Танцующий лепесток хайтана (СИ)

А затем он заставил себя разжать объятия и внимательно всмотрелся — чертов полумрак! — в разгоряченное лицо.
— Нам стоит остановиться, — юноша с сожалением провел по все еще приоткрытым губам Чу, который явно не понял его внезапного отступления. — Репетиция.
— Да… — Ваньнин кивнул, и тут же отстранился. Однако несмотря на недостаток освещенности Мо Жань не мог не заметить раздосадованное выражение лица. Как будто Чу был немыслимо зол — настолько, что даже скрыть это толком не мог.
Однако на репетицию они отправились только спустя несколько часов.
Балетмейстер, немного прийдя в себя, взял на себя труд приготовить Мо Жаню завтрак: как выяснилось, у него среди запасов были овсяные хлопья, которые он доблестно залил кипятком.
Взгляд Мо Жаня остановился на не очень аппетитно выглядящей клейкой субстанции, но комментировать он это никак не стал, и лишь зачерпнул ложкой вязкую кашу.
— Это полезная еда, — не то объяснил, не то попросил прощения Чу Ваньнин, а затем и сам принялся бесцельно помешивать в своей пиале абсолютно пресные хлопья без намека на присутствие фруктов, молока или меда.
— Я понял, — Мо Жань улыбнулся, чувствуя, что за ним с подозрением наблюдают.
На самом деле, он съел бы даже подошву от ботинок, реши Чу Ваньнин приготовить ее. Да и, если разобраться, овсянка действительно едва ли могла нанести вред чьему-либо здоровью — разве только вкусовым рецепторам. Теперь становилось понятно, почему Чу не переносил острое — после такого питания щепотка перца наверняка казалась ему целым халапеньо.
Так прошли несколько долгих минут: в тишине Мо Жань и Ваньнин сидели друг напротив друга, созерцая собственную еду.
— Почему ты так зол на Ши Минцзина? — внезапно сменил тему разговора Ваньнин. Похоже, теперь он был готов к расспросам, которые раньше казались неудобными.
Мо Жань замер с ложкой у рта, а рука его невольно дрогнула поскольку он явно не ожидал такого поворота. И, все же, он должен был ответить, а потому несколько размыто сообщил:
— Я… выяснил кое-что о человеке, который может быть тем, кто тебя все это время шантажировал.
— У кого выяснил? Каким образом?.. — Чу явно насторожился, а Вэйюй продолжал смотреть на него так пристально, что с каждой секундой напряжение росло. — Ты снова не хочешь мне говорить. Почему мне казалось, что вы с Ши Мэем друзья? Человек, который тебе рассказал все это, вызывает большее доверие, чем твой друг?..
— Это мой отец, — выпалил Мо Жань, и, внезапно побледнев, покачал головой.
Ваньнин застыл.
— Я знаю, что ты можешь сейчас подумать обо мне. Но за все эти годы я впервые решился с ним встретиться лишь когда узнал твою историю. Я… всего лишь хотел тебя защитить, — продолжал увещевать его Мо Жань, но все это звучало так, словно было вялой попыткой оправдаться. Снова.
Чу закрыл глаза, чувствуя, как едва обретенное равновесие с треском рушится. Во внезапно воцарившейся тишине до него донесся тихий вздох, смутно напоминающий «твою ж мать…».
Ваньнин молча покачал головой, понимая, что ему даже сказать нечего.
Мо Жань, который пережил столько бед из-за Наньгун Яня, действительно думал, что обратиться к нему было хорошей идеей?..
— Ты… ты понимаешь, кто этот человек? На что он способен? — после долгого молчания спросил он как можно спокойнее.
— Ты сам сказал, что от Жуфэн невозможно скрыться, — Мо Жань вздохнул. — Меня не преследовали, однако… спустя некоторое время, намного позже, со мной пытались выйти на связь люди моего отца. На тот момент он уже был в тюрьме — и, возможно, ему внезапно стало интересно, жив ли я. До сих пор я никогда с ним не встречался. Ты… ты мне веришь?
— …... — Чу Ваньнин зло покачал головой, не находя достаточно скабрезных слов, чтобы выразить свое отношение к тому, что только что услышал.
— Мне удалось выяснить, что в твоем окружении есть человек, который все это время действительно следит за тобой, и к тому же очень давно. Человек этот все это время был причастен к угрозам, которые ты получал, — продолжил Мо Жань упрямо, избегая останавливаться. — Ши Мэй… я не знал, что вы были знакомы до того, как он стал твоим учеником. Когда ты сказал мне, что знал его намного раньше, и вы вместе были в Жуфэн, все встало на свои места. Я не знаю, почему с ним так расправились, но… если все это время он был в картели, я не удивлен.
 
— Что им от меня нужно, Мо Жань? — вдруг спросил Ваньнин. — Прошло столько лет. Ты… видишь, как я живу. Каждый день в страхе новой угрозы. Да, я дал показания против Жуфэн и Наньгун Яня. Но… на том все. Я не единственный, кто свидетельствовал против них и не воспользовался программой защиты свидетелей.
— Я… не знаю, Ваньнин, — Мо Жань опустил голову на руки. — Наньгун Яню об этом ничего неизвестно. Но, как бы там ни было, теперь, когда все прояснилось, тебе больше ничего не угрожает. Ты действительно свободен.
Чу Ваньнин полоснул Вэйюя на этих словах таким тяжелым взглядом, что тот зашелся кашлем. А затем поинтересовался, чеканя каждое слово:
— Значит, вчера, когда ты сказал мне про Наньгун Яня… ты на самом деле хотел рассказать мне это?
— Да, — Мо Жань покачал головой, видя, как Ваньнин снова молчит, замкнувшись в себе. — Я не хотел, чтобы ты ездил к Ши Мэю. И я уверен, что он — тот человек, который все это время неотступно следил за тобой.
— У него могли быть свои причины, — прервал его Ваньнин резко. — Он сейчас в больнице, и едва пережил эту ночь. Не думаю, что нам стоит спешить с выводами.
— Как скажешь, — Вэйюй снова помешал ложкой жидкую кашу, а затем бросил взгляд на определенно потерявшего аппетит Чу и добавил. — Мне жаль, если я… разочаровал тебя.
— Я не хочу об этом говорить, — Ваньнин нахмурил брови, и как всегда в такие моменты стал выглядеть едва ли не пуленепробиваемым, а затем сменил тему. — Если ты не будешь есть, я просто выброшу…
Мо Жань тут же вспомнил о том, что едва притронулся к уже остывшей каше, с каждой секундой становящейся все более похожей на клей — и принялся, запивая каждую ложку большим глотком воды, поглощать безвкусную субстанцию.
Он так увлекся, что даже не заметил, каким странным взглядом на него смотрит Ваньнин.
— Что?..
— Я забыл положить сахар, — наконец признался Ваньнин, а затем встал и молча выбросил свою порцию.
— …... — Вэйюй перевел взгляд на свою пустующую пиалу, а затем его губы подозрительно дернулись в болезненной полуусмешке.
Ваньнин — и забыл положить сахар?.. Мать его, серьезно?!..
Но, конечно, после такого бодрящего начала дня ехать на репетицию можно было не опасаясь получить голодный обморок.
Уже добравшись к месту, чудом преодолев пробку, растянувшуюся на пару кварталов и весь мост, оба мужчины долго не выходили из машины. Ваньнин продолжал пустующим взглядом смотреть на парковку, а затем вдруг спросил:
— Кто пойдет первым?..
Идти первым все-таки никому не пришлось: Мо Жаню удалось убедить Ваньнина в том, что они оба могли навещать Ши Мэя, и в их совместном опоздании нет ничего необычного. На самом деле, он прекрасно понимал, что балетмейстеру Чу будет слишком неловко если кто-нибудь узнает об их отношениях — особенно после того как Вэйюй стал основным предметом сплетен труппы — а потому он намеревался держаться от Ваньнина как можно дальше весь день.
Однако он совершенно точно не предполагал, насколько же сложно будет держать себя в руках пять часов подряд.
К тому же, репетиция основных сцен, включая финальную, заставила его вспомнить о том, что за шесть лет одиночных выступлений он напрочь забыл, как солировать в массовом танце, и что, оказывается, Ваньнин может остановить его в любой момент совсем не потому что накосячил он — а из-за того, что ему не нравится, как выглядит общая композиция, или показалось, что кто-то из танцовщиков выбился из общей перспективы.
— Хорошо, если к девяти вечера закончим, — вздохнула Е Ванси, заметив, как Мо Жань тоскливо поглядывает на часы и превратно толкуя его поведение. — Он даже перерывов на кофе не делал сегодня из-за того что сам же опоздал…