Очень дорого сердцу (СИ)

— Кто слил информацию?
— Аль, ты о чём? — Ленка пыталась деликатно прощупать почву, но, судя по забегавшим глазам Клима, он уже всё понял.
— Откуда Демид узнал, что сегодня выписывают бабушку? — разъяснила я больше для подруги, а сама пристально смотрела на нашкодившего братца.
— Аль, случайно получилось… — Клим был явно растерян, — я про тебя ничего не говорил…
— Это я по реакции Демида поняла, что на нашу встречу он не рассчитывал…
— Аль, серьёзно… — Азаров-младший покосился на Ленку, стараясь найти поддержку у неё, но та лишь плечами пожала. — Вам же нужно было поговорить…
А вот это он зря сказал.
— Азаров, ты сам-то четыре года не слишком рвался разговоры с Городовой разговаривать, — меня понесло, — всё на технику больше налегал…
Ленка зыркнула на меня, одновременно пытаясь закрыть ладонями уши благоверного, чтобы он не услышал моей последней реплики.
— Алечка, он — дурак, но уже всё осознал…
— Лен, о чём она? — Клим кивнул на меня головой, а та в ответ покрутила пальцем у виска, жестами пытаясь объяснить: крыша поехала, не обращай внимания.
— Я сейчас тебя стукну. — Сделала шаг в её сторону. — Это кто здесь сумасшедший?!
— Беременных бить нельзя!
Я застыла на месте, недоверчиво глядя на подругу. Но по её взгляду и широкой улыбке поняла, что она не блефовала.
— Ленка, я так рада! Поздравляю! — бросилась ей на шею, крепко обняла, потом отстранилась и, снова став серьёзной, спросила: — Я ведь права — нужно поздравлять?
— Ага!
Квартира наполнилась счастливыми визгом и смехом, и не скажешь, что буквально за пять минут до этого здесь должно было развернуться Ледовое побоище.
Городова ушла на работу, когда я ещё спала. Единственное, что расслышала, когда Ленка засунула голову в дверь моей комнаты перед уходом, чтобы на вечер я планов не строила: “Праздник по случаю твоей днюхи — с меня”. В обед она сделала контрольный звонок и приказала собираться к шести.
Провалявшись весь день в кровати, перебирала в уме вчерашнюю встречу с моим бывшим, спохватилась, что к назначенному времени ничего не успеваю. Ключ в замке повернулся, и мне пришлось выскочить навстречу Городовой из ванной:
— Ты рано. Я ещё не готова…
Остановилась в проходе между коридорами, будто споткнулась, слова повисли в воздухе, а я, не веря своим глазам, таращилась с открытым ртом на стоящего в проёме входной двери Демида.
— Что ты здесь делаешь? — избавившись, наконец, от напавшего от неожиданности ступора, дерзко вскинула подбородок, показывая, что радушного приёма ему ждать не стоит.
И всё бы ничего, только хрупкая девушка с растрёпанным узлом волос на макушке, в мужской майке, невесть откуда взявшейся в её шкафу и ставшей для неё ночнушкой, в которой она проходила весь день, выглядела в своём напускном высокомерии не очень убедительно перед здоровенным мужчиной в строгом костюме, который даже после целого рабочего дня мог спокойно сниматься для журнала «GQ». Единственным изъяном на лице Демида можно было считать бордово-синий след от моих зубов на губе. Интересно, как он в лицо подчинённым смотрел сегодня, ведь и дураку понятно, что это укус?
— С днём рождения, Аленький.
Демид Денисович, пропустив, видимо мимо ушей мой вопрос, улыбаясь, захлопнул за своей спиной дверь, и от этого звука или от его улыбки у меня ухнуло сердце, а затылок начало покалывать. Но я старалась держаться, продолжая строить из себя хозяйку положения.
— Тебя никто не приглашал. А незваный гость, сам понимаешь…
— Понимаю, — он разулся и сделал шаг в мою сторону, — но между нами есть одно незавершённое дело… — снял пиджак и, не глядя, бросил его на обувной комод, — …и пока мы не придём к консенсусу… — следом полетел галстук, а Демид двинулся на меня, медленно расстёгивая пуговицы на рубашке, — из этой квартиры мы не выйдем.
У меня получилось скептически усмехнуться его словам, словно шутке, причём сама удивилась, что на это хватило сил. Ведь внутри уже всё дрожало, глазам всё труднее было концентрироваться на лице Демида, а не скользить по виднеющемуся в распахнутых полах рубашки голому торсу.
 
— Если ты не знаешь, я живу в этой квартире не одна…
— Если ты не поняла, — рубашка была снята и просто брошена на пол, — это Городова отдала мне свои ключи…
Чёрт, вселенский заговор, не иначе! А ведь ещё четыре года назад была мысль распрощаться с Ленкой. Чувствовала, что она когда-нибудь сдаст меня с потрохами…Что брат, что подруга лучшая… Хорошая из них парочка получилась! Как говорится, муж и жена — одна сатана…
Мысли о предательстве на несколько секунд помогли отвлечься от стоящего на расстоянии вытянутой руки Демида. Моё тело не могло долго игнорировать эту соблазнительную мощь. Я из последних сил сопротивлялась накатывающей волне желания, с силой вжимая ногти в ладони. Но на глазах напрягшиеся соски, плохо скрываемые тонкой тканью, выдали меня с головой.
— Не побрезгуешь? — не унималась я, пытаясь замаскировать нарастающее возбуждение дерзостью. — Я ведь с другим мужчиной жила…
— Аленький, не цепляй меня…
Я видела, как темнеют до сизого глаза Демида, помнила, что такое бывает, когда он предельно возбуждён, и от понимания этого моё дыхание стало учащаться. Азаров приблизился ещё на шаг, а я, пытаясь спастись бегством, отступила, но меня поймали за плечо и прижали спиной к стене.
— Я так долго ждал тебя…
От хрипоты его голоса я всхлипнула, закрыла глаза, словно мне это чем-то могло помочь. Не видела, но ощущала жар мужского тела, значит, оно было уже совсем близко. Чувствовала, как он взял мою левую руку, прикоснулся губами к запястью, туда, где всё ещё висел цветок с красными лепестками, положил мою ладонь себе на бок. От осязания его горячей кожи под моей холодной ладонью у меня задрожали колени и всё труднее было оставаться на ногах. Вцепилась пальцами в его тело, словно это могло помочь мне устоять. Демид вздрогнул, приподнял мой подбородок, а уже через мгновение я услышала его шёпот:
— Посмотри на меня. — Решила не подчиняться, и лишь сильнее зажмурилась. — Посмотри на меня, — выдохнул он в мои губы, обжигая их горячим дыханием. Я распахнула свои глаза, позволяя увидеть, что они стали цвета золотистого мёда. — Прости меня. Мне очень нужно, чтобы ты простила меня…
Мы целовались. Мы, наконец, целовались, но это больше походило на сражение. Я снова укусила его за губу, но тут же зализала место укуса, почувствовав вкус крови. Демид рычал мне в губы, расплющивая своим телом о стену, сжимал рукой грудь. Не отдавая себе отчёт, потянулась к поясу его брюк, пальцы так дрожали, что справиться с застёжкой я не смогла. Зато могла на всю длину засунуть их под ткань, проскользив ладонями по рельефному животу сверху вниз, скребя ногтями нежную кожу под упругими завитками. Азаров, тяжело дыша, отступил от меня, смотрел, будто не мог поверить в то, что перед ним я. “А что ты хотел, — говорил ему мой взгляд, — это — война”. Вызов принят, и он, легко подхватив меня на сгиб руки, как обычно носят детей, зашагал в сторону дальней спальни, туда, где всё ещё стояла купленная нами вместе кровать. Даже тут, в его руках, не могла перестать сопротивляться: извивалась, укусила в плечо, за выступающую ключицу. Демид зашипел от боли, разжал руки, и я упала спиной на кровать. Приподнялась на локтях и, закусив губу, с вожделением смотрела, как он расстегнул брюки и стащил их с себя одним резким движением вместе с нижним бельём. Нервно сглотнула, коря себя за то, что щёки залило краской, потому что забыла, насколько аппетитно его тело. Теперь пришла очередь Демида усмехаться. Он лёг рядом на спину, завёл руки за голову, предлагая всего себя без остатка в моё пользование. А я была уже в таком состоянии, что дважды предлагать мне не нужно. Мои трусы прилетели сверху на брошенные им вещи. Майку снимать не стала, просто собрала её край на талии в узел, зажала в кулак, чтобы ничего не мешало оседлать лежащего передо мной мужчину.