Самойловы-2. Мне тебя запретили (СИ)

— Влад, заткнись, — зло рычу.
— Влад, ну правда, хватит, — вступает Кирилл.
Но пьяный придурок не затыкается.
— Наташ, было ли у тебя когда-нибудь такое, что в темной подворотне к тебе пристали непонятные типы, а Леха случайно проходил мимо и спас тебя?
Кузнецова медленно поворачивает голову от Влада ко мне и пристально смотрит, пытаясь прочитать в моем лице правду. А я под ее взглядом тут же взрываюсь. Вскакиваю с места и уже через секунду оказываюсь возле бывшего друга, но не успеваю схватить его за шкирку и вмазать по морде, потому что между нами становятся несколько парней.
— Эй-эй, спокойно, — оттаскивают меня от него.
— Че, Леха, зассал, что твоя ненаглядная правду узнает? — смеется пьяный придурок.
— Влад, расскажи, — требует железным тоном Кузнецова, вставая со своего места и подходя к нему.
— Ну, короче, я, Леха и Кирилл в девятом классе на тебя поспорили. Помнишь, я тебе каждый день цветы приносил, а Кир в кино звал?
— Помню…
— Ну вот это тогда было. Сначала мы хотели поспорить на то, кто тебя завалит, но потом решили, что хотя бы на поцелуй.
Я пытаюсь вырваться из оков друзей и заткнуть Владу рот силой, но меня держат сразу несколько человек.
— Лех, да успокойся ты уже! — пихает меня в грудь Слава. — Только драки нам сейчас не хватало!
— Пускай немедленно заткнется! — рычу.
Но тварь не затыкается.
— Так вот, — продолжает Влад. — Ты нас всех продинамила. Но это мы с Киром такие наивные цветы тебе дарили и в кино звали, а Леша же у нас самый умный, в Гарвард поступать готовился, он целую схему придумал. Подговорил каких-то парней, чтобы пристали к тебе поздним вечером, а он типа случайно оказался рядом и весь такой рыцарь пришел на помощь и спас. На самом деле он тем парням заплатил, чтобы они тебя чуть-чуть припугнули.
В ожидании Наташиной реакции в зале воцаряется такая тишина, что даже слышно, как одноклассник, сидящий в другом конце стола, шумно дышит сквозь заложенный нос. Кузнецова медленно поворачивается всем корпусом ко мне и внимательно смотрит. Набираюсь сил и поднимаю на нее виноватый взгляд.
Я вижу, как ее глаза наполняются болью и разочарованием. Мне хочется что-то ответить в свое оправдание, но я понимаю, что это уже не поможет.
Наташа добита окончательно.
— Ой да ну хватит это вспоминать! — пытается разрядить обстановку легким смешком Кирилл. — Мы все проиграли спор. Ты же, Наташ, тогда просто вежливо поблагодарила Лешу за помощь и пошла домой? Самойлову ничего с тобой не светило, как и всем нам.
Одноклассники, которые подскочили на ноги из-за несостоявшейся потасовки, смеясь, возвращаются на свои места. Парни, держащие меня, убеждаются, что я больше не агрессивен, и ослабляют захват. Кто-то из ребят начинает новый рассказ, и разговор перетекает на другую тему, а вот Наташа все так же продолжает смотреть на меня стеклянным взглядом.
— Я тебе все объясню, — тихо говорю одними губами, чтобы расслышала только она.
Наташа возвращается к своему стулу, снимает со спинки сумочку, достает из нее кошелек и отдает подруге несколько купюр, что-то говоря на ухо. Затем незаметно выходит из зала, пока все смеются над новой шуткой. 
Я сбрасываю с себя руки друзей и бегу за девушкой, но догнать ее мне удается только на улице.
— Наташ, подожди, — хватаю ее за ладонь и разворачиваю к себе.
— Не прикасайся ко мне! — кричит, вырывая руку.
— Наташа, пожалуйста, дай мне объяснить?
— Что объяснить? Что ты организовал на меня то нападение из-за спора?
— Я пожалел о нем десять раз! И я ведь не воспользовался тобой тогда!
Она нервно смеется.
— Я должна тебе за это спасибо сказать? — качает головой. — Просто поверить не могу, что ты оказался способен на такое — организовать на девушку нападение из-за спора с друзьями.
— Прости меня. — Делаю к ней шаг, но она отступает назад. — Прости за все.
— Знаешь, а я ведь и правда влюбилась в тебя тогда. Так что можешь сейчас вернуться в бар и похвастаться: ты все-таки выиграл тот спор. Более того — именно ты меня и завалил. Вы ведь на это спорили сначала?
 
— Наташа, послушай, пожалуйста, меня. Я люблю тебя. Давно люблю, с первого класса. Но я всегда боялся, что наши отношения закончатся тем, чем они в действительности закончились, поэтому старался делать вид, что не замечаю тебя. Но на самом деле я тебя любил! А что касается спора, то затеяли его Влад и Кирилл. Я согласился принять в нем участие, чтобы контролировать ситуацию, на случай если парни зайдут слишком далеко.
— Но в итоге дальше всех зашел ты, — горько хмыкает.
— Наташа, пожалуйста, поверь мне.
Она отрицательно качает головой. Не кричит и не истерит, не дает мне пощечину. Непоколебима, словно скала. Но лучше бы кричала и плакала, как год назад, лучше бы била меня по щекам, потому что это были ее живые эмоции.
— Я люблю тебя, — повторяю еще раз.
— Я не верю, — наконец, произносит. — Я не верю, что ты когда-то любил меня. Скорее, просто использовал. Весело провел время перед отъездом в Гарвард. Вот только что тебе сейчас от меня нужно? Снова ищешь девушку на лето, чтобы было кого трахать?
— Что!? — шокированно восклицаю. — Как тебе вообще могло такое в голову прийти! Нет, конечно! Я был готов бросить Гарвард ради тебя!
— Но в итоге ты бросил не Гарвард, а меня, — констатирует.
И мне нечего ей возразить, потому что это правда.
— Ты бросил меня, — повторяет, вонзая гвозди в крышку моего гроба. — Ты бросил меня одну и уехал. И я не верю, что ты любишь меня, потому что все твои поступки говорят об обратном. Ты не сделал ничего, что доказало бы твою любовь ко мне.  Прощай, Леша, — она разворачивается и быстро стучит шпильками по тротуару.
Я остаюсь смотреть ей в спину. Мозг вопит о том, что я должен побежать за Наташей, догнать, снова попытаться все объяснить, а если не послушает, взвалить на плечо и унести.
Но я не делаю этого.
Я просто остаюсь стоять на тротуаре, пока ее спина в черном пиджаке не скрывается из вида.
Глава 50. Святоша
Пять месяцев спустя
— Стандартный американо, пожалуйста.
— Десерты не желаете? Чизкейк…
— Нет, — перебиваю. — Только кофе.
— Как вас зовут?
— Алекс.
Чернокожая девушка быстро пишет на стаканчике мое имя и передает его бариста. Прохожу на пункт выдачи и смиренно ожидаю свой кофе.
Семь утра. Ноябрь. Собачий холод и постоянное желание сдохнуть.
— Американо для Алекса! — оповещает парень, на бейджике которого написано Джеймс.
— Спасибо, — беру кофе и сажусь за свободный столик у окна.
Глаза слипаются. По тротуару туда-сюда снует серая масса сонных и вымотанных людей. Каждое гребанное утро они должны вставать по будильнику и идти в офис, который делает их несчастными.
Как там говорилось в «Бойцовском клубе»? «Мы ходим на работу, которую ненавидим, чтобы купить барахло, которое нам не нужно».
Это называется жизнь.
Горьковатый напиток обжигает язык, рот, пищевод и желудок. Ученые из Ирана по итогам многолетнего исследования доказали, что горячие чай и кофе повышают риск заболевания раком. Кипяток повреждает клетки, выстилающие пищевод изнутри, что в итоге приводит к онкологии. Для Ирана и других восточных стран это особенно актуально, потому что там целая культура чаепития. Впрочем, в западных мегаполисах люди не могут жить без горячего кофе, так что это уже мировая проблема.
Черт, почему я сейчас об этом думаю?
Тру сонные глаза.
Снова делаю глоток, но уже небольшой. Продолжаю без особого энтузиазма залипать в окно, пока на огромном рекламном щите через дорогу не меняется плакат.
Сон вмиг, как рукой снимает.
Несколько раз моргаю, на случай если мне привиделось ее лицо. Рука со стаканчиком кофе начинает подрагивать, когда я понимаю, что это действительно она.
Наташа в черном лаковом плаще стоит на мосту в Париже. Рядом с ней розовый флакон туалетной воды от «Ив Сен Лоран».