Тёмные фантазии (СИ)

— Даша, скажи, ты передумала лететь на Шиянар? — внезапно перешла в контрнаступление сестричка, а я вздохнула.
— Лиза, это некрасиво с твоей стороны. Ты сама это прекрасно знаешь. Я не полечу на Шиянар с Эсамом, его место на Манауке. Он прекрасный телохранитель. Не хочешь забрать к себе, продвинь в охрану отца, но не смей перекладывать ответственность на меня. Это была твоя блажь. Но ты заигралась, Лиза. Пора уже признать свою вину и извиниться перед ним. Он ни в чем не виноват перед тобой. Он всегда ответственно выполнял свою работу, а ты…
— О, да все, не начинай. Так бы и сказала, что передумала.
— Я не передумала! Я просто осознаю, что я сломаю Эсаму жизнь, если он полетит со мной на Шиянар, а он полетит, потому что обязательный, потому что отличный телохранитель, а ты…
— Все, я ушла. Остынешь, позвони.
— Трусиха! — выкрикнула я вслед сестре, ожидая, когда она столкнется с Эсамом в коридоре или на лестнице, но он, видимо, спрятался, освобождая путь для своего бывшего объекта.
Вот как мне теперь быть? Лапушка, конечно, хитрый, но все же мимо теперешнего Эсама ему не пробраться. Значит, нужен другой план.
***
Мою идею устроить выставку прямо на Новомане поддержали практически все. Такого мероприятия еще не было за все годы присоединения планеты к Манаукской Федерации, а все потому, что среди чистокровных манаукцев нет художников, зато есть ценители прекрасного. Я порой поражалась тонкому вкусу соотечественников отца, их чувству стиля. Многих унжирцев за пояс заткнут.
И, конечно же, уважаемый ши Тамино вызвался спонсировать мероприятие, сняв огромный ресторан в самой столице, куда слетелась вся элита Яшана. Я нервничала, оглядывала композицию на невысоком подиуме посреди зала, освещение в этот раз так удачно падало, что у меня у самой дух захватывало при взгляде на центральные четыре полотна, образующие идеальный квадрат.
Стояла, смотрела, думая о своей первой работе в новом стиле, вспоминая слова мастера Леона об ажиотаже, когда желающим ее приобрести пришлось торговаться.
И если к той картине я не испытывала никаких особенных чувств, то сейчас нервно кусала губы. Слишком много секса во всем, что я творю в последнее время. Кажется, мысли только об этом. Я взрослею и все же подсела на творчество Виолы Эйлонской, и оно нашло отклик в моей душе. До сих пор стыдно, что возбудилась, читая ее порочные и даже в каком-то смысле неправильные строки. Нельзя о таком писать, автор же должен учить читателя прекрасному, светлому, а она…
Виола делилась сокровенными темными фантазиями, заражала меня ими, и я все словно на себя примеряла. Я знаю, каково это лежать обездвиженной и беспомощной. Ощущать такое отчаянье, что выть хочется. Бояться, что тебя изнасилуют, причинят боль, растопчут как личность, превращая в порченую вещь. И возвращаясь в те моменты, я чувствую вибрацию своего тела. Дыхание учащается, и хочется кусать губы. А еще низ живота наполняется тяжестью сладкого желания.
Мои новые картины отражения того состояния. В этот раз я рисовала элементами, словно яркий луч вырывал из плена тьмы эпизоды жарких сцен соития двух тел. Крутое женское бедро сильно сжимают мужские пальцы, оставляя синяки на коже, алая лента опоясывает талию в два оборота, натягиваясь, впиваясь в кожу долгим страстным поцелуем. Мужское лицо в профиль склоняется к пояснице. Его не видно полностью, большая часть остается за кругом света, но видно, как микроскопические капельки пота серебрятся на его висках. На другой картине мужская рука обнимает девушку, предплечьем полностью закрывая небольшую высокую обнаженную грудь. Здесь я сделала акцент на царапинах с крупными каплями крови, покрывающих руку мужчины. Да, жертва сопротивлялась, не желая сдаваться без боя, но все же склонила голову, скрывая лицо густыми спутанными темными волосами.
Идея была в использовании черно-белой цветовой гаммы с алым росчерком. Очень сдержанно и чтобы подходило под разные интерьеры покупателей. Я же не знала, что предпочитали тайные знакомые Алиаса Тамино, которых здесь было много, о чем он и рассказал.
— Великолепно, шия Дорош. — Тамино опять неслышно появился за моей спиной, протянул бокал с шампанским. — Просто восхитительно, — кивая головой на центральную композицию, от которой моя мама пришла в дикий ужас и долго пытала меня насчет личной жизни и интимных предпочтений.
Неприятно, что мама внезапно вспомнила о своих обязанностях. Она всегда была погружена в свои проблемы, и я привыкла, что до меня ей нет дела, а тут как очнулась. Еще и отца приплела. Он у нас пусть и занимался сейчас обучением телохранителей, но по основной профессии папа отличный врач и даже психолог. Он- то и поведал маме что-то о детском максимализме, взрослых желаниях девственного тела и прочей чуши, в которую та легко поверила. Я же задумалась, а не мои ли это фантазии и желания, ведь когда взялась за заказ Алиаса Тамино, воспринимала это как творческую работу, требующую некоторого погружения, но работу и только. А вдруг это лишь отговорка?
— Я решил устроить небольшой аукцион, — ворвался в мои размышления сильный голос Алиаса Тамино, возвращая меня к теме разговора. — Сегодня вы станете очень богатой, я вам обещаю.
— Благодарю, ши Тамино. Приятно быть богатой, а стать очень богатой будет намного приятнее, — с улыбкой отозвалась, ощущая неприятный осадок.
Мне кажется, Тамино пытается навязать мне чувство обязанности. Я даже отошла от него на шаг, чтобы не давил на меня своей энергетикой власти.
— Вы очень талантливы, шия Дорош. Новые картины превзошли мои ожидания.
Отпила немного шампанского, погладила пальцем дно фужера, успокаиваясь и решаясь на серьезный разговор.
— Все хотела у вас спросить, зачем вы это сделали?
Внимательно взглянула в глаза альбиноса, тот приподнял брови в притворном изумлении.
— Что конкретно сделал? Устроил аукцион?
Я улыбнулась, покачала головой.
— Нет. Дали украсть меня. Вы с ним в сговоре?
— Шия Дорош, я не понимаю о чем вы.
— Ваша охрана намеренно оставила пост. Нет, вы, наверное, не в сговоре, но преследовали свои цели. Он меня должен был лишь напугать, чтобы я побывала на месте своих героинь, прониклась атмосферой? Я правильно понимаю, что он не должен был покинуть станцию, что что-то пошло не по плану? Не ожидали, что он уйдет через нонарский сектор?
Глядя на реакцию шиянарца, я тихо смеялась в душе. Значит, Эсам прав, это все Тамино. Наверное, заметил слежку Лапушки за мной на выставке и решил подыграть ему, совершенно не предполагая, что полукровка нонарец не такой уж и тюфяк. Обманчивая внешность Лапушки со всеми сыграла злую шутку.
— Дарья… — Альбинос придвинулся ближе, нависая надо мной айсбергом.
— Нет, нет, ши Тамино, — остановила я мужчину, взмахнув рукой и доверительно ему улыбаясь, давя в душе паническое желание сбежать от этого страшного мужчины подальше. — Не переживайте, у меня нет доказательств моих предположений. Ни у кого нет. И я, наверное, даже должна быть вам благодарна, вы сдвинули меня в творчестве. Я сама вижу прогресс, только умоляю больше так не делать. Второй раз я вас не прощу.
Тамино хмыкнул, склонил голову набок, словно рассматривая меня под микроскопом.
— Вы очаровательны, шия Дорош. Не желаете выйти замуж за моего сына?
Генрих! — неожиданно зычно позвал Алиас, и я обернулась.
У Тамино было трое детей, первенцы — восемнадцатилетние близнецы Генрих и Эльза, он их представил мне сегодня в начале открытия выставки. Могла бы и догадаться, зачем он их с собой пригласил. Мы же сверстники, а значит, у нас может быть много общего. А мой меценат делец и все свои действия просчитывал наперед.
И я с некоторым раздражением наблюдала за приближением точной, но молодой копией Алиаса Тамино. Я не любила, когда мне кто-то что-то навязывал. Терпеть этого не могла. Наверное, что-то промелькнуло на моем лице, потому что молодой шиянарец так же, как и я, выглядел хмурым.