Никак иначе (СИ)

— Добрый вечер, — прощебетала рядом стоящая Надя, и он перевёл свой взгляд на неё, и я смогла перевести дыхание, хотя отчётливо чувствовала затопивший лицо румянец.
— Добрый, — ответил Кирилл, и мне показалась лёгкая хрипотца в его голосе.
— Ты готова? — он снова перевёл свой взгляд на меня, но очарование уже рассеялось.
Сейчас он смотрел твёрдо и спокойно.
— Да, можем идти, — кивнула я, и ещё раз попрощалась с Надин, и мы пошли на выход.
Шагали рядом, молча, почти касаясь ладонями друг-друг. Почти.
На улице нас ждал спортивный БМВ Кирилла.
— Сам за рулём? — спросила я, подходя к авто.
— Да, — кивнул Кирилл, помогая мне усесться в низкое сидение машины, — не предполагал, что придется даму везти.
В машине было тепло, и пахло кожей и парфюмом Кирилла. А ещё в ней было удобно, несмотря на низкие сидения. Я пристегнулась, и немного стянула подол платья вниз.
Кир сел рядом, и задержал свой взгляд на моих коленках обтянутых чёрным капроном.
— Прекрасно выглядишь, зеленоглазая, — снова хрипнул его голос, отозвавшийся в моём сердце.
— Спасибо, — я снова почувствовала румянец на своих щеках.
— Почему передумала?
— Передумала? — не поняла я.
— Поехать на вечер, — уточнил Кирилл, заводя мотор. Машина мягко заурчала, и легко вырулив на дорогу, помчалась вперед.
— А я, и собиралась.
— Ну да, — усмехнулся Кир, прекрасно разгадав видимо мой план по его соблазнению.
Больше мы не пророни ни слова.
Очень быстро добрались до шикарной гостиницы, где и проходил вечер.
Тут же были захвачены в плен прессы, стоило только выйти из машины. Кир мягко прижал меня к себе, и мы даже позировали для фото.
Потом зашли внутрь, окунулись в роскошную обстановку из позолоты и хрусталя. Всё вокруг сверкало, переливалось. Гвалт голосов, сливался с тихой музыкой.
Кирилл помог мне раздеться и повёл вглубь роскошного зала. К нам тут же подплыл официант с подносом, на которым тонким строем стояли высокие бокалы с шампанским и пузатые сниферы с виски.
Кирилл подал мне бокал с шампанским, а сам выбрал виски, и повёл меня дальше, мягко, но властно притянув к себе.
— Чему посвящён вечер? И почему твоя компания участвует? — решила немного отвлечься от бегающих по телу мурашек, от его близости.
Он смущал меня очень. Я даже сама не понимала, как так происходит. Мы уже довольно хорошо друг друга изучили. Должна же уже была привыкнуть к нему. Но меня топило смущение, и я краснела, как будто это наше первое свидание. Меня волновало буквально всё. Его властный жесты, когда он прижимал меня к себе за талию, или перехватывал под локоть, и снова прижимал к своему телу. То как бросал на меня мимолётные взгляды, задерживаясь на моих губах, и только потом скользил выше. То как хрипел его низкий голос, когда он рассказывал, что благотворительный вечер, посвящён экологии. Я была захвачена им полностью, его ароматом, его голосом, его прикосновениями. Не замечая вокруг ни шикарной обстановки, ни других людей, ничего вокруг.
Мой план позлить его, вызвать ревность, пофлиртовав с кем-нибудь, потанцевать с другим мужчиной, провалился с треском. Мне никто не нужен был кроме Кирилла. Я откровенно наслаждалась нашей близостью, видимо истосковавшись по нему за эту неделю. Всё моё существо ликовало рядом с ним, мозги плавились, я только и могла глупо улыбаться и смущаться, ловя в глазах Кирилла знакомое пламя. Всем, кого мы встречали, он неизменно представлял меня своей женщиной, не отпускал меня ни на минуту, даже когда речь шла о сугубо деловых вопросах, перехватывал меня за руку, сжимая крепко пальцы, и держал рядом. И я снова расплывалась в глупой улыбке, разглядывая его длинные пальцы, с рисунками тату, переплетенные с моими, и боролась с желанием прижаться к ним губами у всех на виду. Ведь это говорило о том, что и он тоже скучает, ему необходима моя близость, необходима я, какая бы глупая я бы не была. Жаль, что всё самой приходиться додумывать, очень хотелось бы уже конкретики, но пока приходилось довольствоваться малым. Да и не такое уж это малое, если посудить скупые на эмоции дни, проведенные рядом, но всё равно, что порознь. Это прямо пир, после затяжной диеты. Только не хочется быть умеренной, хочется больше Кирилла, объестся им, так чтобы надолго, ведь вдруг это всё ради показухи…
 
— Я оставлю тебя ненадолго, зеленоглазая, — сказал Кир, отведя меня на балкончик, на котором стояли столики с маленькими диванчика, с высокими спинками. Отсюда открывался чудесный вид, на весь этот пёстрый и богатый вечер.
Мероприятие уже перевалило за половину. Мы успели, и потанцевать, и перекусить. Я выпила пару бокалов с шампанским. Кирилл же так и таскал с собой первый, делая вид что пригубляет, но по факту не пил.
— Кое-что надо обсудить с безопасниками, а это не для твоих ушек, — он усади меня на один из диванчиков.
При упоминании про службу безопасности я сразу вспомнила про Сашу, но промолчала, понимая, что эта тема, табу между нами.
Да и Кирилл говорил, что Саша сейчас работает удалённо, планируя перебраться в Питер. Конечно, это могло бы послужить хорошим поводом, позлить его, как я и планировал, но он настолько разнежил меня сегодня своим вниманием, что совершенно этого не хотелось. И чтобы уходил, тоже не хотелось, этого прямо воспринималось болезненно. Я даже подняла обиженный взгляд на Кирилла, с закушенной губой, и он всё понял. Склонился ко мне и втянул шумно мой аромат у изгиба открытой шеи, мягко коснувшись кожи губами, убивая наповал мой пульс. Я даже глаза прикрыла от блаженства.
— Ни хрена не пойму, что у тебя в голове, — шепнул Кирилл, уже добравшись до мочки уха, и втянув её вместе с брильянтовым пусетом, немного пососал, вырвав из моего горла жалобный стон. — Но очень рад, что ты передумала, — продолжил он, и попытался отстраниться, и только сейчас я поняла, что вцепилась в его плечи мёртвой хваткой.
— Обещаю, что скоро мы уйдём, — усмехнулся Кирилл, когда я снова покраснела, осознав, что опять потеряла себя, и отпустила его.
Он уже ушёл, а я всё ощущала его аромат, и прикосновения горячего рта, и низкий голос так и звучал. Я и сама не пойму что у меня в голове. Одно знаю точно, хочу его полностью всего, со всеми его тараканами, и этим упёртым характером, только его. Но чувствую, какую-то недоговорённость между нами, и меня это коробит, потому что я открыта перед ним полностью, а вот он. Он что-то скрывает. Меня убивает эта недосказанность. Даже то, что в ответ, он не признаются мне в любви. Как я не пыталась убедить себя в обратном, но чувствовала что мне это нужно. Как бы ни звучало это, мне нужны были от него слова. Слова любви и нежности, признания, заверения…
От этих размышлений меня отвлекают женские голоса, что слышаться совершенно отчётливо, позади, из-за высокой спинки дивана. Не видно кто там, но хорошо слышно, потому что девушки, не скрываясь, громко беседуют. Высокие спинки дают иллюзия уединения, потому что скрывают полностью, и поэтому возможно они считают что одни, и мне хорошо слышен их разговор.
… весь вечер, не оторвутся друг от друга, — сетует один голос.
— Я тебе говорила Кать, а ты меня не слушала, — а этот, низкий и грудной, кажется мне знакомым.
— Да, да, да, — раздражённо отзывается опять первый, и принадлежит, по-видимому, некой Кате, — всё напрасно, он даже и не взглянул на меня ни разу, как и в прошлый раз. Как впрочем, теперь всегда.
Я понимаю, что это неприлично, слушать чужие разговоры, но ничего не могу с собой поделать, да и от мыслей, замельтешивших в голове, отвлекает.
— То, что вы переспали год назад, в новогодний корпоратив, ещё ничего не значит, — отвечает ей низкий голос. — И я тебя предупреждала насчёт него. Он потом тебя в упор не видел, а сейчас, когда появилась она…
— Ну что он в ней нашёл? — капризно запричитала Катя.
— Не знаю, Кать, и обсуждать руководство…
— Ой, Ань, ты как всегда, — фыркнула Катя, — неужели никогда самой не хотелось ему дать?