Танцующий лепесток хайтана (СИ)

Мо Жань едва не застонал в голос — ему пришлось укусить себя за щеку, чтобы сдержаться.
То, как он реагировал на Чу Ваньнина и его вполне невинные прикосновения, было ненормально.
Он ведь даже не представлял его себе обнаженным, или…
Мо Жань невольно вздрогнул, из ушей едва не повалил пар.
Нет, он определенно был не в себе.
— Будет лучше, если Ши Минцзин поселится с Наньгун Сы. Они оба недавно перешли в группу, и Сы не с кем жить. Что скажешь?
“Твою ж…!!! Какой облом!!!”
Мо Жань обменялся с товарищем быстрыми взглядами. Тот незаметно пожал плечами — но было видно по выражению глаз, что расстроен. Деля один номер на двоих, они с Ши Мэем могли не опасаться, что кто-то донесет на них Чу Ваньнину. Но чертов Наньгун Сы… он был слишком правильным, заставляя Мо Жаня скрежетать зубами, задаваясь вопросом, откуда он вообще взялся на их головы. Всегда почтительный к учителю, не допускающий ошибок, идеальный… Вечно крутящийся вокруг Чу Ваньнина.
Неудивительно, что селиться с ним никто не хотел.
Юноша невольно сжал челюсти.
— Если вы захотите после выступления прогуляться, я не стану возражать, — добавил Чу Ваньнин, и как-то странно взглянув в последний раз на Мо Жаня, отвел глаза. — Сегодня седьмое число седьмого месяца. Ночь Семерок… наверняка в городе будет, на что посмотреть. — Последняя фраза звучала как-то до неубедительного странно, сопровождаясь еще более неловкой паузой.
“Стоп… он, что, действительно собирался отпустить их с Ши Мэем одних?!”
Мо Жань изумленно моргнул.
А затем до него дошла вторая часть сказанного.
“Ночь Семерок… Праздник Циси”.
Он снова обратился взглядом к Чу Ваньнину — и, поскольку тот на него в этот момент не смотрел, и, казалось, был увлечен изучением собственных скрещенных на груди рук, задержал взгляд на лице парня.
Плотно поджатые губы выдавали напряжение, кончиков ушей и шеи коснулась легкая дымка румянца.
— Просто возвращайтесь в гостиницу до полуночи, ладно?
— Учитель Чу… — Мо Жань знал, что его голос прозвучал немного хрипло, но ничего не мог с собой поделать.
Ваньнин вопросительно вскинул голову, и на мгновение взгляду Мо Жаня предстала тонкая бледная шея и быстро дернувшийся кадык.
— Что?
— Если Наньгун Сы будет жить с Ши Мэем, где… где теперь буду жить я?
— У меня двухместный номер, — буквально выплюнул Чу Ваньнин, сверля парня ледяным взглядом. — И, если ты опоздаешь хоть на секунду, и не вернешься к полуночи, можешь забыть о будущих конкурсных выступлениях и поездках.
Мо Жань потрясенно уставился на Ваньнина, не понимая, не послышалось ли ему.
Тот, правда… только что сказал, что они будут жить в одном номере?
Вместе?.. Вдвоем?...
В груди разгорелся пожар.
На какое-то мгновение парень забыл как дышать, и только смотрел на Чу, пытаясь понять, не шутит ли тот. Но не было похоже, чтобы Ваньнин внезапно решил поупражняться в юморе. По крайней мере, выглядел он максимально серьезно.
Щурясь, он поддел рюкзак Мо Жаня рукой, проверяя его вес — а затем приподнял брови, услышав характерное металлическое побрякивание пивных банок.
— И чтоб никакого алкоголя. — После недолгой паузы процедил он, и, выхватив рюкзак парня раньше, чем тот успел хоть как-то его остановить, направился к лифту.
— Учитель Чу!!!
Мо Жань бросился за ним следом, окончательно отказываясь от планов на вечер — сам факт того, что он будет жить с Чу Ваньином в одном номере, пьянил сильнее чем самый крепкий алкоголь.
— Учитель Чу, стойте!!! Я… я же не знаю, куда идти! — он остановился у самого лифта, и едва не налетел на Ваньнина, который в этот момент стоял к нему спиной и хмуро зажимал кнопку.
Бросив на Мо Жаня раздраженный взгляд, юноша несколько нервно отступил.
“Всегда сохраняет дистанцию…”
Мо Жань знал, что Чу Ваньнин терпеть не мог, когда к нему приближались — а от случайных прикосновений приходил в неистовство, иногда — даже содрогался от отвращения. Но, если бы не это знание, он бы подумал, что его молодой учитель ведет себя словно стыдливая девушка, смущенная близостью объекта своих симпатий. Даже чуть покрасневшие уши Ваньнина выглядели невероятно мило… интересно, они действительно так сильно раскраснелись от гнева?
 
Мо Жань на секунду представил, как бы выглядел его учитель, если бы был… возбужден близостью. Насколько бы это сильно отличалось от того, что он видел сейчас?
Чу Ваньнин бросил в его сторону непонятный взгляд, сильнее поджал губы. Очевидно, был настолько зол, что не был в состоянии говорить.
— Учитель Чу, я прошу прощения за… — Мо Жань неловко замер, неуверенный, что именно ему нужно сказать, чтобы Чу Ваньнин перестал сердиться. — За все это…
Повисла долгая пауза, нарушаемая тихим гулом заселяющихся постояльцев гостиницы. Лифт все никак не спускался на их этаж.
— Извинения приняты, — наконец ответил Чу, и его выражение лица как будто немного смягчилось. — Я вылью весь привезенный тобой алкоголь в раковину, и будем считать, что я ничего не видел.
Возможно, он ожидал, что Мо Жань начнет возражать, но на его заявление парень только расплылся в улыбке, кивая.
— Пусть будет так, как скажет учитель.
Ваньнин еще некоторое время с абсолютно нечитаемым выражением лица бросал в его сторону странные мимолетные взгляды пока они ехали в лифте и по пути к номеру — но больше не проронил ни слова.
Номер, в который они заселились, был просторным и чистым. В воздухе стоял тонкий запах цитрусовой полироли, прохладный кондиционированный воздух приятно холодил после суток в душном автобусе. Две аккуратно застеленные покрывалами цвета морской волны кровати находились по разные стороны от тонкой ширмы в восточном стиле, украшенной причудливыми узорами в виде пестрых черно-белых и золотых сорок.
Чу Ваньнин отошел в сторону, давая Мо Жаню пройти вперед.
— Выбирай, где будешь спать.
А затем, не дожидаясь ответа, развернулся на пятках и понес рюкзак парня в ванную комнату. Вскоре оттуда послышались звуки сливаемого в канализацию алкоголя. Мо Жань чуть нахмурился, уставившись на тонкую, но при этом удивительно плотную ширму.
До последнего он надеялся, что у него будет возможность незаметно понаблюдать за Чу Ваньнином — и это определенно стоило бы всех тех денег, которые он потратил на закупку спиртного, и которые его молодой учитель сейчас бессовестно спускал прямо в унитаз.
Однако планировка номера была такова, что он не смог бы незаметно следить за Чу Ваньнином даже при большом желании.
И, все же, сама мысль о том, что учитель будет спать с ним в одной комнате, всего в нескольких метрах от него, по-прежнему волновала.
Выбрав для себя ту кровать, что стояла ближе ко входу, Мо Жань вытянулся на ней. Неожиданно в голове пронеслась мысль, которая заставила его едва ли не подскочить на месте.
“Чертов Чу Ваньнин, чтоб тебя!...”
Среди его вещей было кое-что, чего его учителю видеть определенно не стоило. Вот только он напрочь забыл об этой вещи, а потому так спокойно позволил тому забраться в свой рюкзак.
Все дело было в том, что какое-то время назад он периодически подкладывал Чу Ваньнину всевозможные пустяковые безделушки и сладости, чтобы того развлечь. Делать он это старался незаметно, и никогда не акцентировал на этом внимания — как правило, просто оставлял их где-то в танцевальном классе в момент, когда Чу отвлекался. Длилось это не первый год, и поначалу Ваньнин с улыбкой принимал его маленькие знаки внимания, хоть и не делал этого напрямую.
Однако примерно год назад что-то в его отношении к Мо Жаню начало неуловимо меняться, и однажды он подозвал его после индивидуального занятия и достаточно холодно попросил больше ничего не приносить.
Мо Жань поначалу подумал, что у юноши просто не было настроения, а потому, проигнорировал просьбу Чу, и на следующей же репетиции незаметно подсунул ему в сумку лотосовое печенье.
Вот только когда он пришел на следующий день, случайно бросив взгляд в сторону корзины для мусора, обнаружил в ней нетронутый бумажный пакет со сладостями, который собственноручно накануне разрисовал аккуратными цветами хайтана.