Звезда Севера (СИ)

— Люблю, когда ты такая, — прошептал он.
— Какая? — она перестала смеяться.
Он повернул ее лицом к себе и прижал к груди. Вода негромко плеснула через бортик, и Эви замерла, завороженная его глазам. В свете свечей они казались черными омутами, в глубине которых поблескивают манящие огоньки.
— Открытая. Живая. — Он потерся носом об ее нос. — Смешная.
— Я такая, когда чувствую себя свободной, — прошептала она. — Но мы же оба знаем…
— Давай не будем об этом говорить, — попросил Эрон и закрыл ей рот поцелуем.
Наутро Эви вышла во внутренний дворик, чтобы подышать свежим воздухом и прогуляться, и задумчиво провела пальцами по бордово-красным лепесткам поздних роз, растущих в ухоженных клумбах вдоль дорожки. Розы… Они снова напомнили ей о той далекой ночи, когда она впервые отказалась называть Эрона маэлем. Сейчас это слово легко срывалось с ее губ, хотя наедине она обращалась к нему по имени и знала, что ему так больше нравится. Но тогда… Тогда Эви была полна решимости ненавидеть его до конца своих дней, и ее ненависть была похожа на обжигающий яд. Как вышло, что все настолько изменилось? Она засыпает в его объятиях, смеется рядом с ним, дразнит.
Как вышло, что она смирилась со своей участью?
Неужели она забыла об отце? О погибшем брате? Об Иваре?
Даже об Элии она почти не думала в последнее время. Только переживала немного, что не успела передать послание с Интией, но Эрон утешил ее и отправил гонца с письмом, где сообщалось, что они проведут зиму в юго-западном имении. И Эви успокоилась… Успокоилась, чтобы снова забыть о сестре, как будто откупилась от нее на время.
Чувство вины было горьким, как желчь красноперой рыбы. Эви сжала стебель розы, чтобы напомнить себе, что такое боль.
— Эви?
Она обернулась.
— Ох, ты поранилась, — голос Эрон звучал встревоженно.
Она подняла раскрытую ладонь и закусила губу, глядя на капли крови. Боль не помогла.
— Я просто задумалась.
Эрон перевел взгляд на розы, затем вздохнул.
— Иди в дом, — сказал он сухо. — Нужно обработать рану.
***
Эрон вошел в хозяйскую спальню, которую уступил им Тирэн, когда была уже ночь. Эви сидела в постели, держа на коленях книгу. Эта несносная женщина везде умудрялась найти, что почитать. Наверно, старый мастер Лэндон мог ею гордиться.
Голова кружилась. Купец расстарался, расщедрившись на лучшие вина, и они втроем с Фрэйлом засиделись, вспоминая былое, и выпили слишком много. Есть вещи, которые невозможно вспоминать без кубка крепкого вина.
Эрон выругался, дергая запутавшиеся завязки на вороте.
— Ты пьян, мой господин? — Эви отложила книгу и поднялась.
Мой господин. Эти слова так редко слетали с ее губ, но каждый раз, когда она их произносила, Эрон знал, чувствовал, что она это не всерьез. Любые слова, что были лишь данью этикету на публике и подчеркивали его положение, — не имели значения. Только его имя обретало четкость в ее устах. Смысл. Значимость…
— Давай, я помогу тебе.
Она улыбнулась и начала развязывать непослушный узел. Ладони у нее были тонкие и белые, с длинными красивыми пальцами. Он поймал одну и поднес к губам. Царапнул нежную кожу щетиной, потерся щекой, как сонный стрикстер, просящий ласки.
Где-то под открытым окном пел сверчок, и ночная прохлада наполняла комнату, остужая кровь. Его северная принцесса не терпела жары. Он и сам не знал, почему называет ее так мысленно — принцесса — и никогда никому бы не признался в этом.
— Что? — спросила она, и Эрон понял, что какое-то время стоит и просто смотрит на нее, держа за руку со следами от шипов.
— Все еще ненавидишь меня? — его голос прозвучал хрипло. — За розы.
— Не ненавижу, а злюсь, — спокойно ответила Эви, высвободив руку и снова взявшись за его ворот. — И не на тебя, а на себя.
Эрон мог бы спросить почему, но не стал. В конце концов, у каждого из них были причины злиться на самих себя. Он закрыл глаза. Прикосновения ее прохладных пальцев отзывались в его теле жаром, но хмель в голове рассеялся то ли от свежего воздуха, то ли от ее близости. Все вдруг обрело ясность.
 
Утром они собирались покинуть Эскос, чтобы продолжить путь, но сейчас Эрон хотел остановить время. Застыть в моменте, вдали от двора, политики и суеты. В комнате, наполненной ночной свежестью, где за окном стрекочут сверчки.
Интересно, был ли у кого-то из истинных сынов дар остановки времени? Скорее, нет. А если и был, то вряд ли это имело какую-то особую силу. Сейчас дары измельчали. Кровь Первородных слабела с каждым новым поколением, а если боги и дарили кому-то сильный и необычный дар, то истинные сыны часто с ними не справлялись. Как Элиф.
«Нет, — одернул себя мысленно Эрон, — Элиф мертв не потому что не справился. Как раз наоборот».
Они с Нэвией находились в архиве замковой библиотеки, в закутке с пыльными полуистлевшими свитками и фолиантами, и ссорились, когда Элифа настиг дар. Огненный вихрь, как позже подтвердили жрицы. Если бы брат не удержал его, даже если бы смог отвести пламя в сторону от нее, вспыхнуло бы все вокруг, и Нэвия бы в любом случае не успела выбраться.
Элиф сгорел заживо изнутри и спас ей жизнь.
Каждый раз вспоминая об этом, Эрон злился — на нее, на брата, на богов и Первородных. Каждый раз он думал, можно ли было этого избежать? И, да простят его предки, спрашивал себя — было бы лучше, если бы погибла Нэвия, а не Элиф?
Только позже, день за днем проводя под дверью Эви в страхе, что боги отнимут ее у него, Эрон понял, почему Элиф так поступил. Он и сам не шутил, когда сказал Дэину, что королевство останется без последнего наследника, если Эви умрет. Он не мог ее потерять. Не мог лишиться. Она была нужна ему, как вода, как солнце и воздух. Ее мягкие ладони, цветочный прохладный аромат ее волос, ее голос. То как она смотрит на него, когда они наедине, своими невероятными аквамариновыми глазами, как смеется и морщит нос.
— Тебе надо поспать, — пробормотал он, поцеловав ее в лоб. — Впереди долгая дорога.
— Мне нравится путешествовать. Это лучше, чем быть запертой в четырех стенах.
— У границ путь сложнее. Да и горные племена бывают не слишком дружелюбными.
Тирэн предложил им остановиться по пути в его имении в трех днях отсюда, но дорога проходила довольно близко к горам, разделяющим два королевства. Купец комфортно чувствовал себя в этих местах. Во времена войны он заработал состояние, умудряясь протаскивать товары горными тропами с одной стороны на другую. Они подружились, когда Тирэн провез на вражескую территорию самого Эрона, стража границ, с небольшим отрядом, а потом прикрыл ему спину, получив стрелу в бок. Но времена изменились. Теперь Тирэн мирный торговец, а Эрон — принц, обладающий даром. Истинный сын.
Эви подняла взгляд и улыбнулась.
— Разве кто-то посмеет напасть на нас, не побоявшись Любимца Матери?
Взяв ее за руку, Эрон прикоснулся губами к царапинам от шипов.
— Если такие безумцы найдутся, мне придется их убить.
Глава 27
Несмотря на легкие опасения Эрона, первая часть поездки прошла без приключений. Чем дальше они удалялись к западу от Тракта, тем меньше на пути попадалось крупных поселений, а пейзаж изменился, словно природа здесь была более дикой, необузданной. Эви могла любоваться ею лишь через небольшое окошко. После Эскоса Эрон настоял, чтобы она продолжила путь в повозке, а выходя прятала лицо под капюшоном. Она не стала спорить, хотя была недовольна, и решила довериться его интуиции.
Утром третьего дня маленький отряд Фрэйла свернул в другую сторону по дороге к его дому, а вместе с ним уехала и Линэль. Эви не смогла возразить, когда та робко спросила, можно ли ей навестить сестру. Да и как тут откажешь? Они договорились, что Фрэйл привезет подругу в имение принца через несколько дней, но, глядя им вслед, Эви не могла отделаться от дурного предчувствия.
 
И правда, вместе с Линэль их словно покинула удача. Дважды пришлось чинить колеса повозок — на дороге попадалось много камней — и Эрон все чаще хмурился, поглядывая на сгущающиеся тучи.