Самойловы-2. Мне тебя запретили (СИ)
— Ну сама бы его поцеловала, — Настя пожимает плечами.
— Что!? — резко разворачиваюсь к подруге.
— Ну поцеловала бы его сама, говорю, — беспечно парирует.
— Я не умею!
— Не умеешь целоваться? — выгибает бровь.
— Не умею целовать парня первой!
— А что там уметь? Берешь и целуешь.
Я шумно выдыхаю и качаю головой. Наш разговор бессмысленен. Настя считает, что с Лешей мне нужно брать инициативу в свои руки. Легко ей говорить!
— Слушай, Наташ, я вот в моих отношениях с Кириллом проявила инициативу первая. Мы вместе уже два года!
— Ты просто написала ему одно сообщение, Насть! Ты не лезла к нему целоваться первой. К тому же ты знала, что нравишься ему. А я Леше не нравлюсь, он даже не смотрит на меня!
— Это не так, — категорично заявляет подруга. — Леша все время пялится на тебя, когда ты этого не видишь.
Настины слова мне, естественно, приятны. И мне до ужаса хочется в них верить! Но чтобы потом не было больно разочаровываться, не нужно очаровываться.
— Не правда, — бурчу.
— Правда. На моем дне рождения в мае он глаз с тебя не сводил. А когда ты пошла танцевать с Сашей, он аж почернел от злости.
Я молчу, продолжая рассматривать куст розы в паре метров от нас.
— Слушай, Наташ, напиши ему первая.
— Что ему написать? — произношу слишком резко.
— Ну, он из-за тебя подрался. Спроси, как он себя чувствует.
— Он мне ответит «Нормально». Дальше что?
— А дальше еще что-нибудь придумаем.
Я задумчиво кусаю губу.
— Наташа, парень из-за тебя подрался! Это естественно, что ты проявляешь знак вежливости и спрашиваешь о его самочувствии. А вдруг у него из-за тебя произошло кровоизлияние в мозг, и он сейчас при смерти?
— Нет у него никакого кровоизлияния!
— Вот пускай он тебе об этом скажет, а не ты за него додумаешь! Напиши просто вежливое сообщение с вопросом о его здоровье.
Может, Настя и права… Достаю из кармана шорт телефон и, пока не успела передумать, быстро печатаю Леше смс.
Глава 16. Светский раут
Наташа
«Спасибо за беспокойство, со мной все хорошо, тебе не следует переживать»
Приходит ответ от Леши почти в 12 ночи. Я уже и не надеялась. Он сидел онлайн и не отвечал на мое первое сообщение. По совету Насти я написала ему второе. Сначала Леша долго не открывал мессенджер, а потом зашел и снова не прочитал мои смс.
И вот сейчас больше, чем через 10 часов после того, как я ему написала, он-таки соизволил напечатать мне ответ.
Жгучая обида разливается по всему телу, а к глазам подступают слезы.
— Да пошел ты! — в сердцах швыряю телефон на кровать.
Чем он был так занят, что даже не открывал мои сообщения?
Силой заставляю себя унять слезы. Ладно, по фиг. Через два дня я улетаю в Париж подавать документы в Сорбонну. В любом случае, если подумать, то у нас с Лешей не может быть будущего. Он в конце августа уезжает в Америку, и мы будем в разных странах.
Алексей не спрашивает, как мои дела, я тоже больше ничего ему не пишу и спокойно собираю чемоданы в Париж, уже предвкушая встречу с местными друзьями. Я лечу вдвоем с мамой, папа остается дома.
На рейс «Москва-Париж» я захожу Наташей Кузнецовой, а выхожу Натали Готье. На паспортном контроле мы с мамой идем к окошкам для граждан Евросоюза, там я подаю чернокожему мужчине свое французское удостоверение личности. У меня двойное гражданство.
Когда мы выходим из аэропорта «Шарль-де-Голль», дедушкин водитель уже ждет нас. Пока едем, я жадно всматриваюсь в любимый Париж. На окраине он не очень красивый, впрочем, как и Москва. Но центр! Как же я люблю центр Парижа... Все эти здания кремового цвета с лепниной, широкие тротуары с деревьями. Тут все такое теплое и уютное. Не то что в серой Москве.
Автомобиль тормозит у пятиэтажного дома на Елисейских полях. Водитель помогает достать сумки и поднять их на наш этаж.
— Ну наконец-то! — дедушка с широкой улыбкой выходит нас встречать. Следом за ним появляется бабушка.
Они расцеловывают нас в щеки и ведут в гостиную, где уже накрыт обед.
Мой дедушка Пьер Готье — известный на всю Европу архитектор. Не сосчитать, сколько зданий он спроектировал. По его чертежам возводились аэропорты, университеты, деловые кварталы, отели… Да что он только ни строил.
Моя бабушка Мадлен Готье — светская львица. Без нее в Париже не обходится ни один раут. Когда я приезжаю в гости, она водит на них и меня, приговаривая, что мне пора искать подходящего жениха (я слышу это от нее лет с 14).
— Натали, — бабушка поправляет наманикюренной рукой свою пышную прическу без единого седого волоса, — послезавтра мы идем с тобой на день рождения французского Vogue.
Мама едва слышно цокает и качает головой.
— Ой, ба, я не читаю Vogue. И я хотела встретиться с друзьями.
Мадлен сердито машет рукой.
— Твои друзья никуда не денутся! Я уже сказала главному редактору Vogue, что приду со своей прекрасной внучкой, которая с легкостью может украсить обложку их следующего выпуска.
От такого заявления я давлюсь индейкой.
— А что? — удивляется бабушка. — Ты не хуже всех тех фотомоделей, что каждый месяц появляются в их журнале.
Ага, вот только Леше все равно не нравлюсь.
— Ты преувеличиваешь. У меня обычная внешность.
Бабушка несогласно качает головой.
— Какой у тебя рост, Натали?
— Метр семьдесят пять.
— Мама, Натали приехала поступать в Сорбонну, а не ходить по вечеринкам, — вмешивается моя родительница.
— Да, я хочу работать в банке, как папа, — добавляю.
Бабушку наши ответы явно не устраивают.
— Натали, мы идем с тобой на день рождения Vogue и точка! В конце концов, где, как не там, искать перспективного молодого человека? А туда придут все рекламодатели Vogue! Это модные дома Chanel, Dior, Versace…
— Бабушка, они там все геи, — перебиваю ее.
— Не все! Креативный директор Nina Ricci очень приятный молодый человек. Ему слегка за 30, и он традиционной ориентации.
Я закатываю глаза.
— Так бы сразу и сказала, что ты просто хочешь найти мне удачную партию.
Естественно, бабушка не оставляет мне шансов для отступления. На следующий день после того, как мы с мамой относим документы в Сорбонну, Мадлен тащит меня на этот светский раут. Она даже наряд мне подготовила еще до моего приезда: легкое шелковое платье цвета пыльной розы от именитого дома моды. Оно достает до пола и выглядит очень невинно, если не считать разреза до бедра и глубокого декольте.
— Ты не должна скрывать свои прелести! — заявляет Мадлен.
На самом деле я с ней согласна, хоть виду и не подаю. Я была самой красивой девушкой в школе, королевой бала! За мной бегали все мальчики моего класса, параллельных и даже тех, что старше. Мне столько раз признавались в любви, что не сосчитать.
И плевать я хотела на Самойлова! У моих ног будет любой мужчина, какого я пожелаю!
Именно так я заставляю себя не думать о Леше и не гадать, чем он занимается и в чьей компании проводит дни. А о том, что он их проводит именно в женской компании, я даже не сомневаюсь. У него всегда было девушек в избытке. Если я самая красивая девчонка в нашей школе, то он один из самых красивых парней.
День рождения французского Vogue проходит в фешенебельном отеле «Бристоль», кстати, недалеко от нашей квартиры на Елисейских полях. Именно здесь чаще всего останавливаются голливудские звезды, когда приезжают в Париж. У отеля есть внутренний двор-сад, где и проходит вечеринка.
Сегодня здесь собрался весь бомонд Парижа. От количества бриллиантов глаза слепит. Не успев переступить порог сада, я тут же вижу жену министра экономики Франции, дочь мэра Парижа, известную французскую актрису, получившую пару лет назад Оскар… Я уже молчу обо всех представителях модных домов Франции.
Я привыкла к подобным мероприятиям, бабушка таскает меня на них постоянно. Но все равно чувствую себя немного не в своей тарелке среди всей этой помпезности. Бабуля протягивает мне бокал шампанского, хоть и прекрасно знает, что я на дух не переношу алкоголь.