Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Но... этим самым поцелуем Мо Жань словно еще глубже себя только что закопал.
«Он ведь наверняка подумает, что мы с Ши Мэем вместе, и будет держаться от меня подальше. Не то, чтобы он и раньше старался со мной сблизиться, но…» — юноша вздохнул, а затем изобразил на лице благожелательную улыбку.
Когда Ваньнин открыл дверь, он выглядел уже почти нормально.
— Балетмейстер Чу, — он почтительно склонил голову, а затем протянул мужчине пакет со сладкими противопростудными порошками и конфетами, которые, как он успел вчера заметить, Ваньнин таскал по карманам. — Мы приехали узнать, как Ваши дела…
Ваньнин молча кивнул, его взгляд казался странно отстраненным. Затем он сделал шаг в сторону, пропуская Мо Жаня внутрь.
— Балетмейстер Чу, — Ши Мэй также склонил голову, а затем последовал за Мо Жанем.
Ваньнин не сказал им ни слова — просто закрыл за ними дверь и молча, словно бессловесная тень, повел их в гостиную.
Мо Жань с любопытством осмотрелся: просторное помещение заливал яркий искусственный свет, идеально гладкий пол из натурального массива древесины сверкал чистотой. В помещении полностью отсутствовал декор, а мебель выглядела дорого, и в то же время до ужаса неуютно.
Когда он был здесь вчера, у него не было времени осматриваться, но сейчас юноша внезапно осознал, что, по сути, смотреть-то было не на что — кроме самого Ваньнина, который сегодня выглядел бледным, и, очевидно, не слишком здоровым.
Мо Жань неожиданно подумал о том, что даже вчера, в бессознательном лихорадочном состоянии, балетмейстер Чу не казался таким безжизненно-отстраненным. Сегодня в нем как будто не осталось ни капли сил — как если бы внутри него внезапно погас весь свет. Даже его лицо имело какой-то пепельный оттенок.
 — Как Ваше самочувствие? — поинтересовался Наньгун Сы вежливо. — Уже лучше, — соврал Ваньнин, не моргнув и глазом. Мо Жань прищурился, сверля его тяжелым, пронзительным взглядом — но балетмейстер и не думал смотреть в его сторону.
Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке, и он предложил:
 — Чаю? Все мгновенно расслабились, а Ваньнин отправился на кухню, оставив гостей развлекать себя самостоятельно.
Мо Жань внезапно поднялся с кресла, и, встретив недоуменные взгляды коллег, усмехнулся:
 — Пойду, помогу ему. Не дело ему бегать вокруг гостей в таком состоянии.
Не дожидаясь какой-либо реакции, он развернулся к товарищам спиной и последовал за балетмейстером Чу. Он уже знал, где находится кухня, так что без проблем нагнал Ваньнина, который не успел даже взять в руки чайник.
Перехватив инициативу, он молча принялся хозяйничать по ящикам, доставая чашки. Ваньнин застыл посреди кухни, его глаза феникса опасно сузились.
 — Мо Вэйюй, — процедил он, словно имя Мо Жаня было неким ругательством. — Расслабьтесь, балетмейстер Чу. Вы должны больше отдыхать. Можете вернуться к гостям — я приготовлю чай сам, — Мо Жань и не думал отступать. Его было не пронять этими угрожающими взглядами. Даже если бы Чу сейчас наорал на него — он бы и глазом не моргнул. — Нет, — Ваньнин скрестил руки на груди, тонкие губы поджались. — Что, если ты начнешь рыться в моих вещах? Вчера ты… — он неожиданно замолчал, как будто вдруг передумал заканчивать фразу. — Я — что, балетмейстер Чу? — Мо Жань поставил чайник греться, сполоснул и протер чашки, а затем развернулся к Ваньнину лицом. Их глаза наконец встретились на мгновение — но балетмейстер тут же отвел взгляд. Он выглядел крайне злым, но продолжал молчать.
Внезапно до Мо Жаня дошло, что Юйхэн хотел ему сказать. Он вчера и вправду рылся в аптечке Ваньнина — кроме того, кое-что оттуда забрал… Похоже, Чу уже обнаружил пропажу.
 — О, я не стану красть Ваш чай, — усмехнулся Мо Жань, облокачиваясь об кухонный стол и меряя Ваньнина взглядом. — Может, расскажете, что случилось? Вы выглядите… — он помедлил. Говорить балетмейстеру о том, что тот выглядит ужасно больным, было, по меньшей мере, нетактично. — …... — Ваньнин продолжал молча смотреть в сторону, как если бы Вэйюя сейчас не было на кухне. Он решил полностью игнорировать его присутствие. — Вы спрашивали, как прошла репетиция, — внезапно переключился на другую тему Мо Жань. — Сегодня балетмейстер Хуайцзуй, похоже, решил нас морально и физически уничтожить. Я едва передвигаюсь… — Рад это слышать, — откликнулся, наконец, Ваньнин. Его слова звучали насмешливо, но мягкий голос, которым они были произнесены, неожиданно заставил Мо Жаня почувствовать обжигающую волну, которая словно охватила каждую клеточку его тела.
 
Юноша пораженно застыл, и его взгляд впился в лицо Ваньнина, замечая, как кончики губ мужчины приподнимаются ровно на один миллиметр. Эта ироничная улыбка была мимолетной, словно падение звезды, но в то же время завораживала. Отвести взгляд было невозможно.
Во рту внезапно пересохло…
 — Чайник закипел, — холодно бросил Ваньнин, разрушая иллюзию. — Либо делай чай, либо проваливай. — Да, балетмейстер Чу, — Мо Жань поспешно занялся приготовлением чая, вырвавшись из состояния оцепенения.
Он вдруг вспомнил, как шесть лет назад точно так же ловил каждую улыбку, каждый взмах ресниц этого человека, словно жаждущий посреди пустыни, счастливый от единственной капли дождя. Он так часто пытался порадовать своего учителя: таскал ему сладости, приносил небольшие безделушки. Время от времени он даже готовил ему обед, когда знал, что у того не будет времени днем выйти поесть.
Ваньнин тогда точно так же улыбался ему, и его глаза казались бездонными пропастями, словно ночное небо, в котором вдруг вспыхивало на короткую секунду сияние далеких звезд…
...Пальцы Мо Жаня вцепились в край стола. Он медленно выдохнул, потому что внезапно он почувствовал, словно кто-то пнул его под дых. Он стоял к балетмейстеру Чу спиной, так что тот не мог видеть его выражение лица.
И, все же, Чу спросил:
 — Что-нибудь не так? — казалось, он каким-то шестым чувством понял, что Мо Вэйюй не в порядке. — Я хотел спросить… — Мо Жань вдруг понял, что его собственный голос его не слушается, и звучит странно глухо. — Балетмейстер Чу, скажите… почему Вы так редко улыбаетесь?
Вопрос вылетел раньше, чем Мо Жань успел понять, насколько сказанное им звучит странно и неуместно. К тому же, к своему ужасу, он внезапно осознал, что уже раньше спрашивал у своего учителя примерно то же самое. Теми же словами.
Чу Ваньнин застыл на месте. Он не мигая уставился на Мо Жаня, а между бровей залегла складка напряжения. Лицо, и без того бледнее бледного, теперь могло сравниться по цвету с белоснежной стеной.
 — Откуда тебе может быть известно, что я редко улыбаюсь? — после долгого молчания процедил он. — Мы знакомы меньше недели. — И то правда, — кивнул Мо Жань, готовый запихнуть свой вопрос самому себе в глотку обратно, если бы это было возможно. — Ши Мэй улыбается чаще, — неожиданно бросил Ваньнин, и, резко развернувшись, направился к гостям.
От услышанного из рук Мо Жаня выскользнула чашка. Он словно громом пораженный уставился вслед балетмейстеру Чу, не понимая, что только что произошло, а осколки фарфора вперемежку с влажными чайными листьями продолжали лежать в расплывающейся луже кипятка.
Только спустя пару минут он нашел в себе силы убрать разбитую посуду и, прихватив поднос, отправиться в гостиную. Весь оставшийся вечер Ваньнин не удостоил его ни одним взглядом...
 Комментарий к Часть 8 Красть чай — это вам не курей красть XD
У этого автора на сегодня всё, но завтра утром обещаю продолжение. ^^'
====== Часть 9 ======
...Неделя больничного подходила к концу, стояли погожие выходные, и, по мере того, как Ваньнину становилось все лучше физически, все более разбитым он чувствовал себя морально.
Радовало лишь одно: доктор Сюэ прописал ему новое снотворное на растительной основе, которое действовало очень эффективно — Ваньнину удавалось теперь заснуть едва его голова касалась подушки. К тому же, он вообще перестал видеть сны.
С того злосчастного вечера, когда к нему в гости заявились Мо Вэйюй, Ши Мэй, Наньгун Сы и Е Ванси, прошло уже несколько дней — и с тех пор никто не осмеливался его тревожить подобными визитами. Даже Ши Мэй, который обычно был самым внимательным, казалось, держался в стороне — хотя он, должно быть, теперь был слишком занят Мо Вэйюем...