Остаться в живых (СИ)

— Хорошо, — ответил Саша за остальных. — Прошу вас, покиньте комнату. Мы никуда не денемся. Нам надо собраться в дорогу.
Оказалось, что пешком идти им не придется: у парадного входа стояла большая вимма серебристо-голубого цвета. Помня, как парни искали выхлопную трубу, Юлька не удержалась от смеха. Старший группы Пауков, завидя ее улыбку, в ответ прямо-таки расцвел и, открыв дверь пассажирского отсека (дверь поднялась вверх, как створка раковины), первой предложил ей садиться. Она с удовольствием залезла внутрь, оккупировав место у противоположного борта. Оказалось, окон в салоне нет, но внутренние панели виммы мерцали ровным желтоватым светом, создавая ощущение пространства. Кресла были удобные, обтянутые гладким серым материалом, всего в салоне их оказалось пять. Передний ряд отделялся от салона перегородкой, терминалов управления было два, оба — равноценные, по правому и левому борту.
Усевшись, Юлька заметила, как легко, практически машинально Настя вытащила из-под кресла два ремня, которые сразу же обхватили ее и плотно прижали к креслу. Повторив ее движение, она тоже пристегнулась. Тот Паук, который сел в салон вместе с ними, показывал Саше и Румянцеву, как ими пользоваться.
Взлет был быстрым и плавным, полет — коротким, Юлька мало что разглядела и почувствовала, и такой же быстрой — посадка. Вимма оказалась у входа в сложенное из все тех же серых блоков здание, длинное, одноэтажное, без окон, без уже ставшей привычной цветущей растительности под окнами. Мрачный, однако, домик, подумалось ей с холодком в сердце, тюрьму напоминает. Прямо за ним она заметила уже знакомые очертания пирамиды. «Шеадр», — вспомнилось ей название. Неужели сейчас их злоключения закончатся? Или все только начнется…
Внешне пирамида сильно отличалась от той, в которой они уже успели побывать. Она была гораздо меньше размерами, грани ее, светлые, почти белые, были отполированы так, что отражали солнечный свет. Внутри все выглядело так же, как и в том, самом первом шеадре, только рисунков оказалось три. Юлька огляделась: прямо напротив дверей помещалась огромная картина башни из белого камня, вырастающей прямо из скалы и нависающей над морем, и летящего над голубыми водами иссиня-черного ворона с голубыми кончиками крыльев. Соседняя с вороном картина заставила ее вздрогнуть и попятиться: над заснеженной равниной под аспидно-черным небом, с которого сыпались редкие, кроваво-красные снежинки, снижалось существо, очертаниями напоминавшее летучую мышь. Больше она ничего не успела разглядеть — звук, раздавшийся за ее спиной, заставил ее резко обернуться.
Двери шеадра уже закрылись за последним из Пауков. Саша и Дима стояли у самого дальнего рисунка, на котором вилась дорога, заросшая по краям цветущими кустами. Небо, лазурно-синее, манило теплом и лаской, роскошные цветочные бутоны, алые, синие, золотистые, склонялись над дорогой, над пышной кудрявой зеленью кустов носились ласточки. Рисунок затягивал, если смотреть на него, не отрываясь, хотелось сделать шаг и, нагнувшись под первыми тяжелыми ветками, идти дальше, вглядываясь в горизонт, вслушиваясь в пение птиц, вдыхая сочные запахи цветов, зелени, солнца… Там, в конце дороги, виднелось подобие старинного храма в окружении сосен.
Юлька, преодолев безумное желание сделать шаг туда, в пространство картины, оглянулась на Настю.
С той творилось что-то неладное. С ненавистью глядя то на одного, то на другого Паука, она издавала нечто вроде рычания, очень похожего на звериное. Старший группы стоял напротив нее, положив руку на рукоять кинжала.
— По какому праву, — голос Насти стал неожиданно низким, срываясь на хрип. — Это добыча Двуликих.
Румянцев и Саша стояли слишком далеко, чтобы разбирать ее слова.
— У меня приказ, — Паук был спокоен и сдержан, однако руки с оружия не снял, — восстановить равновесие и вернуть случайных нарушителей Грани на Старую Землю. Я не могу нарушить приказ, даже если это операция дома Двуликих. Вам придется встретиться с нашим Верховным, чтобы заявить о своих правах.
 
Рычание перешло в шипение.
— Я не собираюсь ни с кем встречаться, локки лан. Повторяю — это добыча Двуликих.
Тот покачал головой.
— Я не могу отпустить вас просто так.
Саша, почуяв неладное, сделал несколько шагов в направлении к Насте, но тут же отпрянул назад. Высокая красивая женщина стремительно менялась: уменьшился рост, раздались плечи, удлинились руки, превратившись в лапы хищника, форма головы, претерпев разительные изменения, вытянулась, челюсти обросли шерстью и клыками, волосы преобразились в рыжую шерсть. Существо, похожее на помесь волчицы с лисой, стремительно бросилось на стоявшего рядом Паука, который не успел отреагировать на неожиданное нападение. Вытащить клинок из ножен он не смог — перекушенная кисть отлетела в сторону, темная кровь брызнула веером прямо на картину с летучей мышью. Существо, бывшее Настей, с легкостью опрокинуло высокого, крупного мужчину на пол и вгрызлось в горло. Все произошло в несколько мгновений, и когда оставшиеся два Паука бросились на помощь командиру, было уже поздно — рыжая тварь так же стремительно напала на второго, а третий попытался спасти умирающего товарища. Увы, было поздно. Лицо его исказилось от муки и гнева, он кинулся на тварь сзади, но промахнулся — та извернулась в фантастическом прыжке, задними лапами, мощными, когтистыми и длинными, отшвырнула от себя второго, передними зацепила нападавшего, располосовав ему шею. Отброшенный противник успел подняться на ноги, налетел на нее с кинжалом, но ловкая и гибкая тварюка сбила с ног и его, повалила и так же вцепилась в горло. Поднявшись, она прыгнула на спину третьему, в отчаянии рванувшемуся к картине с вороном. Еще несколько секунд — и все было кончено.
Существо оглядело тела поверженных врагов, оскалив зубы, осторожно переступило через лужи крови и трансформировалось обратно. В милую девушку Настю.
Румянцев с невнятным возгласом рухнул на каменные плиты пола, прямо под картиной с кустами и дорогой.
Юльку тошнило. Облокотившись об стену, она пыталась удержать рвотные позывы, но природа все-таки взяла свое. Худо было настолько, что она села на пол, прислонившись лбом к рамке картины с летучей мышью. Саша стоял на ногах, держась за стеночку и зеленея на глазах.
— Ты… Ты… ты их убила, — выдавил он.
— Уходим отсюда, — голос у Насти был спокойный, только чуть запыхавшийся.
— Куда?
— Куда я скажу, — отрезала она. — Но уж точно не в когти Ворону.
— Ты… ты всех обманула. Ты… ты здешняя!
— Поразительное умозаключение, — фыркнула она холодно и зло. — Бери этого обморочного, и уходим отсюда, живо! Все разборки потом.
И она направилась к Румянцеву, энергично растерла ему виски и уши, отчего он судорожно задергался, но пришел в себя и даже сел. Увидев Настю в человеческом обличье, он радостно улыбнулся, но потом, узрев окровавленные тела, стал неуклюже отползать задом, пока не уперся спиной в картину. Странно — он никуда не переместился.
Настя раздраженно пнула его по ноге.
— Вставай, некогда рассиживаться.
Румянцев нехотя поднялся. Настя внимательно оглядела себя, поправила джинсы, рубашку, ловко убрала растрепавшиеся волосы. От трансформации ее одежда была порвана в некоторых местах, но джинсы уцелели. Потом, оглянувшись на Сашу, требовательным жестом указала на выход из шеадра.
Растерянные и напуганные, они последовали за ней.
Она уверенно и быстро вела их по улицам города, подгоняя хлесткими замечаниями. Петляя маленькими двориками, пересекая широкие, наполненные народом улицы, они наконец оказались на площади, на краю которой стоял еще один шеадр. Настя почти бегом ворвалась внутрь, из четырех изображений выбрала идиллический пейзаж с пасторальным городком на берегу реки, силой втолкнула туда Сашу, Румянцева и Юльку, огляделась в новом месте, выбрала («Они называются шеадари, — пояснила она скороговоркой, — ведут в другие места одного и того же края или в другие земли») мрачное изображение домов, похожих на куски скалы под сумрачным небом, заставила их пройти в него, потом опять, не выходя из шеадра, огляделась, выбрала следующую картину… Так, перескакивая из шеадра в шеадр, они сменили восемь мест, пока, наконец, Настя не остановилась перед очередной идиллической картиной маленького провинциального городка, окруженного раскидистыми дубами. На заднем плане картины проступал схематичный набросок массивного каменного сооружения, очертаниями напоминавшего замок.