Звезда Севера (СИ)

— Мне сходить помочь? — спросила мать.
— Не надо, там Нэссор с рабынями, — глухо ответил он.
— Тогда я посижу с тобой, если ты не против, — попросила она.
Эрон кивнул и налил вина — себе и ей. Нужно было как-то успокоиться и скоротать время.
— Теперь все будет хорошо. Даже твоему отцу гораздо лучше. А когда он узнал, что у тебя появился дар, то вообще воспрял духом.
— Дар, — скривился Эрон. — В бездну его.
Аилэн испуганно огляделась по сторонам, будто их мог кто-то услышать, но ничего не сказала. Какое-то время они молчали, вслушиваясь в непогоду за окнами.
— Я понимаю, сейчас не самый подходящий момент, — осторожно начала она спустя несколько минут, — но завтра отец захочет тебя видеть, он устал ждать, и…
— И? — безучастно спросил он.
— Не мог бы ты не говорить ему, что я в ту ночь была с Нэссором, пусть лучше…
Эрон поднял на нее взгляд, и она осеклась. Его вдруг охватила такая усталость, словно очередному разочарованию уже не было места в груди.
— Это не то, что ты подумал, — быстро заговорила мать. — Я ходила к Нэссору за лекарством для твоего отца, потому что снадобья Дэрби не помогали, а твой отец слишком…
— По-твоему, мне не все равно?
Он прекрасно знал эту историю. Нэссор был когда-то другом короля, но безответно полюбил Аилэн, поэтому стал отшельником в саду, а их дружбе пришел конец. В какой-то степени Эрон его понимал, потому что сам когда-то любил Нэвию, но в итоге покинул столицу, когда она отдала предпочтение Элифу. А может, это было не ее решение? Может, она выбрала брата, потому что жестокие боги хотели, чтобы она умерла за его дар? Вот только Элиф был с этим не согласен. Элиф послал богов в бездну и победил. И теперь за это расплачиваются все, включая Эви, потому что Эрон проиграл…
Они поняли, что все разрешилось, еще до того, как вышел Нэссор. Дождь резко стих, а раскаты грома зазвучали глухо и издалека. Когда садовник показался в дверях, вид у него был уставший, но он слабо улыбнулся.
— Кровотечение остановилось, слава богам.
При этих словах Эрон сцепил зубы, чтобы опять не сказать что-нибудь богохульное.
— Ребенка сохранить не удалось, это очевидно, но ее жизни ничего не угрожает.
— Как она? — Аилэн встала.
— Слаба и подавлена. Я дал ей лекарство, она сейчас спит.
Он устало потер лицо и с благодарностью принял чашу с вином, которую подала Аилэн, затем посмотрел в сторону окна. Мерный шум редких капель звучал почти умиротворяюще.
— Ночью возле нее подежурит ее рабыня. А утром я зайду ее проведать.
Эрон только кивнул. Он был не способен на проявление эмоций. Не мог себе этого позволить.
— Держись, мальчик мой, — мягко сказал садовник и похлопал его по руке. — Все позади. Боги взяли свое, и больше никто не пострадает.
Он и Аилэн удалились, тихо переговариваясь о чем-то, и Эрон остался один. Внезапная тишина тяжелым грузом опустилась на плечи. Подойдя к двери, он взялся за ручку и глубоко вдохнул. Затем тихо вошел.
— Иди, отдохни немного, — сказал он девушке, вскочившей при виде него, — я побуду с ней.
Она вышла из комнаты, не поднимая глаз.
Эви спала. Эрон опустился на пол возле кровати и взял бледную тонкую руку в свою. Кожа ее была холодной и сухой. Почти безжизненной.
Он уткнулся лбом в край постели и закрыл глаза. Ему было сложно что-то говорить. Сложно о чем-то думать.
Ему было сложно даже дышать.
***
Рассвет был прохладным и влажным, но на утреннем серо-голубом небе не осталось ни облачка. Эви стояла на террасе, на сыром после продолжительных дождей каменном полу, и холод проникал в ее тело через босые ступни и ладони, которыми она держалась за каменный бортик. Темные деревья влажно поблескивали в саду, и о буре напоминали лишь помятые кусты и несколько сломанных веток на дорожках.
Эви вдохнула полной грудью свежий, чуть солоноватый воздух и прикрыла глаза. Дни болезни прошли как в тумане. Дни, что начались одним кошмаром — она чуть не погибла, а Эрон превратился в чудовище; и закончились другим — она потеряла их ребенка. И если первый кошмар с пугающей четкостью отложился в сознании, оставив уродливый отпечаток в ее душе и в их отношениях, то второй был словно смазанное пятно неопределенно-серого цвета. Эви пока не могла понять точно, что чувствует. Раньше она никогда не задумывалась о детях. Не то чтобы хотела или не хотела их иметь, просто принимала как данность, что, возможно, когда она выйдет замуж за Ивара, у них, как в любой обычной семье, будут дети. Но ребенок Эрона… Было ли в этом что-то обычное? Нормальное?
 
Возможно, если бы она успела привыкнуть к мысли о нем, то испытывала бы глубокую печаль, но сейчас ее одолевало лишь смутное сожаление и чувство вины. И мысль, что все могло быть по-другому.
Постояв еще немного на холодном утреннем ветру, она вошла в комнату, преодолевая слабость во всем теле. Провела рукой по туалетному столику и спинке стула, погладила пальцами полированное дерево прикроватного столбика. Все казалось чужим и незнакомым, как в первые дни. И все уже не принадлежало ей. Скоро у Эрона появится жена, которая займет эти покои по праву и станет гулять по саду или спать в его постели без чувства, что она самозванка или пленница.
Возле кровати на плетеной кушетке дремала измученная Линэль, свернувшаяся от холода калачиком. Лишь при виде нее Эви слегка улыбнулась, и в груди у нее потеплело. Взяв лоскутное покрывало, она тихонько накрыла подругу, а сама легла в постель и прикрыла глаза. Короткая прогулка на террасу отняла неожиданно много сил.
Ей хотелось лишь отдохнуть полчаса, но, когда она распахнула глаза, оказалось, что уже перевалило за полдень. Где-то вдалеке разносился звон колоколов.
— Что это? — спросила Эви у Линэль, подтягиваясь к изголовью, чтобы сесть.
— Траурный колокол, госпожа, — ответила девушка, укладывая поднос с легким обедом на ее коленях, и опустила взгляд. — Из-за вашего дитя.
— То есть, все уже знают?
— Да, госпожа, мне жаль.
— Ничего, — ответила Эви.
Аппетита не было, но она как ни в чем не бывало принялась за еду, не чувствуя вкуса. Когда она закончила, рабыня убрала поднос и остановилась в нерешительности.
— Госпожа… — Линэль замялась. — Я хотела спросить про Морэн… Советник Дэин сказал, что ее скоро ждет суд, и я боюсь, что ей грозит что-то ужасное. — Онапереплела пальцы и прижала их к груди. — Я знаю, из-за нее вы чуть не погибли, и то, что она сделала…
Девушка всхлипнула, затем еще и еще, и разрыдалась, упав на колени возле кровати.
— Если бы вы могли защитить ее, я бы служила вам вечно, клянусь, я бы сделала что угодно, — проговорила она сквозь слезы.
Эви устало прикрыла глаза. Эти люди сами не понимали, насколько похожи на своих богов. Бесконечный торг и обмен. Может, и ей стать такой же?
— Я сделаю, что смогу, — сказала она наконец и сама поразилась, как холодно и безжизненно звучит ее голос.
Попытавшись смягчить свои слова, она положила ладонь на руку Линэль и погладила.
— Ты ни в чем не виновата, Линэль. Я знаю, что ты любишь сестру и готова на все ради нее. Я помогу. И мне ничего не надо взамен.
— Спасибо, — выдохнула рабыня. — Спасибо.
Эви не ответила. Ей ли не знать, что значит идти на сделку ради единственного родного человека. Теперь, когда Эви узнала, что потомки Первородных, так называемые истинные сыны Акроса, имеют особые дары, она еще больше переживала за сестру. Что если инийский принц монстр еще более худший, чем Эрон? Что если все это время Элия живет в страхе и страдает? Что если она тоже беременна? Беременна от чудовища…
 
Эви не хотела видеть Эрона, но знала, что пойдет на этот шаг ради Линэль. В конце концов, он был тем, кто воспользовался Морэн и даже не помнил ее имени, ему и исправлять случившееся. Внутренне у нее все сжималось от обиды при мысли о них двоих, но внешне Эви оставалась спокойной. Она потеряла подругу, потеряла чувства к мужчине, что разрушил ее жизнь, и потеряла их не родившегося ребенка. Но самое ужасное — она потеряла надежду. Надежду снова стать свободной, вернуться домой, увидеть близких.