Тени судьбы (СИ)
«Соединение воздуха с водой позволяет добиться нужного эффекта при создании аэрацикного заклинания».
— Ладно, — вздохнул юноша, — попробуем еще раз.
Закрыв глаза, Фейн мысленно представил цветущие луга родного края. В памяти вспыли их совместные походы в лес с сестрой. Они выходили из дома еще на рассвете, и проведя за сбором грибов или ягод несколько часов, любили перекусить под высоким раскидистым вязом на берегу Молчаливой. Экреста доставала из корзины пару ломтей хлеба, сыр, колбасу и бурдюк с водой или молоком. Но больше всего Фейн обожал печенье с изюмом, на приготовление которых Экреста могла потратить весь вечер перед походом. Но оно того стоило. Ведь что может быть еще важнее, как не услышать похвалу от брата, уплетающего целую корзину твоего печенья?
Сколько Фейн себя помнил, Экреста умела хорошо готовить еще с самого детства. Во время приготовлений ко Дню Рогалана или на празднование чье-то дня рождения девушка всегда помогала матери с приготовлением блюд, и зачастую даже указывала ей, сколько соли подложить или в каких пропорциях добавлять муку.
И, пожалуй, еще одна причина, по которой Фейн так озлобился на отца, узнав, что тот отдал практически все их сбережения для поступления Фейна в гильдию ремесленников Форсесса, так это то, что этим поступком отец фактически лишил Экресту шанса обучаться на повара или кондитера.
Фейн точно знал, что его сестру ждало великое будущее. Если бы она поступила в ученичество к одному из Форсессеских пекарей, то Фейн был готов поспорить, что уже через пару лет Экреста смогла бы стать одной из поварих у самого короля Антрексии. Для этого у нее были все задатки.
Фейн сидел в классе уже третий час. Поставив локти на стол, а подбородок на сплетенные пальцы, он третий час корпел над «Краткой историей Астариса» Вэнтиса Милергоя.
Он не спал уже две ночи к ряду. Глаза неумолимо слипались, в висках пульсировала кровь. Фейн потянулся к чашке с айвелиновой настойкой, и удрученно вздохнул, когда вспомнил, что выпил уже два кувшина. Столовая в это время уже закрыта, так что придется бодриться самому.
Изнуренный юноша протер глаза, и попытался сфокусироваться на тексте. Прочитав всего пару строчек, буквы начинали разбегаться. В голове уже была каша из несвязанных между собой дат, событий и имен.
«Битва у Равнин Правосудия»:
«На заре шестьдесят четв ертого года от пришест вия Вазарекса, на поле боя, у подножия Равн ин Првсудия, со шлись три мог учих армии: предст авители людск ой расы, вселяю щие страх каберлинги и горделивые леберты. И нчалсь влчайшее за всю истрию Астариса сржние…. Была это крвпролтная бо йн я, пролжавшаяс я долг их шсть дней и но чей…»
«Нет, так дело дальше не пойдет, — подумал Фейн, и захлопнул книгу».
Онемевшие ноги ужасно болели. Дэйвен потянулся во весь рост, и почувствовал, как хрустнули суставы в позвоночнике. Со скрипом отодвинув стул, он взял книгу под мышку, и встал с места.
Снаружи барабанил дождь. Яркие вспышки молнии прорезали темную ночную гладь. Гневные раскаты грома заставляли стекла дребезжать. Фейн настежь распахнул окно, и, вдохнув запах свежего воздуха, с наслаждением подставил лицо хлынувшему потоку ветра и дождя.
Фейн подобрал огарок свечи, и, заперев за собой дверь, вышел в коридор. Стояла мертвецкая тишина. Было уже далеко за полночь, и не было видно ни единой живой души. Эхо шагов по каменной плитке отдавалось по всему коридору.
Раздался оглушительный раскат грома, от чего Фейн, поднимавшийся вверх по лестнице, споткнулся и едва не покатился кубарем назад. Юноша выронил лучину на пол, и в последний миг схватился о каменный поручень.
Фейн выглянул в узенькое окошко бойницы, и от увиденного у него широко раскрылись глаза. Ночное небо прорезали ослепительные фиолетовые вспышки молнии. Так продолжалось еще несколько секунд, после чего на небе всплыл силуэт гигантского огненного змея.
Юноша вскрикнул, и отшатнулся назад. Он прильнул спиной к стене, и медленно ополз вниз.
«Боже мой…что… что это такое».
С верхних этажей башни раздался топот чьих-то ног, открывающиеся и закрывающиеся двери, а затем и чья-то ругань.
Но в следующий миг, когда Фейн поднялся на ноги и заглянул в окно, змея уже не было. Ночное небо снова было безмятежно.
Крики сверху стали отчетливее.
Фейн оттер проступивший со лба пот, подобрал рухнувшиеся учебники, и в потемках побрел наверх. Благо, что на верхних этажах уже зажгли настенные факелы.
Юноша вышел на четвертый этаж замка, прошел один из переходов, и вдруг остановился. Он прильнул к стене, вслушиваясь в ругань двух магистров.
— Поутру мы проведем тщательное расследование произошедшего беспредела, — послышался размеренный голос Октира Фердена, младшего магистра иллюзионных чар, — я уверен, что это глупая выходка одного из студентов. К тому же…
— Глупец! — Огрызнулся Теос Кестер. Его голос становился все более неразборчивым, — ты прекрасно знаешь, что это было! И совсем скоро ты и подобные слепцы поплатитесь за свое сумасбродство!
Какое-то время волшебники еще спорили и ругались между собой, но Фейн поспешил отправиться в свою комнату. Не хватало, чтобы еще его увидели и отчитали за ночные похождения по замку.
Юноша на цыпочках отворил дверь своей спальни, сложил учебники на стол, и рухнул в кровать без задних ног. Регг Сельвис мирно посапывал в своей постели.
В голове Фейна беспорядочным калейдоскопом мельтешили мысли по поводу увиденного. Сердце гулко стучало, и он никак не мог привести дыхание в порядок.
Долгое время Фейн беспокойно ворочался. Из головы никак не выходил ужасающий оскал змея…
Ему удалось уснуть только с первыми лучами солнца.
МЭЙНО
В комнату уже начали врываться первые лучи солнца, но Мэйно Вэрсион лежал без сна, уставившись широко распахнутыми глазами в потолок. Бессонница мучила его уже несколько дней подряд. Перестали помогать даже снадобья Энцо Сизариса, придворного мага и целителя.
Он помассировал вески медленными круговыми движениями, но от этого в голове загудело еще сильнее. Стиснув зубы от боли, Мэйно медленно поднялся с постели, и с жадностью выпил стоявший на прикроватной тумбе кубок с водой. Затекшие ноги ужасно ныли. Только подумать… Всего два года назад он вёл своих людей в бой, а сейчас без помощи стюардов даже в лошадь забраться не может.
Шрамы, оставленные одним из копейщиков Олуиков, едва не сделали его калекой. Лекарям Катерсиса под бдительным руководством Энцо Сизариса чудом удалось спасти левую ногу Мэйно от ампутации, но о дальнейших сражениях он мог навсегда забыть. И хотя все приближенные восхваляли доброту и щедрость Всемилостивого Кролиона, Мэйно понимал, что без поля брани он никогда не будет прежним. И свою кончину он предпочёл бы встретить с мечом в руках, а не в душной приемной Катерсиса. Он провёл в сражениях и походах всю юность, и даже стал лордом Катерсиса, то большую часть своего правления пребывал во главе войска, оставляя право распоряжения замком кастеляну и доверенным советникам.
Но все это было дело дней минувших. Теперь же Мэйно Вэрсион и шага не может сделать без своей трости. За последние два года он успел возненавидеть монотонные Заседания Совета и бесконечную бумажную волокиту. И это бремя ему придётся нести до конца своих дней.
Одна радость — теперь он мог проводить куда больше времени со своей семьей.
Через час лорд Мэйно Вэрсион уже разгребал бесчисленную кучу бумаг на своем столе. Письма, прошения, жалобы…
Его размышления прервал резкий стук в дверь. От неожиданности Мэйно расплескал бокал с вином и гневно выругался. Схватившись пальцами за переносицу, сквозь зубы проскрежетал: он
— Войдите!
На пороге показался невысокий худощавый человечек в красной тунике.
— Прошу прощения за беспокойство, лорд Вэрсион, — на его морщинистом лице заиграла хитрая улыбка, — прибыл представитель банка Лествилла, Эрувэ Шидс.