Всплеск в тишине (СИ)

Подняв голову, и увидев меня на месте дожа, человек открыл рот, и захрипел, протягивая руку.
— Ты?! Ты!
Я поднялся с места и подошёл ближе, запах сразу же усилился.
— Вы бывший аббат Кантони? — поморщился я, поскольку стоять близко с ним было и правда отвратительно.
— Да, — он с трудом поднял на меня мутный взгляд, — когда-то давно меня так называли.
— Отлично, я хотел предложить вам работу.
— Что?! — изумился он, помотав головой, — да я ненавижу тебя! Ненавижу всеми фибрами своей души! Из-за тебя погиб сын! Из-за тебя я забыл бога! Ты исчадье ада, а не человек!
— С этой вонючкой невозможно разговаривать, стоя рядом, — не выдержал я, отходя.
— Сеньор Бембо, берите его и отправимся принимать водяные ванны.
Глава городской стражи удивлённо на меня посмотрел, но приказ выполнил уже без гримас. Мы вышли из дворца дожа и повернув налево дошли до пристани.
— Привяжите к нему вон тот бордюрный камень и бросьте вместе с ним в воду, — приказал я, — только верёвкой за пояс привяжите, чтобы вытащить.
Когда окружающие и любопытствующие граждане стали подходить, чтобы посмотреть, что это тут интересного происходит, солдаты быстро выполнили мой приказ, и под изумлённый вскрик людей, скинули бывшего аббата в воду. С привязанным камнем к ногам, он конечно же тут же стал тонуть, выпучив глаза и теряя кислород из лёгких.
Отсчитав десять секунд, я приказал вернуть его обратно. Солдаты вытащили человека, который стал отхаркивать воду, и безумным взглядом смотреть на меня. Я подошёл ближе, понюхал.
— Он всё ещё воняет, — прокомментировал я, — давайте ещё разок.
Под его вопль.
— Спасите!
Его скинули вновь, в этот раз считать пришлось дольше, так как он успел задержать дыхание, но всё равно, как только Кантони выпустил воздух изо рта, я тут же приказал вытащить его вновь.
— Иуда! Сатана! Антихрист! — едва откашлявшись, он снова набросился на меня.
— Ещё раз.
В этот раз его сил хватило ненадолго, поэтому пришлось вытаскивать раньше. Видимо остатки ума в голове у человека, которого мне порекомендовала Изабелла, всё же имелись, поскольку когда его вытащили третий раз, он лишь отплёвывал морскую воду, тяжело дышал, злобно смотрел на меня, но молчал.
— Похоже вы готовы продолжить конструктивный разговор? — спросил я, принюхиваясь, вроде воняло уже не так сильно.
— Что вы ходите? — угрюмо спросил он.
— Возвращаемся обратно, — скомандовал я, а народ, которому только начало нравиться это зрелище, недовольно загудел, тогда я предложил, что возьму из них сейчас добровольца, а потом ещё одного, и устрою купание уже им. Таких не нашлось и толпа быстро стала расходиться, обсуждая случившееся.
Мы вернулись в зал, и я опустился на свой мягкий стул, с набитым конским волосом и обшитой кожей сиденьем. Такой мебели не было ни у кого ещё, поскольку никто не понимал, зачем я это сделал, ведь лавки с мягкими подушками на них всех и так устраивали.
— Продолжаем разговор, — прокомментировал я, когда он, обтекая водой, встал напротив. Слуги бросились тут же вытирать пол, и дождавшись, когда они покинут зал, я продолжил.
— Вас мне посоветовала аббатиса Изабелла, как хорошего руководителя.
— Изабелла? — изумился он, — она помнит меня? Мы с ней последний раз крупно повздорили.
— Видимо недостаточно, если она назвала мне ваше имя.
— А что вы хотите? — угрюмо поинтересовался он, — я ведь могу отказаться?
— К вашему несчастью Джузеппе, вы мне нужны сейчас, — я пожал плечами, — позже, если вы плохо проявите себя, или захотите уйти, я предоставлю вам эту возможность, но сейчас, у меня нет других вариантов, как довериться словам моей знакомой в отношении вас.
— Что вы хотите?
— Из моей библиотеки делают детский приют для беспризорников, обитающих в порту города, думаю вы успели с ними познакомиться, когда обитали на городском дне, — хмыкнул я, — так что ваша задача, принимать детей, организовывать их, кормить, учить, а также по моей воле обеспечивать работой. Пока я планирую, чтобы они занимались уборкой улиц и мусора, всё лучше, чем будут бездельничать.
 
— И как я это сделаю один? — изумился он, — и на какие средства?
— Конечно не один. Вы будете директором этого приюта, которому подчинены учителя, из весьма уважаемой венецианской семьи между прочим, а также надзиратели, которые помогут держать детей в ежовых рукавицах. Устав, распорядок дня, а также финансовое обеспечение я вам предоставлю позже.
Он слушая, удивлённо качал головой.
— Приют для детей? Зачем он такому как вы?
— Какому такому? — изумился я в ответ, — тому, кому не безразличен этот город? Кто построил и содержит за свой счёт больницу, обеспечивающую хорошим уровнем лечения всех граждан или я, тот кто хочет обеспечить город пресной водой, чтобы не нужно было пить ливневую воду из вонючих водосборников? Про какого меня, вы сейчас говорите?
— Это ваша больница? — искренне изумился он.
— А там разве не достаточно большая статуя стоит на входе и бронзовая табличка с моим именем? — хмыкнул я, — нужно заказать побольше?
Он замолчал, опустив голову.
— Я жду от вас «да» — Джузеппе, — поторопил его я.
— Хорошо, я согласен, — он поднял на меня взгляд, — но с возможностью отказаться позже. На какой срок вы хотите меня поставить?
— Давайте определим срок вашего контракта в год, — предложил я, — думаю это достаточный срок, чтобы я нашёл вам замену.
— Договорились, — он склонил голову.
— Карло, после нашего разговора доставьте аббата к дяде Джованни, пусть заключит с ним контракт, затем отвезёт к бывшей библиотеке и обеспечит жильём. Жалование положим ему, половину оттого, что получает сейчас сеньор Шешет, потом пересмотрим.
— Зачем так много какому-то алкашу, которого по сути только что вытащили из канавы? — изумились многие, кто знал доктора, которого боготворил почти весь город, за его работу.
— Это всего на год, — я пожал плечами, сам думая, что если этот мокрый, несчастный человек, которого мне так нахваливала аббатиса хотя бы в половину так хорош, как она про него говорила, то он сам будет умолять меня продолжить работать с детьми. Но для этого ему ещё нужно будет со многим сжиться в своей голове за это время.
— И да, я давно не аббат, — дополнил он с горечью, поворачиваясь к входу.
— Ну, это поправимое дело, — я поднялся с кресла, достал из-за пазухи своё кольцо легата Папы, при виде которого его глаза округлились и он мгновенно упал на оба колена, протягивая руки к нему.
— Своей волей архиепископа Венецианского, и дальнейшим утверждением Святым престолом, я ввожу Джузеппе Кантони в сан священника, с пожалованием ему должности аббата, пока он занимает пост директора детского приюта имени Святого Христофора. Во имя господа нашего. Аминь.
Протянув ему руку, я с удивлением увидел, как из его глаз льются слёзы.
— Я недостоин! Я недостоин! — шептал он, боясь прикоснуться к перстню на моём пальце.
— Это не вам решать аббат, а мне, — хмыкнул я, — идите, и докажите, что данная вам рекомендация от уважаемого мной человека, чего-то стоит.
Он вздрогнул от моих слов, и наконец поцеловал перстень, затем встал и поклонился, как подобает младшему по сану. Карло подхватил его и повёл выполнять моё распоряжение. Проводив их взглядом, я со вздохом вернулся на кресло.
— Я вам ещё нужен, сеньор Витале? — подал голос молчавший всё это время глава городской стражи.
— Вы всегда будете мне нужны сеньор Бембо, пока я занимаю этот пост, — я перевёл на него взгляд, — но сегодня я благодарен вам за помощь, вы можете продолжать нести службу.
Он молча поклонился и вышел.
Стоявший недалеко от кресла сеньор Бароцци иронично заметил.
— Получается мне ещё повезло, сеньор Витале? Меня вы завербовали вообще не тронув и пальцем, в отличие от этого бедняги аббата.
— Где взять людей? Сеньор Бароцци? — всплеснул я руками, — инициативных, честных, преданных мне? Если подскажете, я буду вечно вам благодарен.