну же!
– Что? – не поняла она.
– Не дури! – прошипел Стюарт, опускаясь в соседнее кресло: – Давай, пользуйся передышкой. Кто знает, когда она ещё выпадет? Отдохни, как следует.
– Зачем?
– Видок у тебя как у приведения, того и гляди грохнешься на соседнюю койку. Красоткой больше шансов ладить с ним, если ты ещё не поняла.
– Я не нравлюсь ему в любом виде. Не в его вкусе, – безлико отозвалась Лина.
– Да, ладно тебе! – Стюарт легко ткнул локтем в бок. – Ты вполне себе девочка в духе Кита – длинноногая блондинка – его стиль. Может слегка тощая, но это дело вкуса. Он и сам сейчас вылитый балерун – эдакий умирающий лебедь, блин!
– Тим прекрати, это не смешно.
– В каком месте?
– Во всех, – она столкнула с плеча тяжелую руку.
– О, гораздо лучше! Какая-никакая, а реакция! Ты не представляешь, ангел, какой адский труд быть ещё одним мужчиной рядом с парнем вроде Берри.
– Тим, пожалуйста...
– Не переживай, я не добавлю трудностей. Так, хочу расшевелить чуток, совсем что-то ты скисла.
Внезапно Стюарт перестал дурачиться и сменил тон:
– Ли, может, ты многого требуешь от него? Кит не терпит, когда ему мешают. Жена – это слишком даже для Риверы, а он у нас самый старый.
– Джозеф женат? – она потёрла кулаком лоб.
– Был женат. Лет семь назад.
– Они расстались?
– Ну, когда женщины изгаляются до невозможности, проявляют чудеса эквилибристики, и залезают к тебе в… гм… гримёрку в самых неожиданных местах, трудно сохранить основы брака.
– Бедняги, как должно быть это неприятно.
– Ну, не до такой степени, – хмыкнул Стюарт.
– Да, видимо не до такой, – Лина зажала ладони коленями.
– Ну, перестань, хандрить! Стерпится, слюбится... Дай Киту время, пусть освоится.
– Если оно есть.
– Не будь пессимисткой, Ли! Мы выбрались с ним из таких передряг, что восполнение лёгких – просто чих!
 
– И метаболический ацидоз с инфекционным эндокардитом?
– Уверен.
– И инсульт, о котором никто не знает?
Стюарт передёрнул плечами, будто сбрасывал досадное неудобство.
– Не накручивай себя. Ничего хорошего не выйдет. Оставь это эскулапам, в конце концов, им за это платят. Научись смотреть на вещи проще. Ведь ты же здорово окрутила беднягу, ей богу! Вот и радуйся!
– Тим, не нужно...
– Что? Говорить тебе, что ты первая девушка не только с сиськами, но и с именем? Первая, кто примелькался? Первая, с кем он нарушил собственный запрет – никаких подружек под ногами?
– Я его вынудила.
– Фигня! На него бесполезно давить! Он замечает только то, что хочет видеть.
– И, тем не менее, это так. Не спрашивай, почему, – она вздохнула, растёрла ладони, кровь чуть прилила к пальцам:
– А как же Кимберли? Она ведь всегда с вами...
– Кики? Так это её работа, – Стюарт вновь зевнул и тряхнул головой: – Ну, может она чего и хочет сверху, не знаю, но догадываюсь, что ни хрена не получит.
– Откуда такая уверенность?
– Кики не блондинка!
– Довольно слабое утешение знать, что у нас с тобой равные шансы, – невольно улыбнулась Лина.
Стюарт рассмеялся и снова обнял:
– Послушай, ангел, если возня с Китом тебе когда-нибудь наскучит, я готов предложить себя в женихи! – он смешно пошевелил бровями. – Я отлично умею готовить. Откормлю тебя и перекрашу в чёрный цвет, дабы оградиться от волнений и жить долго и счастливо.
– Ох, Тим, ты невозможен! – Лина прислонила висок к крепкому плечу. – Спасибо тебе.
– Пожалуйста, – он быстро привлек её, поцеловал в макушку и отпустил: – Ну, все! Не расклеивайся! Погнал, я!
Улыбаясь, она помахала стройной фигуре, вальяжно шагнувшей мимо рыжего охранника к лифту.
Раздался шорох, и дверь в палату распахнулась. Лина вдавилась в спинку, принуждая себя оставаться на месте. Элегантные, дорого одетые женщины выплыли в коридор, лица скрывались за тёмными очками. Приглушённо переговариваясь, они свернули в кафетерий. В больничном крыле повис тяжёлый шлейф духов оставленных Марией, Лео, Ким… и Дианой Родригес.
Лина поднялась на чужие ноги с далёкой болью в коленях. Прикоснулась к металлической ручке и замерла. Со дна памяти всплыл кошмар: похожий безликий коридор, одноместная палата... Она зажмурилась и, с усилием, открыла дверь.
– Крадёшься как преступница.
Хриплый голос донёсся из глубины дымчато-розовой комнаты с плотно задёрнутыми портьерами. В воздухе висел запах спирта и цветов. Букет красных роз занимал половину тумбочки с медицинским монитором, которая стояла слева от кровати-трансформера.
– Привет, – пробормотала Лина.
– Хреново выглядишь. – Синие глаза окатили насмешкой.
Заложив руку за голову, Берри вытянулся на матрасе. На белых подушках черные волосы вздыбились иголками дикобраза. Сплошные острые углы натянули на худом лице жёлтую кожу. Но утратив часть чрезмерной привлекательности, мужчина не вызывал отторжение, напротив стал роднее...
– Ты тоже...
Кристофер поднял угол рта. Тусклый взгляд держал на привязи.
– Значит, по твоей милости я здесь.
Он не спрашивал. И Лина молчала, наклонила голову к плечу.
– Сердишься?
– Не знаю. Но вероятно задержусь здесь на время, чтобы отучить тебя от нездоровой привычки распоряжаться моим телом.
– О…
Улыбка Берри стала кривей и шире.
– Мне нравится твой открытый рот.
– Они... что-то вкололи тебе? – Лина посмотрела на передвижной столик с пустым подносом под большой картиной с розовыми орхидеями.
– Они только тем и занимаются, милая моя, что что-то мне вкалывают.
– И как? Тебе лучше?
– Отвечу, когда самостоятельно дойду до сортира. Присаживайся, давай, стоишь как чужая, – он хлопнул ладонью по кровати. – Или тебе противно?