Я так хочу (СИ)

Миссис Берри сидела между Леопольдиной в тёмно-бордовом костюме и Кимберли в золоте. Три темноволосых, холёных и прекрасных женщины. Они улыбались и кивали знакомым. Лина подавила рвотный рефлекс, заметив среди зрителей Салливана.
Освещение погасло. Вспыхнули лучи прожекторов. Сцена засияла красным светом, над головой зажглись огни, отразились в сотнях зеркалах как в воде. Громкая ритмичная музыка наполнили воздух ощущением праздника. Зал аплодировал первой паре ведущих, которая появилась из глубин голубого экрана. С аккуратно зачёсанными назад волосами, ослепительный в белом смокинге, Крис Берри поддерживал локоть оперной дивы в блестящем балахоне.
– Валенса, думаю, мы ошиблись сценой... – неуверенно проговорил Берри и развернул партнёршу к выходу.
Не переставая хлопать, зрители запротестовали. Смеясь со всеми, пара вскинула сцепленные руки, приветствуя публику. Кольца софитов проводили ведущих к стеклянной трибуне, которая сверкала и переливалась в непрерывной смене освещения. Кристофер обвёл взглядом зал, поднёс указательный палец к губам. Установилась тишина. Глубокий низкий голос с характерной хрипотцой и безупречной артикуляцией звучно объявил начало шоу. Берри зачитал первую номинацию. Валенса помахала в воздухе запечатанным конвертом. Сорвались аплодисменты.
Со своего места Лина видела лишь острый профиль под каской смоляных волос. Заламывая руки, она следила за мужем – вбирала изменения в вибрации голоса, интонации, ловила каждый жест. Он не кашлял, но серую бледность и испарину на висках не скрывал грим. Берри промокал платком лоб и вворачивал остроумные замечания.
– Чёрт возьми, эта юная певица так горяча! Никогда не слышал более сексуального исполнения кантри! От одного её имени с меня градом льётся пот! Мой Бог, надеюсь, в зале найдётся кардиолог?
Лина до крови закусила щеку. Господи, он шутит! По бетону шаркнули туфли и она покосилась на Моррисона. Доктор протиснулся сквозь спины работников, остановился рядом и сложил на груди руки. Лина улавливала запах уксуса от сухих крючковатых пальцев. Близко посаженные глаза сосредоточились на Берри. Лина стиснула сумочку, сдерживая желание, въехать кулаком во вставную челюсть. Она едва видела, как на сцену высыпал балет и заметался пятнами.
Первая часть Грэмми подошла к концу. Берри с Валенсой сменили другие ведущие. Цепляясь платьем за фрагменты декораций, приставленные к стенам доски, лестницы, и артистов, Лина понеслась по узкому проходу за сценой. В ушах гремела кровь, позади неотвязно стучали ботинки Моррисона.
Крис едва переставлял ноги, голова болталась на груди. Двое охранников втащили его в гримёрку, уложили на кушетку. Джозеф с Фрэнком выгнали всех из комнаты. Тим на секунду задержал худую мулатку за плечо, скороговоркой разъяснил, что передать журналистам и выдворил к остальным в коридор. Четыре руки содрали с Берри пиджак, расстегнули мокрую рубашку.
Лина застыла в ногах кушетки, сжимая-разжимая пальцы. Лицо мужа слилось с бежевым матрасом. Неестественно чёрная прядь закрывая левый глаз. Доктор склонился над Берри, пощупал на шее пульс, приподнял веко. Луч фонарика упёрся в зрачок.
– Пол кубика! – бросил помощнице.
Лина попятилась, лопатки прижались к двери.
Закрыв лицо руками, она побежала по коридору. Врезаясь в людей, оставляла между собой и страшной комнатой повороты, узкие переходы, ступеньки. Рискуя сломать ноги, скользила, путалась в лабиринтах, пересекала тоннели без окон, летела по лестнице, пока она не закончилась. Служебный ход оборвался тупиком. Пальцы обхватили железную решётку и дёрнули:
– Нет! – прокричала в стену. – Нет!..
Тяжело дыша, Лина сползла на пол. Под стиснутыми веками прыгали кровавые пятна. Больно толкнулись слезы, пытаясь смыть с сетчатки изображение шприцов атакующих безвольное тело...
– Эй! Вот ты где!
В свете пыльных плафонов, торчащих в потолке, нависла фигура. Стюарт подтянул на коленях брюки, опустился на корточки.
– Пойдём, – наконец, проговорил он, – вручение через пятнадцать минут. Думаю, ты не захочешь его пропустить.
 
– Я не пойду. Я... не могу это видеть, – прошептала Лина.
– Уверена?
Она молчала.
– Как знаешь, – Тим поднялся.
Лина растопырила дрожащие пальцы, поднесла к вискам.
– Кем надо быть, чтобы полумёртвым лезть на сцену? Самоубийцей? Мазохистом? Он получает от этого кайф?
– Это его работа, Лина. Он профи.
Она прерывисто всхлипнула и зажмурилась.
– Но зачем?
– Я не знаю, – тихо произнёс Тим. Вздохнул и минуту сосредоточенно глядел ей в лицо: – Ты можешь прекратить дышать? Вот и Кит не может. Просто... прими это.
Лина не могла больше смотреться в переполненные жалостью зелёные глаза. Распластанная на холодном бетоне женщина вызывала брезгливость. Она протянула руку и глухо пробормотала:
– Помоги мне, подняться, на эти чёртовы ходули...
Лина успела за кулисы вовремя. Моррисон чуть улыбнулся, крутя пальцами косматую бровь, подвинулся и что-то спросил. Даже не делая попытки быть вежливой, она молча заняла наблюдательный пост. Прижалась спиной к колонне, не чувствуя онемевшие ступни. Миловидная блондинка в коротком платье, которое отражало все прожектора одновременно, объявляла победителей в номинациях: песня года, лучшее рок-исполнение, лучший рок-альбом и лучшая альтернативная группа.
– Ими становятся… становятся… м-мм… группа – «Strangers»! – взвизгнула она, сливаясь восторгом с зарокотавшей публикой.
Из зрительного ряда поднялись Крис, Тим, Фрэнк и Джозеф. Взбежали по ступенькам на сцену – энергичные, нарядные, красивые... Они улыбались, обнимались, пожимали протянутые руки, по очереди целовали блондинку. Принимая награду, Берри едва не уронил золотой граммофон, лихо подхватил у пола и торжественно взметнул над головой. Источая обожание, зрители покатились со смеху, а Лина едва не кинулась вперёд. На чёрную секунду, ей показалось, Крис теряет сознание. Она не могла поверить, что адекватно воспринимает реальность. Мужчина, который час назад лежал на койке пластом, сиял на сцене как серебряная монета.
– Черт! – выругалась сквозь зубы.
Краем глаза Лина следила за доктором. Оттянув манжет, он глядел на часы. Бледные губы беззвучно двигались, производя какие-то подсчёты. Она оплела пальцами за спиной холодный металл, глядя как, перегибаясь пополам, Крис отвешивает шутовской поклон и отсылает зрителям воздушные поцелуи. Победу группы он посвятил матери. Мария поднялась из кресла и грациозно помахала рукой.
Зал погрузился в темноту. Лина видела скрытые приготовления за голубым экраном. Между инструментами и оборудованием суетились техники, музыканты занимали места.
Прожектора залихорадило, ломаные площадки сцены облило разноцветными огнями. Аккомпанируя Стренжерс, живой звук симфонического оркестра разлился под сводами. Полилась песня, взявшая награду. Воздух наполнилось сильным горячим вокалом. Лучи простреливали темноту. Свет поймал барабанщика – Вуд неистово колотил по тарелкам, переместился на взъерошенного Риверу. Одновременно с Берри Стюарт взял гитарную партию. Кадры вспыхивали и сменялись один другим. Софиты неотступно преследовали вокалиста, пристально следили за неугомонной фигурой белыми, зелёными и красными глазами.
Так же следила за ним и Лина. Она перестала моргать. Как недавно доктор, судорожно глянула на часы. Сколько продержится? Сможет допеть? Она отдирала зубами лак с ногтя, всеми мыслями подгоняя припев. Берри носился по сцене словно заведённый, ни на секунду не замирал. Обколотое горло выдавало глубокое сильное звучание, пленило теплом, бархатом и металлом одновременно. Берри заставлял связки чисто вытягивать сложные ноты. Многие зрители поднялись со своих мест и подпевали.
Распорядители «Грэмми» могли бы сэкономить на световом шоу, – угрюмо думала Лина, поддерживая взглядом тонкую фигуру. Кристоферской энергии хватит зажечь огнём город . Конечно, он допоёт! Это – Берри! Он умрёт на сцене как генерал на поле боя. Сцена – его поле боя. Заслышав последнюю ноту, Лина выдохнула, посмотрела на доктора. Профессиональный взгляд поверх очков ничего не выражал.