Обними меня на рассвете (ЛП)

— Мы должны укрыть ее от него. Сделать все возможное.
Лицо Брэма напряглось.
— Она хочет стать воином. Мне не нравится, что кому-то из нас приходится иметь дело с жестокими подонками, но это связано с войной.
Лукан хотел было возразить ему, но не смог:
— Значит, ты… утешал ее?
— Неужели ты думаешь, что я собираюсь трахнуть ее?
— Нет, конечно, нет. Но вы двое выглядели гораздо комфортнее друг с другом, чем я когда-либо видел.
Брэм молча кивнул:
— Пытался прочесть ее мысли. Ты же знаешь, что для этого мне нужно прикоснуться к ней.
Конечно. Он совсем забыл об этом.
— Что-нибудь?
Он с сожалением покачал головой:
— Такой толстый слой льда. Еще более густой от страха. Она знала, что я делаю, и блокировала меня на каждом шагу. Жизнь с Шоком научила ее не только нескольким трюкам защиты своих мыслей.
Естественно. Но это не сделало удар в его сердце более легким.
— Я должен выяснить, как читать ее по-своему, разрушить барьеры, убедить ее рассказать мне, чего она боится и как я могу помочь.
— Удачи. Может, пойдем поохотимся на баньши?
Этот вопрос удивил Лукана.
— Прямо сейчас?
— Я лучше найду прачку и положу ее в задний карман раньше Матиаса. Мы должны контролировать как можно больше из этого уравнения, если хотим изгнать Морганну и остаться в живых в конце концов.
— Ты прав.
И он должен был выбросить из головы свою тоску по Анке и вернуться на войну, если хотел остаться стоять в конце и сохранить свою бывшую супругу в безопасности.
— Есть идеи, где ее найти?
— Ни единой. Они любят отдаленные деревни у водоемов. Мы проведем разведку и будем надеяться, что найдем хоть что-нибудь. Но мы должны быстро добраться до баньши, иначе нам крышка.
Глава 7
Анка вошла в поместье на следующее утро, снова одетая в кожаные штаны, ботинки и облегающую майку, надеясь, что строгая коса и суровое выражение лица скроют ее крайнюю нервозность. Еще один день наедине с Луканом, вдыхая его запах, тоскуя по нему — и отчаянно пытаясь скрыть это. Еще один день размышлений о том, что будет дальше в ее стремлении отплатить Матиасу за все, что он отнял у нее.
Перевернувшись на постели и обнаружив, что Шок, к счастью, ушел, она приняла душ в одиночестве и приехала под крышу Брэма пораньше. К ее удивлению, Лукан уже ждал ее.
Их взгляды встретились в ту же секунду, как она вошла, и Анка почувствовала толчок во всем теле, толчок в голове, толчок в сердце.
— Доброе утро.
Каким-то образом ей удалось заговорить спокойно и собранно.
— Доброе. Я планировал провести тренировку сегодня, но более важная проблема войны снова зовет меня. Брэм хочет видеть всех в своем кабинете прямо сейчас.
Он пересек комнату, выглядя более нерешительным, чем она когда-либо помнила. И обеспокоенным.
— Я возражал. Я хочу, чтобы ты это знала. Обопрись на меня, если понадобится. Я здесь ради тебя.
Серьезность его тона заставила тревожные колокольчики зазвенеть в ее голове.
— Что за чертовщина тут творится?
Лицо Лукана напряглось:
— Дьявольщина — более удачная формулировка. Матиас пришел вести переговоры.
— Здесь?
Когда Лукан кивнул, она попятилась, ее глаза расширились от паники:
— Прямо сейчас?
Конечно, она знала, что Брэм собирается поговорить с этим ублюдком, использовать его как временного союзника, но она никогда не думала, что снова окажется с ним под одной крышей. Боже, она еще не была готова к этому. Черт возьми, она не могла дышать.
Лукан сократил расстояние между ними и схватил ее в объятия, прижимая лицо к своей твердой груди и целуя в макушку. Холодный ужас, который всего несколько мгновений назад леденил ее вены, начал таять, когда он был так близко.
— Что бы ни произошло между нами, во что бы ты ни верила, возможно, я и раньше подводил тебя, но я никогда больше не позволю ему причинить тебе боль, клянусь.
Лукан схватил ее за лицо и заглянул в глаза.
Она беспомощно смотрела, желая просто затеряться здесь. Но это было невозможно. Отныне ей придется стоять на собственных ногах.
Она осторожно отодвинулась. Речь Лукана была всего лишь словами. Матиас не только причинил ей боль, но и изменил ее. Безвозвратно. Зная, что их разделяют лишь несколько закрытых дверей, паника превратилась в ледяной огонь под ее кожей, побуждающий ее бежать. Прошли месяцы, и она снова была в доме, который делила с Луканом, в их спальне, ела суп и свернулась калачиком с книгой, когда почувствовала нарушение защиты вокруг дома. Вместо того, чтобы телепортироваться, она поднялась с кровати, чтобы проверить… и была немедленно окружена, Матиас вел группу, его пальцы больно впились в ее руку, когда он широко улыбнулся в ее испуганное лицо. Он был очень доволен, когда своими руками сорвал с нее халат и подробно описал все способы, которыми собирался осквернить ее. Ему не потребовалось много времени, чтобы сделать именно то, что он обещал.
— Анка.
Обеспокоенный голос Лукана прорвался сквозь ее воспоминания:
— Вернись сюда, любовь моя.
Она моргнула, глядя в любимое лицо. Его сильная хватка, нежная команда в выражении лица. Он хотел, чтобы она была в безопасности.
— П-почему?
— Он утверждает, что согласился на условия Брэма и пришел поговорить. Вместе с ним пришел и Шок.
И снова сам тон Лукана спрашивал, как, черт возьми, она может жить с мужчиной, который общается с ее мучителем. У нее не было другого ответа, кроме как сказать, что Шок всегда защищал ее, с тех пор как она была ребенком. После того, как она освободилась от хватки Матиаса, ее подхватил Шок в ее ошеломленном, испуганном состоянии. Он был единственным человеком, который, как она знала, мог ей помочь. К тому времени, когда она вспомнила Лукана и их любовь… ну, зная, что она вляпалась в Шока, отдав ему свое доверие и тело, как она могла ожидать, что ее бывший супруг простит это? Возьмет поврежденный товар? Поймет, кем она стала после того, как заставила себя восстать из пепла своего мысленного погребального костра?
И теперь она никак не могла ожидать, что он примет яркие недостатки, которые она держала при себе на протяжении всего их столетия. Если правда о ее родословной когда-нибудь всплывет наружу, Боже, как же он ее возненавидит!
— Почему я должна быть с ним в одной комнате?
Ее желудок так сильно сжался при мысли о том, что она снова посмотрит в ледяные глаза Матиаса и вспомнит весь этот ужас.
Лукан очень долго молчал.
— В любой момент мы все можем пойти в бой вместе, чтобы избавиться от Морганны. Мы должны приостановить войну против Матиаса, чтобы защитить магический мир от разоблачения. Сейчас он нам нужен.
Она судорожно вдохнула и закусила губу. Ничто из этого не должно было удивить ее, и она реагировала слишком эмоционально. На данный момент у них была общая цель. Ее собственная личная вендетта должна была подождать, пока они не избавятся от магической угрозы злой ведьмы. Кроме того, она могла бы узнать кое-что о слабостях Матиаса, если бы сейчас сражалась рядом с ним.
— Если я сейчас откажусь находиться с ним в одной комнате, то буду выглядеть слабой. Испуганной.
Он кивнул:
— Хотел бы я сказать тебе иначе, но да.
Анка глубоко вздохнула, убеждая себя, что сможет справиться. Она хотела справиться.
— Хорошо. Я не хочу быть трусихой. Он тоже будет тренироваться с нами?
— Нет. Как Брэм сказал мне ранее, мы не позволим этому придурку раскрыть все наши секреты.
Небольшое облегчение, но она его приняла.
— Они ждут сейчас?
— За последние несколько минут все уже прибыли. Брэм позволил мне сообщить тебе эту новость наедине.
Потому что все считали ее хрупкой. И разве это не было правдой на самом деле? Шок знал, что она плакала в душе. От него ничего не скроешь. Но Лукан? Она пристально посмотрела в его синие глаза. Он не мог читать ее мысли, но в некоторых отношениях знал ее очень хорошо. А в остальном — вовсе нет. Возможно, это потому, что последние сто лет она была сама не своя.