Звезда Севера (СИ)

— Но я никогда не вернусь домой?
— Ты никогда не вернешься домой, — в этом вопросе он решил быть честным.
На этот раз молчание длилось дольше. Эрон терпеливо ждал, рассматривая ее точеный профиль. У нее были темные ресницы, чуть светлее на кончиках, изящный изгиб бровей и крошечная родинка на скуле. Когда она стояла вот так, глядя перед собой, то казалась изваянием, созданным рукой талантливого скульптора. Красивая, но безжизненная. Эрон уже и сам не знал, хочет ли получить согласие. Это было нужно всем — богам, жрицам, Эфрии. Но не ему самому. Не им обоим.
— Я ненавижу тебя, — сказала Эвелин, и он понял, что она сдается.
— Как-нибудь переживу.
— И буду ненавидеть тебя до конца своих дней. — Она повернулась, от холодной безжизненности в ее взгляде не осталось и следа. — Я никогда не стану по-настоящему твоей. Ты никогда не получишь мой разум и мою душу.
Она смотрела ему в глаза, и ее слова падали между ними, как слова неожиданной клятвы.
— Я не стану притворяться, будто мне нравишься ты или мое положение.
«Станешь, — подумал он, — если я прикажу», — но вслух ничего не сказал.
— Я, Эвелин из рода Эстер, дочь Хэльварда Третьего, сделаю все, чтобы снова стать свободной!
— Ты дашь клятву перед богами и людьми, что всегда будешь принадлежать мне, — решил немного осадить ее Эрон.
— Я не верю в твоих богов, Эрон сын Элмара, — без колебаний ответила она. — А твои люди — это не мои люди. Я могу сказать что угодно, но для меня эти слова не будут иметь никакой ценности до тех пор, пока я в них не поверю. А я не верю в то, что меня заставляют произносить и делать силой и шантажом.
— Что ж, я тебя услышал. — Эрон поднялся. — Я теряю терпение. Просто скажи, что ты согласна и сделаешь это.
— Я согласна, и будь ты проклят всеми богами на свете!
Она снова отвернулась к окну, обхватив свои напряженные плечи, словно ей стало холодно.
«Я уже проклят», — подумал Эрон и крикнул:
— Дэин!
Двери тут же бесшумно раскрылись, и старший советник возник на пороге.
— Ваше высочество?
— Ты все слышал?
— Да, ваше высочество, госпожа Эви согласилась стать вашей маэле.
— Церемония свершится утром. Займись этим.
Даже не попрощавшись и не взглянув больше на девушку, с которой собирался связать всю свою жизнь, Эрон покинул гостиную матери.
И несмотря на одержанную победу он снова чувствовал себя радужной ящерицей, пойманной в ветви секаты.
Глава 6
Она стоит на деревянном помосте, укрытая с головы до ног полупрозрачной синей вуалью, а площадь вокруг кишит людьми, точно муравейник. Горячий воздух сгущается от резких запахов потных тел, острой пищи, обжаренной на масле, и нагретых под сотнями шаркающих ног камней. Лучи солнца — огромного и раскаленного — пробираются сквозь тонкую ткань и обжигают не привыкшую кожу. Между лопатками стекают капельки пота. Голоса вокруг плывут в густом мареве, искажаясь, и смысл слов ускользает от нее.
Эви закрывает глаза. Доски под ногами скрипят и покачиваются, как корабельная палуба, в лицо бьет холодный ветер. Кто-то кричит…
Она распахивает глаза и цепляется за чью-то руку.
— Ты в порядке? — встревоженный мужской голос перекрывает отдаляющийся грохот бушующих волн.
— Где я? — шепчет она беззвучно. — Почему я…
И не узнает размытые лица в толпе.
— …предназначение… — зачитывает кто-то нараспев. — Возрадуйтесь же…
Мир все так же раскачивается, как корабль во время шторма. Свет режет глаза, и Эви снова жмурится.
Восторженные возгласы превращаются в крики ужаса.
— Берегись!
Она поднимает голову, и вместо солнца в голубом небе видит луну среди звезд. Затем все заслоняет огромное черное щупальце. Кто-то отталкивает ее в последний момент. Разъяренное чудовище отшвыривает его с палубы, но он успевает схватиться за обломанный край борта. Это Ульф!
Снасти скрипят и стонут, корабль кренится, заваливаясь набок, и Эви цепляется за разбитую переборку, чтобы не скатиться в пучину. Еще одно блестящее черное щупальце взмывает из воды, поднимая тучу соленых брызг, и зависает над ее братом на ужасающе долгие мгновения.
 
Сердце пропускает удар.
«Ульф!» — хочет закричать она, но не может издать ни звука, завороженная неотвратимостью кошмара. А потом черная тень обрушивается на него, ломая доски, сминая под собой его плечи и голову… Вдох обжигает горло, вырывается из груди беззвучным криком. Возмущенная волна смывает тело брата в бушующее море, и…
Эви замирает от прикосновения чьих-то пальцев. Кто-то стягивает с нее вуаль, как свадебную фату, являя ее лицо совсем другому миру, и теперь неотвратимый рок обрушивается уже на ее голову.
— Нет, — шепчет она, открывая глаза, — я не здесь…
Свет дня безжалостно ослепляет, а возгласы возбужденной толпы едва не сбивают с ног.
— Что вы с ней сделали? — доносится до нее тихий голос, который словно существует отдельно от шума. — Что вы ей дали? Нужно остановить это.
Кто-то возражает.
— Не надо, — шепотом просит она, цепляясь за его руку, — со мной все нормально.
Он не должен останавливать церемонию. Иначе кто-то пострадает. Она знает это. Чувствует.
Эви запрещает себе закрывать глаза и больше не обращает внимания на раскачивающийся мир и ускользающий плеск волн. Небо над головой безумно яркое и манящее. Оно притягивает ее, делает невесомой. Свободной. Эви взмывает над городом, что начинается у подножия скалы, на которой расположился замок, и тянется вниз к бухте, как лоскутное одеяло из белых зданий, серых мощеных улиц и зеленых до рези в глазах деревьев. Она видит внизу себя, встающую на колени, и, хотя ее освобожденное сознание парит над землей, тело благодарно за такую возможность, потому что ослабевшие ноги иначе не держат. Эви равнодушно отворачивается. Происходящее внизу уже не имеет значения. Важно только солнце, к которому она устремляется…
Боль отрезвляет ее на мгновение и рывком возвращает вниз. Эви с удивлением смотрит на то, как кровь капает с ее руки, смешиваясь с водой в серебряной чаше. Звук падающих капель кажется невыносимо громким. Она опускает голову, и распущенные волосы цвета звезд беззвучно спадают по бокам от лица мягкими волнами. Такие бывают только в ее роду. В роду Эстер. Ей не разрешили вплести в них любимый жемчуг и ракушки, которые сейчас бы тихонько ударялись друг о друга.
Тиньк. Тиньк. Тиньк…
Кто-то осторожно обхватывает ее подбородок, вынуждая поднять голову. Эрон. Эви смотрит в его глаза, и свет постепенно меркнет вокруг, словно мир сужается. Его глаза становятся все ближе, а потом Эви погружается в их тьму, в глубине которой скрывается что-то большое и пугающее. Чудовище. Оно ворочается, просыпаясь. Протягивает к ней свои длинные щупальца. Эви поднимает дрожащую руку, чтобы коснуться их…
Эрон отводит взгляд, беря протянутый ему кинжал, и она растерянно моргает. Он режет себе палец с такой решимостью на лице, что ей хочется смеяться. Но Эви лишь улыбается, пока он рисует кровью ей на лбу какой-то знак, как если бы она прошла предсвадебный ритуал очищения.
Но она не чиста. И у нее никогда не будет мужа.
Эрон берет ее ладони в свои, возвышаясь над ней спасительной тенью, закрывая собой белое раскаленное солнце. Держась за руки, они произносят заученные ранее клятвы — каждый свою. Слова соскальзывают с ее губ легко, потому что ничего не значат. И никогда не будут значить. Никогда.
— Быть тенью у твоих ног… — закончив последнюю фразу, Эви все-таки закрывает глаза и падает в холодные объятия бушующего океана.
Темные воды небытия смыкаются над ее головой.
 
***
Она очнулась в постели. Справа дул легкий ветерок с запахом соли и цветов. На лбу лежала холодная мокрая ткань, и чьи-то теплые пальцы убирали прилипшие волосы с лица. Эви не решилась открыть глаза.
— Бедная девочка, прости, что я не успела, — послышался женский голос, а затем вздох. — Видимо, такова воля Матери.