Обними меня на рассвете (ЛП)
— Нет, — пробормотала она, чувствуя, как Шок проникает в её голову.
У нее действительно не было возможности привязаться к Лукану. Им нужно было больше времени, чтобы справиться с трудностями и научиться лучше общаться, прежде чем они оба возьмут на себя обязательство навсегда. И она дала Шоку понять это. Она должна была сказать ему правду.
Лукан обнял ее одной рукой.
— Но она скажет.
— Дети! — Брэм свистнул, привлекая всеобщее внимание. — Теперь слово за Анкой. Никто — и я имею в виду, что никто… — Он бросил на Лукана яростный взгляд: — Не перебивает. Или я вышвырну вон. Продолжай, Анка.
Она вошла в середину круга воинов и потянулась к своей храбрости.
— Спасибо, Брэм. Как вы все знаете, мы должны иметь три существа, чтобы получить зелье, которое убьет Морганну: кровь из линий Мерлина и Наймью, которую мы имеем от Брэма и Матиаса, и баньши во втором поколении.
Общий рокот согласия прокатился вокруг нее, и она двинулась дальше.
— Наша проблема заключалась в том, чтобы найти баньши, которая также является матерью, верно?
После очередной серии кивков и бормотаний она рискнула взглянуть на Лукана и Шока, которые стояли рядом. Лукан оставался напряженным, готовый наброситься на нее, если она раскроет свою тайну. Шок выглядел так, как будто у него была целая куча вопросов о том, что еще она собиралась рассказать.
Послав Шоку легкое, успокаивающее покачивание головой, чтобы он знал, что его тайна останется с ней, она обратилась к остальным:
— У нас больше нет такой проблемы.
В комнате воцарилась тишина. Волшебники посмотрели друг на друга, явно недоумевая, как она могла сделать такое заявление.
— Анка… — предупредил Лукан.
Кейден хлопнул его по спине, не слишком мягко, как напоминание о приказе Брэма заткнуть рот.
— Как видите, джентльмены, я жду ребенка.
Она будет защищать эту маленькую жизнь своим предсмертным дыханием. Но сначала она должна была убедиться, что мир, в котором будет расти ее дочь, будет максимально безопасным. Но если при этом она отомстит Матиасу, тем лучше.
Брэм прищурился:
— Ты ожидаешь этого, да, но магия Мерлина достаточно сильна, чтобы понять, что ты не баньши. Притворство не сработает.
— Я не притворяюсь.
Все в комнате замерли как вкопанные. Никто не двигался, не говорил. Вздохнули. Они все уставились на нее — кроме Лукана и Шока. Они одновременно произнесли одно и то же проклятие.
— Ты можешь сейчас завопить и убить нас всех? — наконец спросил Айс.
Она пожала плечами:
— Пожалуй, да.
Когда они с Герцогом попятились, она подняла руки вверх:
— Пока Матиас не забрал меня, я никогда не кричала. Это был ужасный, ужасный опыт, и я больше не хочу использовать свой голос таким образом.
— Так ты хочешь, чтобы мы с Матиасом взяли тебя с собой, чтобы выпустить зелье Морганны?
— Оставь это Брэму, чтобы он не испугался странной девушки и сразу перешел к делу.
— Она останется дома, — настаивал Лукан.
Анка покачала головой:
— Вы не можете получить зелье Морганны без меня.
— Так вот в чем причина заклинания плодородия Морганны?
Очевидно, колесики в голове Брэма быстро вращались.
— Она знала, что ты баньши?
— Так и есть, — ответила Анка. — Но я сказала ей, что не являюсь матерью и, следовательно, не представляю для нее никакой пользы.
— Так она все для тебя исправила. Блестяще.
Глаза Брэма сузились:
— Но откуда она знала, что для получения зелья потребуется баньши во втором поколении? Мерлин никогда бы не позволил ей узнать эту информацию.
— Я ей сказала. — Отреагировав на коллективные недоверчивые взгляды и рычание вокруг, она нахмурилась. — Я должна была дать ей кое-какую полезную информацию, иначе она сразу же отправилась бы за тобой и Сабэль.
— Вот черт, — пробормотал Брэм. — Морганна потенциально еще более опасна, чем Матиас, Анка.
Лукан взмолился:
— Вернись домой и позволь мне защитить тебя.
Анке хотелось закричать. Правда была перед Луканом. Почему же он этого не видит?
— Это невозможно. Она знает мое лицо, мою родословную… и то, что я теперь ношу ребенка. Я ей нужна, и она это знает. Она найдет меня, и не будет иметь значения, кто встанет у нее на пути. Пока она понимает, что я всего лишь часть комбинации для разблокировки ее зелья, она не причинит мне никакого вреда.
Лукан сжал кулаки. Он выглядел так, словно его сбил грузовик, но больше не спорил.
— Ты хочешь сказать, что мы просто отдадим ей это зелье?
Вопрос Брэма не оставлял сомнений, он решил, что она сошла с ума.
— Мы вдвоем, вместе с Матиасом, должны вернуть его.
Она сглотнула, понимая, как близко она должна быть к своему мучителю. Он будет комментировать ее беременность, произносить более завуалированные угрозы. Матиас поймет, что он может снова сделать Лукана слабым, если причинит ей вред. Он будет пугать ее до чертиков и наслаждаться каждой минутой этого удовольствия. Черт побери, она ненавидела быть уязвимой, но сейчас ничего не могла поделать.
— Однако я ничего не говорила о том, чтобы дать Морганне зелье. На самом деле, у меня есть план использовать его, чтобы уничтожить ее и Матиаса.
Кейден вмешался:
— Зачем рисковать тобой, ребенком и гневом моего брата, чтобы остановить ее? Почему бы не оставить зелье в тайне?
Повернувшись, Анка обратилась к нему:
— Ты имеешь в виду, помимо того, что Морганна мне не позволит? Во-первых, Братья Судного Дня не могут сражаться одновременно с Матиасом и Морганной. И не забывай, что мы не можем вернуть зелье без Матиаса. Пока Морганна угрожает разоблачить нас перед людьми, она представляет собой еще большую угрозу. Неужели я ошибаюсь?
— Вовсе нет, — ответил Брэм. — Нам нужно это зелье.
Анка улыбнулась:
— Во-вторых, я ни на минуту не допускаю мысли, что Матиас хочет играть с нами по-хорошему ради блага магического мира. В тот момент, когда это зелье освободится, он осуществит любой план, который готовит в своей голове, и обманет нас. Он попытается использовать зелье, чтобы контролировать Морганну.
Брэм скрестил руки на груди.
— Я уже думал об этом. Продолжай.
— У меня есть идея одновременно влить зелье в горло Морганы и заманить Матиаса в ловушку.
— Неужели?
Брэм приподнял бровь.
— Два суперзлодея за один день. Сколько битв ты уже пережила, Анка?
— Не смей принижать ее, ты, тупица, — прорычал Лукан.
Анка послала ему благодарный взгляд, а затем снова обратила внимание на Брэма.
— Ни одной, признаю. Сколько ночей ты провел в темнице Матиаса?
— Ты хочешь сказать, что знаешь его лучше, потому что он мучил тебя?
Анка кивнула:
— Лучше, чем ты думаешь. Я же не дура. Самая большая его слабость — тщеславие. Он воскресил Морганну, даже не подозревая, что она будет слишком могущественна, чтобы он мог ее контролировать. Если мы будем играть на его высокомерии, он никогда не заподозрит, что мы на шаг впереди него.
— А ты уверена, что действительно хочешь участвовать в этом деле? — снова спросил Брэм, взглянув на Лукана. — Он может думать иначе, но Лукан — мой друг. Он погибнет во всех смыслах этого слова, если с тобой и ребенком случится самое худшее.
— Морганна не позволит мне отсидеться здесь. Моя жизнь вряд ли будет иметь значение, если мы позволим ей сеять хаос по своему желанию. Она убьет невинных и разоблачит нас всех. А что потом? — она бросила вызов, глядя на Лукана. — Ты должен позволить мне сыграть свою роль.
— А если я не позволю?
Лукан скрестил руки на груди.
Лукан назвал ее обманщицей. Анка, угрожающая бросить его или встретиться лицом к лицу с Морганной, все равно ничего не добьется. Она любила Лукана, независимо от того, какие проблемы им предстояло решить. К сожалению, сначала им предстояло выиграть войну.
— Тогда твой ребенок вырастет в очень опасном мире — если вообще вырастет. И ее мать будет очень несчастна.