Ковчег изгоев (СИ)

— А при чём здесь ты?
— При том, что моя судьба сложилась не так. Я тоже рано потеряла отца. Считалось, что он погиб в экспедиции в дальнем космосе. Но мой отец в тридцать пять лет стал профессором, он был уважаемым учёным, почти культовой личностью. Известие о его гибели во благо науки вознесло его имя до небес, а я была достойной дочерью своего отца во всём. Наверно, я на него похожа, потому что это не требовало от меня никаких особых усилий. Я скучала по нему, но вовсе не стремилась соответствовать статусу дочери национального героя. Просто мне было интересно учиться и у меня это хорошо получалось. Я с детства была лидером по натуре и легко находила общий язык с окружающими. Меня любили учителя, у меня было много друзей, и моя фамилия лишь добавляла мне популярности. И Таро злился на это. Он пытался выправить положение, начав ухаживать за мной, но здесь его без особых усилий оттеснил Саша Борский. Даже после исчезновения Саши, я не оставила ему шанса. Мне кажется, он так и не смог этого забыть, поскольку это был болезненный удар по его обострённому самолюбию. Но я говорю вам об этом не для того, чтоб вы решили, что Таро может мне мстить. Я просто хочу, что б вы поняли, в каком горниле выкована душа звёздного самурая, а он всё-таки стал достойным сыном Изаму Кацухиро. Он гордый, очень гордый. Может, это и позволило ему устоять против Голоса, о котором он говорил. Но я боюсь, что он мог и не устоять. Тогда мы попали в ловушку.
— Проверить это можно только одним способом, — произнёс Хок, — пойти в лагерь и забрать оттуда «грумы». Если это удастся без помех, значит, ему можно доверять.
— Согласна. Мы скажем, что вернёмся к вечеру с оборудованием, но на самом деле мы не станем возвращаться, пока не найдем «Пилигрим». Прямо из лагеря мы под защитой экран-поля начнём обследование планеты.
— Как мы узнаем, что у вас получилось?
— Свяжемся с помощью радиобраслетов. На всякий случай отдай чип контроля мне, он не должен попасть к ним в руки. Вам придётся быть очень осторожными, к тому же Дакоста вряд ли подходящий спутник в такой вылазке. Может, оставите его здесь?
— Он не останется, — покачал головой Джулиан. — Он попал в такую ситуацию, что ему легче умереть, чем проиграть.
Хок достал из браслета чип и отдал мне.
— Ну, удачи нам всем! — кивнула я.
— Или со щитом, или на щите, — усмехнулся Хок. — Но лучше всё-таки со щитом.
Он отошёл, и я на несколько минут осталась наедине с Джулианом. Я положила руки ему на грудь и заглянула в глаза.
— Ты будешь осторожен? — мой голос прозвучал жалобно.
— Конечно, — улыбнулся он. — Я знаю, как я дорог тебе. Разве я могу рисковать тем, что ты так ценишь? Но постарайся и ты не лезть на рожон. Они знают о «грумах», и если они к тому же знают, что вы идете за ними, то вы рискуете больше, чем мы. Они не могут позволить вам забрать истребители и с их помощью найти баркентину.
— Я понимаю это, но у нас уже нет другого выхода. Мы должны идти ва-банк, причём, так, как они не подозревают.
— Удачи… — шепнул он, наклоняясь ко мне.
Разжав руки после поцелуя, я взглянула в сторону и снова наткнулась на взгляд чёрных миндалевидных глаз.
— Нам пора, — проговорила я, подходя к Таро. — Скажу пару слов Мангусту, и мы выходим.
— Я провожу их, командир? — поднялся с ящика Томаш.
— Нет, ты проверишь заглушки вентиляции в западном конце. Датчики опять выдают сведения о том, что в шахту просачивается метан. До выхода их проводит… — он осмотрелся по сторонам и наткнулся взглядом на своего помощника. — Окато. Потом сразу же вернёшься, пойдёшь с нами до Чёрной ямы на случай, если понадобится помощь.
Тот молча кивнул. Я вышла на террасу и подошла к Мангусту. Он был бледен, но уже не напоминал умирающего.
— Я знаю, куда вы идёте, — тихо проговорил он. — И не понимаю, почему не иду с вами.
— Потому что через несколько дней нам понадобится всё ваше умение и ловкость, чтоб вернуть баркентину, — также вполголоса ответила я. — А пока выздоравливайте и набирайтесь сил.
 
— Через несколько дней я буду готов к работе, — пообещал он.
Я вернулась в пещеру и заметила, как Окато быстро отошёл от Таро.
— Идёмте, я провожу, — проговорил он, повернувшись к выходу.
Мы втроём с Белым Волком и Митико направились вслед за ним. Спустившись в катакомбы, мы снова углубились в бесконечный и запутанный лабиринт тёмных ходов, прорытых когда-то гигантским червём. Вскоре мне показалось, что на сей раз, мы идём другой дорогой, к тому же я заметила, как тревожно принюхивается Белый Волк. Однако через какое-то время мы увидели впереди просвет и вскоре оказались на краю обрыва над тёмной бездной, от которой в сторону уходила узкая тропка, спускающаяся вниз.
— Идите по тропе, — произнёс Окато. — Спуститесь вниз и пойдёте вдоль каньона, который выведет вас к реке. А оттуда можете идти, куда вам нужно.
— Это река, которая течёт из озера? — спросил Белый Волк.
— Здесь нет других рек, — ответил Окато и, не простившись, развернулся и скрылся в темноте пещеры.
Мы пошли вниз по тропинке, а потом оказались на узкой террасе, которая нависла над глубоким каньоном. Сперва я не поняла, почему нас вывели не в том месте, где мы зашли, но теперь мне стало понятно. Пока путь, по которому мы шли, был скрыт от возможных наблюдателей, будь то спутники или летательные аппараты.
Пройдя несколько километров, мы вышли на обрывистый берег реки и двинулись вверх по течению.
Белый Волк достал из подсумка сканер и, установив его на универсальный поиск, повесил себе на грудь. Нам снова пришлось бежать. Наверно, нет смысла описывать это долгое и нелёгкое путешествие, которое было легче лишь потому, что, на сей раз, мы бежали при свете дня по сравнительно ровной поверхности прибрежных скал, и за плечами у нас не было тяжёлых рюкзаков. Минусом было то, что мы были более заметны и уязвимы, чем ночью. Хотя, с другой стороны, от биосканера никакая темнота всё равно скрыть не может, так что это был, скорее, психологический момент.
Наконец, уже ближе к вечеру мы добрались до знакомых мест. Белый Волк оживился, почувствовав наш след, оставленный не так давно. Остановившись на краю расщелины, ведущей в лагерь, мы ещё раз осмотрелись. Вокруг никого не было. Похоже, я зря грешила на Таро. Старший стрелок на всякий случай ещё раз проверил показания сканера.
— Чисто, — кивнул он и нырнул в расщелину.
Мы с Митико последовали за ним. Спустившись вниз, мы убедились, что в лагере всё в порядке. Подав сигнал с радиобраслетов, мы демаскировали «грумы» и начали снимать с пола и свода генераторы защитных полей. Они с легкостью выскальзывали из отверстий, и нам оставалось только собрать их и уложить в контейнер.
Неожиданно Белый Волк зарычал и резко обернулся. Между нами и нашими истребителями стоял Томаш, наведя на нас бластер.
— У меня есть щит от вашего сканера, — сообщил он. — Хорошо, что вы привели меня к своим машинам. Теперь я смогу уйти в Бет, и меня примут.
— Значит, это ты сообщил им, что мы поблизости и придём в храм? — спросила я, обдумывая ситуацию.
На первый взгляд у меня не было шансов успеть выбросить на ладонь «оленебой». Томаш был слишком взвинчен и мог выстрелить без причины, не говоря уж о том, что мгновенно отреагировал бы на любое резкое движение.
— Я устал, — проговорил он. — Я здесь дольше всех, и я не могу больше жить в этом аду. Я хочу уйти. Пусть меня оболванят, но я хотя бы буду ощущать себя спокойным и счастливым. Я уже забыл, что такое покой и счастье. Я здесь целую вечность, в этих катакомбах, постоянно под прицелами, впроголодь. Я хочу, чтоб всё закончилось.
 
— Ребекка Ву тоже уходила, — напомнила я.
— Ребекка устала, как и я, но у неё не хватило сил, а, может, бессилия, чтоб идти до конца. Мы не нужны им. Принимая нас, они оказывают нам милость, и эту милость нужно заслужить, нужно дать им то, что они хотят. Ребекка упёрлась и умерла. А я всё ещё хочу жить. Они хотят ваши браслеты и ваши «грумы». И вас… Мне придётся сделать это.