Ее превосходительство адмирал Браге (СИ)
Ара – про себя она себя так и звала, - проследила за тем, как отец поднимается по лестнице, и мышкой-норушкой шмыгнула за ним, так что, оказавшись в коридоре второго этажа, успела заметить, как закрывается за «тятей» дверь в кабинет.
«Пора, - решила она, подходя к двери, - сейчас или никогда. Главное – не праздновать труса!»
Подошла, постучалась, выбрав довольно-таки агрессивную манеру, чтоб не было сомнений в серьезности ее намерений, дождалась разрешения, - хотя была готова в случае надобности идти напролом, - отворила дверь и вошла в кабинет отца.
- Есть разговор! – сказала без предисловий, едва переступив порог.
- Проходи, садись, - кивнул отец на стул, поставленный перед его рабочим столом. – С чем пожаловала?
- Отец, - начала Ара.
- Дочь, - усмехнулся в ответ отец.
- Я хочу поступать в Псковскую Академию Аэронавтики.
Что ж, вот она и произнесла это вслух, теперь только вперед.
- А примут? – поинтересовался отец, ничуть, кажется, не удивившись ее заявлению. Впрочем, с чего бы ему удивляться: сам ведь поощрял ее отнюдь не девичьи увлечения. Брал на охоту, оплачивал занятия в летной школе, нанимал инструкторов. Но, с другой стороны, потворствовать девичьей дури и отпустить восемнадцатилетнюю дочь в свободное плавание - отнюдь не одно и тоже.
- Аттестат зрелости [16] первой категории, - сказала она с вызовом.
- Получишь медаль?
- Анна Дмитриевна говорит, что получу.
- Молодцом! – улыбнулся отец. – За мной подарок.
- Спасибо, - заторопилась Ара, - но я о другом. Золотые медалисты поступают в Академию без экзаменов.
- Серьезно?
- Да, - кивнула Ара. – Таковы правила.
- А медкомиссию пройдешь? – Вопрос по существу, медаль медалью, но хлюпиков в авиаторы не берут.
- Я в 1-й городской больнице платное обследование прошла, - гордо вскинула голову Ара.
- Пятьдесят рублей, которые ты у меня на серебряный гарнитур выцыганила? – уточнил отец. Казалось, его ничем не проймешь. Недаром про него в городе говорят «кремень мужик». Кремень и есть. Сидит, смотрит, и ни удивления не выказывает, ни расстройства, ни насмешки.
- Извини, - покаялась Ара, - не хотела раньше времени пугать.
- Врать нехорошо, - покачал головой отец, - али не знаешь?
- Простите, тятенька! – детским голоском проблеяла Ара.
- Не дерзи!
- Извини!
- Извиняю. Но ты учти, твои тайны мадридского двора до добра не доведут. Мать думала, ты аборт делать отправилась. Насилу успокоил!
«Так он знал? – удивилась Ара. – Знал и молчал?!»
Но додумать мысль не успела. Высказав претензию, отец перешел к сути вопроса.
- Каков результат?
- По женским нормативам прохожу легко, - отчиталась Ара. - По мужским – в притирку, но над планкой.
Результат, что и говорить, выдающийся. Никто от нее такого никак не ожидал.
- Еще доводы имеются? – продолжил между тем допрашивать отец.
- Я патент пилота легких машин еще в прошлом году получила.
- Помню, - кивнул отец. – Дерешься хорошо, стреляешь отменно, водишь локомобиль, плаваешь, ныряешь… Я ничего не пропустил?
- Да, вроде, все, - пожала плечами Ара.
- А что с рекомендациями? Там же рекомендации требуются или нет?
- Требуются, - кивнула она. - У меня есть две – из гимназии и из летной школы. Если бы еще Гавриил Викентиевич написал… Но он без твоего разрешения не может. Он на тебя работает, сам понимаешь.
- Понимаю, - тяжело вздохнул отец. – Все я Варя понимаю, но и ты меня пойми. Отпустить тебя в Псков, значит признать полную твою самостоятельность и, как следствие, независимость. Во всем, Варя, абсолютно во всем. Понимаешь ли, о чем говорю?
- Понимаю! - решительно ответила она.
- А вот я думаю, что ни хрена ты не понимаешь! – остановил ее отец. – Ты сейчас помолчи и послушай. Я на эту тему не сегодня и не вчера задумался. И не я один. Мать твоя тоже в беспокойстве.
- Значит, не отпустите, - сникла Ара.
- Отпустим, - отмахнулся от нее отец. – Глупостей-то не говори! Вопрос, Варвара, не в том, отпускать тебя или нет, а в том – как отпускать!
- Не понимаю, - нахмурилась Ара, очевидным образом запутавшись в словах отца.
- Деликатный вопрос, - снова вздохнул отец. – По идее, это бы мать должна с тобой говорить, но она женщина, ей при таком обороте дел получается не с руки. Приходится мне.
- Ничего не понимаю, - честно призналась Ара.
- Сейчас поймешь, - пообещал отец и, встав из-за стола, пошел к книжным шкафам. – Выпьешь со мной?
- Что, прости? – обомлела Ара.
- А ты, как думала? – оглянулся на нее отец. – Если я тебя отпущу в Академию, это значит, ты теперь взрослый самостоятельный человек. Это я кисейной барышне могу запретить даже нюхать вино и с мальчиками целоваться – ни-ни! А флотскому офицеру? Летать разрешу, в бой идти позволю, а выпить водки – нет? Так что, спрашиваю, со мной выпьешь?
- А можно? – Ара чувствовала себя окончательно дезориентированной и не знала даже, что сказать.
- Тебе теперь все можно. Сама решай!
- Окосею.
- Наверняка, - согласился отец. – Но лучше со мной попробовать, чем с кем-нибудь другим. Ты же будешь служить в чисто мужском коллективе, вот и прикинь.
- Ну, - Ара уже поняла, что отказа не будет, но вот что ей на самом деле разрешат, было все еще непонятно, - тогда, давай попробую.
- Попробуй, попробуй, - отец вернулся к столу с пузатой бутылкой и двумя гранеными стаканчиками из богемского свинцового стекла. – Это полугар, - объяснил, открывая бутылку, - ржаная водка крепостью 38 с половиной градусов, выдержанная в дубовых бочках восемнадцать лет. Крепкая, ароматная и вкусная. Ей-ей не хуже франкского коньяка.
Отец разлил водку по стаканчикам и один из них подвинул к Аре:
- Держи, авиатор!
- Издеваешься?
- Ни в коем разе, - улыбнулся отец. – За единственного мужика среди моих детей! Будем!
«Гордится? – удивилась Ара. – Любит и гордится!»
Она пригубила стаканчик. Вопреки словам отца, водка оказалась совсем невкусной.
- Не нравится? – вопросительно поднял бровь отец. Он-то свою порцию полугара выпил одним коротким глотком и даже не покривился.
- Не очень.
- Вот для того и надо знать все обо всем, - как-то не слишком понятно «подвел черту» отец, - чтобы не ошибиться и глупостей не наделать.
- Ты, о чем?
- О нашем, о девичьем, - хмыкнул отец. – А сейчас серьезно. Я много думал, Варвара, но на самом деле ответ мне был известен с того самого момента, когда возник вопрос. Просто храбрости не доставало произнести его вслух. И вот оно мое решение. Ты поедешь в Псков и поступишь в Академию, но раз так, то и отношение к тебе должно быть, как к парню. Так и сделаю. Раз мужик, то и живи свободно. Однако ж, ты, Варвара, по факту все-таки не парень, а девка. И это сильно усложняет дело, потому что перед молодым человеком, уходящим во взрослую жизнь, возникают серьезные соблазны. Три соблазна, если обобщить, три опасности. Алкоголь, карты и бабы. В твоем случае, мужики.
- Сидеть! – остановил он Ару окриком, едва она попробовала возразить.
- Ты что же думаешь, если о чем-нибудь не говорить, то этого, вроде как, и не существует? Ошибаешься. И дураки те, кто этого не понимает. Мать твоя и ее подружки – клуши богобоязненные! Ах, ох, а потом девка приплод в подоле приносит или с мужем жить не хочет. И все потому, что ничего вовремя ей не объяснили. Стеснялись, понимаешь ли! Традицию блюли. Боялись девушек испортить. Но я не баба, и скажу, как есть, потому что люблю тебя, дочка, и не хочу, чтобы ты из-за эдакой ерунды пострадала. Ты, Варвара, будешь учиться с парнями. Вас, девиц, там сколько бы ни было, все равно основной контингент - мужчины. То же самое и в армии, и на флоте. Мужчины, да еще и военные, пьют много. Это надо знать. Но дело не в самой пьянке, а в последствиях. Подрались по пьяному делу, и один другого прибил или покалечил. Случайно. Без умысла. Просто был пьян. А все равно из армии загремит и в тюрьму сядет. Мужики по пьяни и женятся, и деньги теряют, и бог знает, что еще творят. А все потому что меры не знают. Но ты-то не мужик, Варвара, а женщина, и тебе надо быть вдвойне осторожной. Ты же не хочешь, чтобы тебя пьяную изнасиловали? Полагаю, не хочешь. И родить по глупости не желаешь тоже. Значит, что? Держать себя в узде. Пить – без этого никак, - но знать меру, блудить… Да не стреляй ты в меня глазками! Наступит момент, сама не поймешь, как с парнем в постели оказалась. Говорить, что с тобой такого никогда не случится, себе врать. Случится, и тогда, все будет зависеть от того, сделаешь ли ты все правильно, по-умному или дров наломаешь. Компреву?