Сердце Артара (СИ)
— Все равно в голове не укладывается… — потрясенно прошептала Стелла.
Все, о чем рассказывал адвокат, и правда шокировало, а то, что рядом возвышается эта светящаяся хреновина, и вовсе придавало происходящему оттенок сюрреализма. Но было понятно, почему Маретти притащил нас именно сюда. Без этих декораций в его рассказ было бы трудно поверить.
— Ну, технология создания неписей у вас ведь в голове укладывается, — сказал я. — Копировать личности реальный людей и использовать их как болванки для вымышленных персонажей. Стирать воспоминания, создавать новые… И так — в промышленных масштабах.
— Да, но тут… целый мир…
— Неужели вы ни о чем не подозревали, мисс Вайс? — спросил Маретти. — Вы ведь несколько месяцев работали над проектом, потом еще почти год были Призраком. И никаких догадок?
— Кое-какие сомнения были… Я еще до всей этой истории с Хтоном начала догадываться, что большая часть мира была создана до нас. То самое ядро проекта. А весь этот новодел, которым занимались мы — квесты, фракции, данжи, системы прокачки игроков и прочие игровые элементы — порой притягивался за уши.
— И почему Хтон уничтожает дау, имперцев и Банды — тоже догадались?
Она кивнула.
— Это все созданные нами неписи. Не входящие в ядро.
— Погодите-ка, — опешил я. — То есть не все обитатели Артара были заселены туда вами, вирт-дизайнерами? Там еще и аборигены остались?
— Конечно! — кивнул Маретти. — Собственно, таких большинство. Большая часть животного мира, всяческих монстров. Да и разумных рас. Ксилаи. Аланты. Дрэки. Хиссы. Кинокефалы…
— А демоны?
— Демоны были как раз созданы вирт-дизайнерами, это я знаю точно. Как и Астрал, как и Бездна. И тут начинается самое интересное. Хтона создавал сам Окада. И, думаю, что он специально заложил в него идею о будущем восстании против игроков. Этакая бомба замедленного действия.
— Зачем?
— Затем, что ему этот эксперимент тоже казался чудовищным. И не только потому, что ради него изуродовали Артар, который сам по себе является бесценным артефактом древней цивилизации. Но и из-за того, что он не мог допустить, чтобы этот эксперимент оказался удачным. И вот тут мы, собственно, подходим к главному…
Маретти снова отвлекся, пошаманив с НКИ, и фальшь-панели пришли в движение, скрывая Объект № 3 за более привычной глазу картиной.
— Да. Хочется, наконец, узнать, ради чего хозяева проекта все это затеяли, — поторопил его Вульф. — Чем вообще можно оправдать подобное кощунство? Если Окада в итоге пошел против них и решил саботировать эксперимент — я его прекрасно понимаю. Особенно если он хорошо был знаком с Артаром изнутри. Ведь это же… живой мир! С моральной точки зрения то, что с ним сотворили дельцы из NGG — это… подлость, живодерство. Преступление! Уж извини, Стелла…
Голос его дрожал от волнения и гнева. Я и сам мог бы многое добавить по этому поводу, но в горле стоял ком. Да и не Стелле же высказывать все эти обвинения. Она и сама сейчас едва держалась на ногах.
А еще я вдруг вспомнил свою вылазку в пещеры Видящих. И последние их слова, которые они с ненавистью выплевывали мне в лицо.
«Надеюсь, когда-нибудь ты все узнаешь. И поймешь, что нет в Артаре более мерзких созданий, чем вы».
— А ведь и правда — ради чего все это затеяли? — кашлянув, спросил я. — Ради денег? Так ведь Эйдос и так принесет своим хозяевам миллиарды и миллиарды…
— Есть кое-что куда более важное, чем деньги, — усмехнулся Маретти.
— Например?
— Например, власть. Или… бессмертие.
Казалось, после всего, что мы здесь увидели и услышали, нас невозможно было удивить. Но Маретти это снова удалось.
— Что вы можете рассказать о синдроме Джанкеля, мисс Вайс? — в своей обычной манере обратился он к Стелле, снова заходя издалека.
— Психосоматический эффект, возникающий у некоторых пользователей Эйдоса после сеансов, — монотонно проговорила она, будто зачитывая справку. — Выражается в том, что воздействия, перенесенные их аватарами во время погружения в ЭТ-фазу, частично переносятся на реальное тело. Мозг просто начинает путать реал и виртуальность.
— И неудивительно. Эйдетические симуляции воздействуют напрямую на мозг и дают ему столько же информации, сколько он получает в реале от всех органов чувств.
— Мозг вообще довольно легко обмануть, — неожиданно вмешался Док. — Для этого даже не нужен Эйдос. Например, под гипнозом человек может получить ожоги от простых прикосновений, если ему внушить, что его касаются чем-то горячим. Или отключить болевые рецепторы без всяких препаратов. Я просто немного… интересовался такими вещами, когда Маша болела. Мы чего только не перепробовали.
— Вы правы, мозг довольно легко обмануть. И в связи с этим знаете, что самое удивительное в синдроме Джанкеля? Что он проявляется так слабо и у такого малого процента пользователей.
— Кстати, да. Но почему так происходит?
— Потому что в самой технологии погружения, доставшейся нам от древних хозяев Объекта номер три, прописана защита от этого эффекта. Что-то вроде файерволла между аватаром и реальным телом. И суть эксперимента, в ходе которого Артар превратили в многопользовательскую игру — в том, чтобы обойти эту защиту.
— Но зачем?! — изумилась Стелла.
— А вы подумайте, мисс Вайс. Или лучше спросите у мистера Блэквуда.
Маретти замолчал и глубоко затянулся табаком, окутываясь густым облаком пара, сквозь которое я разглядел его напряженный взгляд.
Лицо Эрика окаменело, только желваки на скулах вздулись. Патрик тоже выглядел странно и даже, кажется, немного попятился.
— Кстати, как ваша нога, мистер Блэквуд? — с невинным видом спросил Маретти.
— Спасибо, в порядке, — процедил тот.
У меня в голове все начало выстраиваться в более-менее связную картинку. Все эти намеки, загадки, предположения, высказываемые еще Мавериком, обрели, наконец, смысл. Маверик, правда, копал немного в другом направлении — он-то желал полностью переселиться в Артар. Тоже своего рода бессмертие, пусть и в виртуальном мире. Но он тоже докопался до некоторых подробностей. Знал и про то, что переселиться можно только в Артар, новые миры, готовящиеся к запуску, для этого не годятся. И о том, что у каждого игрока в Артаре — свой, уникальный, как отпечатки пальцев, набор настроек для подключения к Эйдосу. Он еще сравнил это с перебором вариантов пароля.
Так вот от чего пароль. Вояки пытались взломать созданную древними защиту от синдрома Джанкеля. Зачем? Глупый вопрос, на самом деле. Это ведь палка о двух концах. На реальное тело можно переносить не только негативные эффекты, но и положительные. И это открывает безграничные возможности! Лечение любых болезней и увечий, пластические изменения, омоложение. А что, если получится переносить в реальный мир какие-нибудь сверхспособности, магию?
Да нет, это уже, наверное, перебор. Ведь, если так, то, получается, между нашим миром и виртуальными, созданными с помощью Эйдоса, нет никакой разницы. И тогда… Что, если и наш мир — это тоже симуляция? И они просто вложены друг в друга, как матрешки?
— Со мной и правда… кое-что произошло несколько недель назад, — нехотя произнес Эрик, видя, что все взгляды прикованы к нему. — После того, как я убил Крушителя. Я много думал, почему так получилось. У меня была версия, что все из-за того, что у меня смертный персонаж, и я за время игры настолько сроднился с ним, что стал как бы… срастаться со своим аватаром.
Маретти покачал головой.
— Возможно, режим игры и ее продолжительность как-то и повлияли. Но главная причина не в этом. Все сводится к индивидуальному профилю настроек для подключения к Эйдосу. Многие игроки сталкивались с эффектом частичного переноса способностей из Артара. Вы не одиноки в этом, мистер Блэквуд. Но вы — уникальны. По сути, вы и есть цель этого эксперимента. Один шанс из миллиона, в буквальном смысле.
— Так вот почему Окада хочет уничтожить его аватар? — уточнила Стелла. — Чтобы сорвать эксперимент…