1000 Первая дочь (СИ)

Стон вырвался из моего горла. Я почти рычал, как смертельно раненый зверь. И лишь одно лекарство могло спасти меня от неминуемой гибели.
Издаваемый мной шум испугал Майлин. Она нахмурилась, не открывая глаз, а после отчетливо произнесла:
— Алексис…
Дикал! Она прошептала мое имя во сне. Осознав это, я уже не мог сдержаться.
Майлин
Легко решиться сбежать, но трудно поступить так на самом деле, особенно если тебя заперли в комнате без окон. И все же я была полна решимости совершить побег и уже мысленно готовилась к нему. Но для начала надо было выбраться из заточения. Убедить тетку Магру, что поняла урок, усыпить ее бдительность. И держаться подальше от Алексиса.
Куда идти, сомнений не возникло. Лагра, моя любимая приемная матушка, много рассказывала мне о дальних странах, в которых я не бывала. О королевстве Ишатр и его короле Тариме Первом, погибшем во время нападения на дворец. О смерти всех его детей от руки короля Лимба. О том, как на престол взошел внучатый племянник Тарима Первого — самый близкий из родственников погибшего монарха. А еще — о храме богини Тирино, покровительницы плодородия и женской красоты, расположенном в зеленой низине между Озисом и Ишатром. По рассказам мамы, там любая женщина может найти поддержку и утешение, даже беглая рабыня или опороченная жена. Я слушала эти рассказы, затаив дыхание. Но никогда не думала, что соберусь отправиться туда.
Путь к храму богини долгий, к тому же Лагра не дала мне точных координат. И все же меня переполняла решимость. Если среди людей мне не удалось найти защиты и утешения, то почему бы не стать одной из жриц богини Тирино? Надо только добраться туда. Добраться во что бы то ни стало.
Именно об этом я размышляла все время, что провела в одиночном заключении. Мечты даже позволили забыть о жажде и голоде. Измерив небольшую комнату вдоль и поперек своими шагами, я все же легла на узкое ложе и заснула. Да так, что перестала отличать реальность от ночных грез.
Мне виделся чудесный сон. Будто я лежала на широченной постели. И не одна, а с Алексисом. Я видела огонь желания в его глазах, касалась его мощных плеч, мускулистых рук. Его загорелая кожа была твердой, под нею отчетливо перекатывались тугие мышцы. Во сне я могла признаться себе, что хочу его не меньше, чем он меня. Его ласки находили отзыв в моем теле, а губы шептали что-то неразборчивое. Кажется, он умолял меня ему отдаться.
— Не могу… — всхлипнула я по-настоящему.
И только тут заметила, что на моем бедре больше нет уродливой отметины. И это было так прекрасно, что я невольно улыбнулась. А после вновь потянулась к Алексису, подставила ему свои губы для поцелуя — неловко, так как еще никогда не была так близка с мужчиной. Он же, напротив, оказался опытным и внимательным любовником, как и обещал. Своими губами он раздвинул мои губы, и его язык принялся исследовать мой рот. Желание струилось по моим венам, будоража кровь. Эта чувственная пытка, которую устроил мне Алексис, заставляла меня забыть обо всем на свете и покоряться его воле. Я обхватила руками его мощную шею, целовала в ответ его губы, скользила языком по его языку.
Руки его в этот момент блуждали по моему телу, не оставляя без ласки ни единого миллиметра моего тела. Они, кажется, побывали всюду, в том числе там, где даже я сама к себе стеснялась прикоснуться. Но именно там сосредоточилось мое желание. Я отвечала на его безумные ласки, тянулась к нему, как к живительному источнику.
Долго и страстно Алексис целовал меня, разжигая в нас обоих пожар страсти. Он развязал ленту, что связывала мои волосы, и с видимым наслаждением погрузил руки в эту тяжелую массу темных локонов.
Дыхание мое стало тяжелым и прерывистым, будто я долго поднималась в гору. Желание охватило меня всю. Я была готова на любые безумства, наивно полагая, что все это мне только снится. Здесь, в мире грез мне было нечего стыдиться. В каком-то неистовом порыве я попыталась развязать шнуровку на платье, но Алексис осторожно убрал мои руки и сам спустил платье мне до бедер.
 
— Ты действительно девственница? — спросил он.
И я ответила положительно. Это было чистейшей правдой. Еще ни один мужчина не касался меня, ведь я считала себя чуть ли не проклятой. Позорное клеймо навсегда закрыло для меня путь к личному счастью. Кто захочет связываться с рабыней? Никто — ответ очевиден. Тем более не великий полководец и сын короля Озиса.
Но в моем сне Алексис был совсем другим: нежным, ласковым и очень страстным. Он больше не приказывал мне, я сама была готова дать ему все, что он только не попросит. Всю себя без остатка.
Огонь страсти разгорался во мне все сильнее, желание пронзало меня всю. Мне будто бы не хватало воздуха, и я жадно хватала его раскрытым ртом. Алексис усадил меня в кровати, а сам встал между моих разведенных в стороны ног, едва прикрытых спущенным с плеч платьем. Я не заметила, когда он успел скинуть одежду, так ловко это было проделано.
Сейчас Алексис был абсолютно голым. Я не верила своим глазам, глядя на его мужское достоинство, до того твердым и большим оно оказалось. Мне стало страшно. Я вздрогнула, и в этот момент поняла, что вовсе не сплю.
Алексис зашел в комнату, ставшую мне тюрьмой. Зашел и всеми силами пытался соблазнить, словно забыв о том, что сам стал причиной моего заточения.
Я нервно сглотнула застрявший в горле ком. Уставилась на Алексиса широко раскрытыми глазами, поняв, зачем именно он пришел. Я много раз слышала, что, ошалев от страсти, мужчина уже не может остановиться. А это значит, что Алексис изнасилует меня. Прямо сейчас, здесь, в этой комнате. И даже если я закричу, никто не придет мне на помощь.
Все что я могла, так это отползти к стене и скорчиться на кровати, обхватив колени руками и зажимая между бедер клеймо, пока Алексис не рассмотрел его. Комнату освещала единственная свеча, но он все равно мог увидеть. Раз это не сон, значит, и клеймо никуда не исчезло.
Меня трясло — теперь уже не от страсти.
— Пожалуйста, не делайте этого, — прошептала я мгновенно пересохшими губами.
  
Глава 7
 
Алексис
— Не делать чего?
Я был больше удивлен, чем сердит.
Эта девчонка смотрела так невинно, будто не она только что таяла от моих ласк и буквально умоляла продолжить. Откуда вдруг эта показная застенчивость? Снова набивает себе цену? Только этим я мог объяснить ее поведение.
Она нервно прикусила нижнюю губу, глаза ее наполнились слезами.
— Не насилуйте меня… — шепнула она.
— По-твоему это так называется?! — я совершенно опешил. — Ты сама только что едва не запрыгнула на меня. А теперь говоришь о насилии?
Майлин всхлипнула и плотнее сжала ноги, будто я действительно мог наброситься на нее.
— Я думала, что это все сон… — шепнула она, пряча взгляд.
Дикал, да что с ней творится?! Кажется, в Майлин жили две совершенно разные девушки, которые никак не могли договориться между собой.
Я попытался взять себя в руки, погасив вспышку гнева. Прикоснулся к волосам девушки, обхватил ее подбородок пальцами и приподнял голову так, что она была вынуждена смотреть мне в лицо.
— Это был не сон, Майлин, — произнес я терпеливо. — Все, что происходило сейчас, реально и восхитительно. К чему твоя показная скромность? Я же чувствовал, как ты хотела меня. И сейчас хочешь. Не бойся своих желаний, девочка. Отдайся мне, и я брошу мир к твоим ногам.
Она вздрогнула. Казалось, слова, которые должны были заставить ее расслабиться, оказали совершенно противоположный эффект. Она боялась — страх читался на ее милом личике, плескался в этих огромных глазах цвета буйного моря, заставлял ее лоб покрыться испариной.
Да что я такого сделал, чтобы получить такой отпор?!
Она сидела предо мной совершенно беспомощная, сжавшаяся в комок. То и дело ее хрупкое тело сотрясала нервная дрожь, и я не мог взять в толк, что происходит. Неужели она так боится первого раза? Или…